Максимальный риск - Шантель Шоу

— Да, но будут небольшие изменения в меню. Шеф-повар хочет подавать бургеры из лосятины.

— Правда? — Она подозрительно покосилась на него, когда заметила, как дернулись его губы. — Ты шутишь? — спросила она, улыбаясь ему в ответ.

Было приятно снова смеяться вместе с ним, подумала она, отрывая взгляд от его теплых глаз и снова переключаясь на работу. Она скучала по их дружбе после ссоры на Рождество. Воспоминание о его холодности, когда он уходил из дома, стерло улыбку с ее лица, и она сосредоточилась на отчете.

Ланзо и Дафна постоянно следили за ней, и постепенно Джина стала забывать свой ужас, когда ее увезли в больницу с кровотечением. Но через две недели она проснулась рано утром и обнаружила, что у нее снова пошла кровь. Она закричала, и Ланзо тут же прибежал в ее комнату, а после все смешалось: врачи, рев сирены и медсестры, готовящие ее к операции.

— Мне еще шесть недель, может, кровотечение остановится, как в прошлый раз, и я смогу доносить ребенка, — умоляла она врача, который настаивал, что ей срочно нужно кесарево сечение.

Но он покачал головой, и последнее, что запомнила Джина, — это Ланзо, сжимающий ее руку.

— Все будет хорошо, cara, — прошептал он, и ее увезли в операционную.

— Джина…

Голос Ланзо звучал где-то вдалеке. Джина попыталась открыть глаза. Веки закрывались, словно их склеили, но наконец, она распахнула ресницы и увидела его напряженное лицо.

— Ребенок!

— Девочка. У тебя дочь, Джина.

Она облизала пересохшие губы:

— Она в порядке?

Он молчал, и ее сердце перестало биться.

— Ланзо? — В ее голосе звучал страх.

— Она в порядке, — поспешил он ее заверить, — но она маленькая, крошечная.

Невероятно крошечная. Вид маленького человечка, которого медсестра унесла в специальное отделение, врезался в его память.

— Она в инкубаторе. — Он снова помолчал и осторожно добавил: — Она на вентиляторе, который помогает ей дышать, потому что ее легкие не полностью сформировались.

Радость Джины сменилась страхом.

— Я хочу ее увидеть.

— Скоро увидишь, cara.Но сначала доктор должен осмотреть тебя.

Через час Ланзо привез каталку Джины в детское отделение.

— Почему так много проводов? — дрожащим голосом спросила она, смахивая слезы.

Момент, когда она впервые увидела свою дочку, был переполнен эмоциями. Ее захлестнула огромная волна любви, и трясущейся рукой Джина прикоснулась к пластиковой стенке инкубатора. Она так хотела взять ее на руки, но, как и предупреждал Ланзо, девочка была очень маленькой. Она, казалось, утонула в пеленке, в которую была завернута.

— Ты здесь, мой ангел, — прошептала Джина, глядя на хрупкое тело и черные волосы своей дочери. — Ты мое маленькое чудо, и я знаю, ты справишься.

Ланзо не мог заставить себя посмотреть на ребенка в инкубаторе. Когда он первый раз ее увидел, он подумал, что у этого маленького создания мало шансов на выживание. Он, молча, стоял позади Джины, отчаянно желая защитить ее от боли потери, которая, как ему казалось, была неизбежна.

— Постарайся не слишком привязываться, cara, — тихо посоветовал он.

Джина повернула голову и посмотрела на него пустыми глазами. Она не могла понять его слов. Но постепенно осознание пришло к ней, неся с собой целую гамму эмоций, самой сильной из которых оказалась ярость.

— Не привязываться? Это мой ребенок, часть меня и тебя, только тебе не хватает смелости стать отцом! Ты думаешь, что если я не люблю ее, то мне легче будет пережить, если… она не выкарабкается? Ты это хочешь сказать, Ланзо? Я знаю, твоя невеста погибла вместе с твоими родителями, и я представляю, как ты тогда себя чувствовал, но ты не можешь отрезать свои чувства, как раковую опухоль, и выбросить на помойку. — Она вздохнула. — Ты трус. Можешь вести себя как сорвиголова, заниматься опасным спортом вроде прыжков с парашютом и гонок и не бояться за свою жизнь. Но настоящая опасность — это почувствовать что-то, и к ней ты не готов. Твой ребенок борется за жизнь, а ты отказываешься что-то чувствовать к нему, потому что не хочешь испытывать боль от возможной потери.

Ланзо посмотрел на нее и собрался ответить, но медсестра раскрыла шторы, которые давали им немного уединения, и сообщила, что везет Джину назад в палату.

— Уверена, вам нужно обезболивающее после операции, — сказала она и сочувственно улыбнулась. — А потом я помогу вам сцедить молоко, чтобы покормить ребенка через трубочку, пока она не окрепла, чтобы кушать самостоятельно.

— Я не хочу оставлять ее, — проговорила Джина. Она собиралась игнорировать боль от швов и остаться рядом с дочерью.

— Вам нужно отдыхать, — твердо возразила медсестра. — И ее папа здесь с ней.

— Он уже уходит, — холодно сказала Джина и не обернулась, когда медсестра увезла ее из детского отделения.

Глава 10

Ланзо пригладил волосы рукой и заметил, что она трясется. Слова Джины заставили его многое признать. Он не мог отрицать ни одно из ее обвинений. Трус? Да. Она имела полное право так его называть, когда он поворачивался к ней спиной всю ее беременность и настаивал, что не хочет быть отцом их ребенку.

Он медленно повернулся к инкубатору, и его сердце быстро забилось, когда он заметил, что его дочь смотрит на него голубыми глазами, такими же как у ее матери. Он сделал шаг вперед и стал изучать ее личико.

— Можете к ней прикоснуться, — сказала вошедшая медсестра. — Просуньте руку в окошко инкубатора… вот так.

Она была такой маленькой, что легко уместилась бы на его ладони. Ее кожа казалась почти прозрачной. Но она была мягкой и теплой, и ее грудь почти незаметно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.

Неописуемое чувство охватило Ланзо, когда она обхватила его палец рукой и посмотрела на него.

В горле все горело, словно он проглотил кислоту, и губы были солеными.

— Вот.

Медсестра улыбнулась ему и протянула платок.

Он не мог остановить слезы, бегущие по его щекам, и он тер глаза платком, как в детстве, когда разбивал колени и бежал к маме за сочувствием.

Джина назвала этого ребенка своим чудом, но она была и его чудом, крошечным чудом, которое разморозило лед в его сердце. У него не было выбора любить ее или нет, ведь любовь наполняла каждую клеточку его тела, и он понимал, что готов отдать свою жизнь ради этого ребенка.

— Какие у нее шансы? — спросил Ланзо у медсестры. — Как думаете, она будет в порядке?

Та кивнула:

— Я в этом уверена. Она борец. Я много лет работаю с недоношенными детьми, и я вижу, что эта малышка очень сильная.