К социальной адаптации - Геннадий Водолеев

Только на тех, кто организует всевозможные конфликты по осознанным целям, лично участвуя в них и рискуя собой наравне со всеми, а иногда - и большее, нет греха, нет вины перед людьми. К этой категории относятся в равной степени как главари банд по ограблению банков, так и профессиональные революционеры, искренне стремящиеся покарать несправедливейших сего мира.

Одним словом, в современном высокотехнологичном, техногенном мире наличествуют такие многообразные возможности отплатить элитарным упырям за паскудства, либо вообще погасить их хищнические устремления, которые по силе вполне сопоставимы с городскими бунтами, восстаниями, революциями средних веков. И осуществить такие акции могут всего несколько хорошо подготовленных друзей - единомышленников, не одержимых обретательством, накопительством, потребительством.

Подобная практика намного предпочтительней революционной перекройки обществ, когда разносится в черепки весь социум, страдают и правые и виноватые в нем. Иммунная система человека, как известно, не в состоянии противостоять раку - не может распознать свои собственные переродившиеся клеточки. Люди в обществах распознать своих пожирателей и растлителей вполне в состоянии. А распознав - изводить. Чем надо заниматься каждому достойному человеку постоянно, обязательно - тогда не понадобятся никакие революции в качестве "повивальных бабок истории".

И не нужно никаких идейных вождей, вероучителей - у каждого нормального человека есть совесть, есть основанное на ней чувство справедливости. Именно они - самая полная нравственная нормативная база, моральный процессуальный и исполнительный кодекс суда совести. Который не только вправе, но и обязан отправлять каждый пострадавший или сочувствующий пострадавшим от негодяев достойный человек.

Ибо никогда, нигде, никакой формальный человеческий суд не пригоден и в малой мере для защиты или восстановления попранной справедливости - "старый шут закон" трудится на совершенно иных поприщах. Вместе с бесчисленными ордами наемных правоведов, юристов, готовых в массе своей служить за хорошие деньги даже сатане, для которых преступность во всех ее проявлениях, модификациях не объект изничтожения, а самая родимая кормилица, толкование законов при их "употреблении" - основной рабочий инструмент для добычи "полезных ископаемых" для себя лично.

Практика же воздаяния гнусным за их паскудаства лично, на основе собственных нравственных оценок, ставшая повсеместной, массовой, неотвратимой в состоянии радикально изменить природу социумов, в которых ныне безраздельно, безнаказанно господствуют непотребствующие, инфицирующие своей практикой жизни большую часть общества. Которая вполне может стать одной из составляющих иного жизнестроя: гармоничного, слаженного, подобно живому природному организму, вполне эффективно регулирующего появление и развитие хищников, паразитов. Тем более, не допускающего монополизацию ими власти.

В соответствии с предложенной картиной социальных конфликтов, придется согласиться с утверждением теоретиков коммунизма о том, что самые опасные враги людей социально незащищенных не драчуны - соседи, даже не начальник, творящий несправедливость, не сотрудник ГАИ, а только те, кто стремится сам или чужими руками, или законами лишить массы людей последнего имущества, нормальной оплаты труда, пытается употребить их как рабскую силу или пушечное мясо. То есть враги классовые, принадлежащие сословиям, кодлам, кланам хищников, паразитов, использующие для этого как организованную преступность, так и силу принуждения государства - его многоликое бесчисленное чиновничество, карателей. Таких врагов, в отличие от живущих, работающих рядом бытовых супротивников, почти невозможно персонифицировать. Да и не следует к этому стремиться: давить, изводить надо не только все их сословие, но и всякого представителя этого класса, до которого удается дотянуться. А для начала приучить себя различать своих классовых врагов и воспринимать их во всех их жизненных проявлениях и ипостасях именно как самых опасных упырей. Как бы респектабельно они ни выглядели, в каких бы чинах - званиях ни состояли. А восприняв их в таковом качестве, относится подобающе: не верить ни одному их слову, не делать то, к чему они призывают, не сочувствовать им ни в чем, тем более - не помогать. От приказов - всячески уклоняться. И не упускать ни одной реальной возможности нанести наибольший ущерб. Ошибиться здесь невозможно: хищника, паразита легко определить по образу жизни. И если не сейчас, то потом он станет человеку смертельно опасен, не этот - так другой, сегодня одним людям - завтра другим.

Соответственно разумнее всего в любых стычках с подобными себе безродными, социально беззащитными всячески избегать крайностей в любых конфликтах, тем более доводить дело до совершения уголовных преступлений. Хотя бы из простого житейского расчета - врагам более высокого уровня очень интересно, чтобы "чернь" гасила друг друга, ненавидела и враждовала друг с другом как можно интенсивнее. Тогда легче замышлять и реализовывать свои бесчисленные гешефты.

Конечно, всех неимущих, социально незащищенных оптимальному поведению в конфликтах не научишь - хотя бы это удалось наиболее разумным из них. Грех бессильную злость на барина срывать на своей собаке - лучше ее приберечь к удобному случаю, да этот случай присматривать и приискивать.

Да еще не забывать, что самые беспощадные враги из числа хищников и паразитов – те, кто иных этносов и конфессий. Этим своих не жаль, а уж чужих - тем более. Самим людям дотянуться до таких супостатов практически никак невозможно - разве что только проявлять сочувствие кое-каким "международным террористам", организующим диверсии на фешенебельных курортах, в суперроскошных отелях и т.п.

 При этом любыми средствами не позволять правящим хищникам раздувать в людях ненависть к обычным людям других национальностей в соответствии в некогда популярным лозунгом классовой борьбы: "Мир - хижинам, война - дворцам!". Осуществить который, естественно, в реальной жизни очень затруднительно: для этого надо восстать, разгромить государственную машину, создать свое революционное государство и затем учинить правеж по праву бывшим обитателям дворцов. Иначе все будет сплошным мародерством и банальным грабежом вконец распустившейся "черни". Что никак не является ни восстановлением социальной справедливости, ни тем более - справедливого социального возмездия. 

 3. Опорные социальные группы безродных.

  В одиночку не навоюешься с трудными обстоятельствами жизни. Да никто так и не воет: даже детдомовские, став взрослыми, идут по жизни небольшими группами друзей, выросших вместе. Но нет у человека и единой опоры на все случаи жизни - таковыми временно являются родители для свого дитяти, пока тот вконец не повзрослеет. Что с иными, правда, случается только ближе к его пенсии.

 Для любого взрослого самостоятельного человека в любом социуме самой распространенной, одной из наиболее надежных опор являются его прижизненные друзья. Явление это многоликое, чрезвычайно сложное, постоянно потихоньку меняющееся вместе с самим человеком, соборное и сборное. Во многом зависящее от социальных условий жизни, но в определяющей - от личных качеств самого человека: "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты".

 Именно друг может успокоить, урезонить, дельно посоветовать в тяжелую минуту. Он же порекомендует хорошую работу, поручившись перед кем-то. Не оставит одного держать в больничной палате после несчастного случая, не даст прозябать в досужем одиночестве. Денег в конце-концов иногда даст взаймы. Всех жизненных ситуаций, когда нужна помощь друга - не перечислить. Понятное дело, что такие друзья не валяются вдоль жизненных дорог штабелями, поленницами - это награда судьбы, но только тем, что этого достоин. Обрести друзей, изучая этот процесс как промышленную технологию по книгам американского специалиста Дейла Карнеги возможно и получается, но только при соблюдении одного обязательного условия: без расчету щедро, неподдельно искренне, без счету стремиться помочь, быть полезным симпатичным тебе людям. Чтобы и они вели себя соответственно. Но инициатива, постоянное первенство за тем, кому нужен друг. Если вы в состоянии постоянно лучить вокруг себя душевное тепло - вы будете счастливы в друзьях. А без того - никакие мудрые книги вам не помогут: в лучшем случае на время ввести в заблуждение сумеете, и то - немногих.

 Как правило, друзья детства, школьные редко становятся соратниками жизни - и последующий обязательный разброс по родам занятий велик, и стартовые позиции оказываются сильно рассеянными. А вот совместная учеба в высших учебных заведениях уже группирует молодых по признаку почти пожизненной совместной профессиональной занятости. И друзья студенческой поры (равно как и в высших военных училищах), как правило, и составляют ядро пожизненной товарищеской дружбы. И потому, что студенческая дружба лишена корысти, складывается в периоды наибольшей открытости, искренности молодой человеческой души. И потому, что начинают приключаться в это время весьма серьезные передряги с человеком и помощь требуется часто весьма серьезная. В это же время возникают противоборства за неформальное и формальное лидерство, какие-то, пусть и скромные, но блага, преимущества. И корыстные сверстники, готовые во имя любых обретений предавать, подличать, также проявляются, равно как и предрасположенные к угодничеству, холуйствам, группируясь и услужая сынкам именитых, знатных, богатых родителей. Кодлам этих особей безродным уже приходится противостоять для защиты своего достоинства и самолюбия. Успешнее это делать с друзьями. Годам к 40-45 процесс обретения друзей, как правило, завершается. Окончательно «уточняется» его постоянный, сложившийся состав: проявились предатели, ушли «наверх» , преуспели угодники, «выпали в осадок» сломавшиеся. Далее по жизни – только обретение полезных знакомых, которые постоянно меняются в зависимости от складывающихся ситуаций, тенденций развития карьеры, судьбы. Особенности категории полезных знакомых, ее отличие от друзей в одном: здесь и дет обмен взаимовыгодными услугами самого разнообразного, часто - доверительного (и сомнительного) свойства. Если у друзей не принято считать, кто, кому, сколько полезностей учинил, то деловые знакомые, при всей даже самой отчаянной доверительности, всегда помнят и ведут учет слугам: и чтоб не передать лишку, и чтоб о чужих долгах не забыть.