Обручальное кольцо - Сара Морган

«Я не отец». Алекос на самом деле произнес эти слова.

«Я не отец».

Что она вообще делала рядом с ним? Келли чувствовала себя полной идиоткой из-за того, что старалась превратить их отношения в нечто приемлемое.

Келли обманывалась, думая, что Алекос вдруг возжелает иметь детей. И тот факт, что она понимала причины его поведения, вовсе не означал, что она позволит, чтобы между ее малышом и Алекосом установились такие же неправильные отношения, как у нее с отцом.

«Я не отец».

– Алекос! – воскликнула какая-то стройная женщина, подходя к их компании и целуя сначала Алекоса, а затем Константина. – Ужасный вечер, да? Но все-таки хорошо помогать творческим людям. – Внезапно взгляд женщины упал на платье Келли. – Неужели это…

– Татьяна, это Келли, – поспешно прервал ее Алекос, но Келли внимательно посмотрела на женщину, размышляя, почему та так странно отреагировала на ее наряд.

Почему все были такими поверхностными? Да, платье было красиво, и Келли нравилось иметь такой наряд для особых случаев, но ни одно платье, даже такое прекрасное, не могло починить разломанные отношения.

«Я не отец».

– Почему вы так смотрите на мое платье? – не выдержала Келли.

Татьяна звонко рассмеялась:

– Это наряд от Марианны, так? Вы счастливица. Она создает одежду только для избранного круга людей. Невозможно нигде встретить ее творения, – верещала женщина, посылая хитрую улыбку Алекосу. – Конечно, если вы не занимаете особое место в ее сердце.

Платье от Марианны.

Марианны?

Келли невидящим взглядом смотрела на Татьяну. Затем она опустила глаза на золотистое платье, вспоминая, как напряжен был Алекос, когда дарил ей этот наряд.

И это неудивительно, ошеломленно подумала Келли. Нет ничего странного в том, что Алекос так странно себя вел.

Он, наверное, ужасно боялся, что Келли узнает правду.

Какой бесчувственный подонок одевает свою девушку в наряды своей бывшей пассии?

Тот же бесчувственный подонок, который отрицает существование собственного ребенка. Тот же бесчувственный подонок, который не попросил ее перенести кольцо на левую руку.

Сквозь застилавшие глаза слезы Келли уставилась на висящую перед ней картину Беллини, размышляя о том, были ли мужчины эпохи Возрождения более внимательны к чувствам других, чем современные самцы.

Сжав подол платья, Келли слегка приподняла его над полом и бросилась к выходу, по пути задев прекрасную скульптуру эпохи Ренессанса в попытке как можно быстрее оказаться подальше от этого места.

Когда она бежала по красной дорожке обратно к машине, слезы жгли ей веки, а в горле образовался ком.

Она была уверена, что сегодня что-то разобьется на миллионы осколков. Только она никак не могла предположить, что это будет ее собственное сердце.

Номер в отеле напоминал огромную стеклянную капсулу, подвешенную в воздухе над лагуной, но если Алекос ожидал от Келли обычной восторженной реакции, то он был жестоко разочарован.

Он нагнал ее в самом конце красной ковровой дорожки и помог ей забраться в лимузин, тревожась, что Келли, казалось бы, не думала о том, куда она направлялась или что делала.

Как только они прибыли в отель, Келли поспешила в номер и сразу же сбросила ненавистные туфли, более не обращая на них внимания. Теперь она извивалась, пытаясь расстегнуть невидимую молнию на спинке платья, явно не желая просить Алекоса о помощи.

Келли просто кипела от злости.

Алекос подошел к ней и положил руки ей на спину, но она сбросила их.

– Не прикасайся ко мне! – дрожащим голосом выкрикнула Келли. – Хотя расстегни это дурацкое платье, чтобы я его побыстрее сняла. Я не желаю носить наряд, сделанный одной из твоих бывших подружек.

Алекос глубоко вздохнул.

– Я догадывался, что тебя может расстроить тот факт, что платье создано Марианной, поэтому и не сказал тебе.

– Было бы лучше, если бы ты вообще не дарил мне наряд от нее!

– Я знал, что проход по красной ковровой дорожке выбьет тебя из колеи, – произнес Алекос, расстегивая молнию на платье девушки, чувствуя, как напряглось его тело, когда он увидел очертания ее обнаженной спины. – Я подумал, что ты будешь чувствовать себя лучше, если тебе понравится твой наряд. Одежда от Марианны только для избранных, и я посчитал, что ты почувствуешь дополнительную уверенность, если на тебе будет одно из ее уникальных творений.

– Уверенность? – взвилась Келли, резко разворачиваясь, так что пряди волос выпали из ее идеальной прически. – Ты думаешь, что мне прибавляет уверенности тот факт, что незнакомые люди говорят мне, что на мне платье от твоей бывшей возлюбленной?

– Я не предполагал, что Татьяна подойдет знакомиться.

– О, это все объясняет! – дрожащим, от душащих ее слез, голосом сказала Келли, срывая с себя платье, как будто оно было заражено. – Теперь я вижу лейбл. – Девушка схватила платье и уставилась на элегантную нашивку «От Марианны». – Я полная идиотка.

С трудом оторвав взгляд от полных грудей Келли, Алекос возразил:

– Ты не идиотка.

Но Келли не желала ничего слышать.

– Оставь меня в покое. Только ты можешь в одночасье превратить самый романтичный город мира в ад, – произнесла она и направилась к окну, обхватив себя руками. – Возможно, это место заполнено мертвыми телами женщин, которые выбросились из окна после ночи с такими мужчинами, как ты.

Подняв глаза к потолку, Алекос подошел к ней:

– Марианна создает уникальные, элегантные вечерние наряды. Заказы расписаны на четыре года вперед, потому что она лучший дизайнер, а я хотел для тебя самого лучшего.

Плечи Келли напряглись, но она не соизволила повернуться.

– Это было очень бесчувственно с твоей стороны!

– Но я же с тобой, а не с ней.

– Нет – ты не со мной, Алекос. Не совсем. Мы ведь просто притворялись все это время, не так ли? – сказала Келли, разворачиваясь к нему, вся в слезах, так что тушь текла у нее по щекам.

Алекосу пришла в голову мысль, что он никогда раньше не видел плачущую женщину, которая совершенно не заботилась о том, как выглядит. Вместо того чтобы тихонько хлюпать, Келли растерла слезы по лицу, окончательно перемешав их с тушью. Мужчина, которого никогда ранее не трогали женские рыдания, чувствовал себя чрезвычайно неуютно в сложившейся ситуации.

– Мы не притворялись…

– Притворялись. Ты когда-нибудь говорил мне, что любишь меня? Нет, конечно нет, потому что ты не любишь меня! Сначала я была девушкой для секса, а теперь превратилась в женщину, которая носит твоего ребенка… – Голос Келли сорвался. – И это просто безобразие. Вся эта ситуация – ужасная, непоправимая ошибка. А так быть не должно. Не должно!