Приключения Конана-варвара (сборник) - Роберт Говард

– Чем он может заплатить нам? – презрительно фыркнул Конан. – Медными идолами, которых он захватил в шемитских городах? Пока ты сражаешься с Натохком, ты можешь рассчитывать на нас.

– Твои товарищи пойдут за тобой? – задала она ему неожиданный вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, – медленно ответила она, – что я намерена назначить тебя командующим всеми войсками Хорайи!

Он застыл, поднося кубок к губам, которые раздвинулись в широкой улыбке. В глазах его полыхнули незнакомые огоньки.

– Командующим? Клянусь Кромом! Но что скажут твои надушенные вельможи?

– Они примут мое решение! – Принцесса хлопнула в ладоши, призывая рабыню, которая вошла в комнату и низко поклонилась ей. – Передай конту Теспиду, что я хочу видеть его немедленно. Заодно пригласи и канцлера Тауруса, лорда Амальрика и Агху Шупраса.

– Я вверяю себя Митре, – заявила она, вперив взгляд в Конана, который был занят тем, что жадно поглощал еду, которую поставила перед ним на стол дрожащая Ватиза. – Ты много воевал?

– Я родился посреди битвы, – откликнулся тот, отрывая крепкими зубами кусок сочного мяса. – Первыми звуками, которые коснулись моих ушей, были звон мечей и крики умирающих. Я убивал ради кровной мести, сражался в межплеменных войнах и принимал участие в имперских военных кампаниях.

– Но ты сможешь вести людей в бой и выстроить их в боевые порядки?

– Ну, я могу попробовать, – невозмутимо ответил наемник. – Это всего лишь схватка на мечах, разве что в большем масштабе. Ты отбиваешь его выпад, а потом – укол, удар! И либо его голова летит с плеч, либо твоя.

В спальню вновь вошла рабыня, объявив, что прибыли те, за кем посылала принцесса, и Ясмела вышла в соседнюю комнату, задернув за собой бархатные занавески. Вельможи опустились на одно колено, явно удивленные приглашением в столь поздний час.

– Я призвала вас, чтобы сообщить о своем решении, – начала Ясмела. – Княжество в опасности…

– Вы правы, моя принцесса, – перебил ее конт Теспид, высокий мужчина с завитыми и надушенными черными кудрями.

Одной рукой он поглаживал свои ухоженные усики с острыми кончиками, а в другой держал бархатный берет с ярко-алым пером, прикрепленным золотой застежкой. На нем были остроносые атласные башмаки и котарди[9] из расшитого золотом бархата. Он отличался несколько аффектированными манерами, но под атласными одеждами скрывались стальные мышцы.

– Стоило бы предложить Офиру больше золота за освобождение вашего брата-короля.

– Категорически возражаю, – вмешался канцлер Таурус, пожилой мужчина в подбитой мехом горностая мантии, лицо которого было испещрено морщинами от долгой и безупречной службы. – Мы уже предложили столько, что княжеству грозит разорение, если придется выплатить требуемую сумму. А предложить больше – лишь еще сильнее разжечь в Офире алчность. Моя принцесса, я уже неоднократно говорил вам, что Офир не сделает первого шага до тех пор, пока мы не выступим навстречу этой орде захватчиков. Если мы потерпим поражение, они выдадут Хоссуса Котху; если одержим победу – король, вне всякого сомнения, вернет нам его величество после выплаты соответствующего выкупа.

– А тем временем, – встрял в разговор Амальрик, – солдаты каждый день бегут из армии, а наемники хотят знать, почему мы медлим. – Он был немедийцем, крупным мужчиной с львиной гривой желтых волос. – Мы должны выступить как можно скорее, если вообще собираемся это сделать…

– Завтра мы двинемся маршем на юг, – заявила Ясмела. – И вот человек, который поведет вас!

Отдернув в сторону бархатный занавес, она драматическим жестом указала на киммерийца. Впрочем, принцесса, пожалуй, выбрала для этого не самый удачный момент. Конан развалился в кресле, водрузив ноги на столик эбенового дерева, и смачно обгладывал огромную кость, крепко держа ее обеими руками. Он мельком взглянул на ошеломленных лордов, приветливо улыбнулся Амальрику и с нескрываемым наслаждением вновь впился зубами в мясо.

– Да хранит нас Митра! – взорвался Амальрик. – Это же Конан, северянин, самый буйный из всех моих бродяг! Я бы уже давно приказал повесить его, не будь он лучшим мечником, что когда-либо надевали хауберк…

– Ваше высочество изволит шутить? – вскричал Теспид, и его тонкое лицо потемнело. – Этот человек – дикарь, необразованный и невоспитанный! Предлагать вельможе служить под его началом – значит оскорбить! Я…

– Конт Теспид, – сказала Ясмела, – вы носите на своей перевязи мою перчатку. Верните ее мне и уходите.

– Уходить? – вскричал неприятно пораженный конт. – Но куда?

– В Котх или к дьяволу! – вспылила она. – Если вы не желаете служить мне так, как того хочу я, вы не будете служить мне вообще.

– Вы неправильно поняли меня, принцесса, – ответил он, уязвленный до глубины души, сопровождая свои слова низким поклоном. – Я не оставлю вас. И ради вас я даже готов предложить свой меч этому дикарю.

– А вы, милорд Амальрик?

Амальрик сначала негромко выругался, а потом широко улыбнулся. Настоящий солдат удачи, он уже не удивлялся превратностям судьбы.

– Я согласен принять его руку. Пусть жизнь коротка, зато весела – а под началом Конана Головореза она будет и короткой, и веселой. Клянусь Митрой! Если этот пес когда-либо командовал кем-нибудь еще, кроме отряда таких же головорезов, как и он сам, я готов съесть его вместе с доспехами!

– А ты, мой Агха? – Принцесса повернулась к Шупрасу.

Тот лишь пожал плечами в ответ, сдаваясь. Он был типичным представителем народа, обитающего на южных границах Котха, – высокий и худощавый, в чертах лица которого проскальзывало нечто ястребиное, в отличие от его более чистокровных собратьев пустыни.

– На все воля Иштар, принцесса. – В нем говорил фатализм предков.

– Подождите здесь, – распорядилась она.

И пока Теспид кипел от негодования и мял в руках свой бархатный берет, Таурус что-то устало бормотал себе под нос, а Амальрик расхаживал взад и вперед по комнате, дергая себя за желтую бороду и улыбаясь, как голодный лев, Ясмела вновь скрылась за портьерой и хлопнула в ладоши, призывая рабынь.

Она распорядилась принести новые доспехи взамен кольчуги Конана – латный воротник, солереты[10], кирасу, оплечье лат, ножные латы, набедренники и шлем с забралом. Когда Ясмела вновь раздвинула портьеры, Конан предстал перед своей аудиторией в доспехах вороненой стали. И когда он стоял, закованный в пластинчатые латы, с поднятым забралом и загорелым лицом, на которое падала тень черного плюмажа, медленно кивающего собравшимся с гребня его шлема, в нем вдруг проступило мрачное величие, не признать которого не смог даже Теспид. Очередная шутка замерла на губах Амальрика.

– Клянусь Митрой, – медленно проговорил он. – Я и подумать не мог, что когда-нибудь увижу тебя в полном рыцарском доспехе, но ты не посрамил его. Провалиться мне на этом самом месте, Конан, но я видывал королей, которые носили свои латы с куда меньшим достоинством, чем ты!

Конан ничего не ответил. Его вдруг охватили дурные предчувствия. Через много лет, когда самые сокровенные его мечты станут реальностью, он еще вспомнит эти слова Амальрика.

3

С первыми лучами рассвета улицы Хорайи заполонили толпы людей, провожающих войско, которое покидало город через южные ворота. Наконец-то армия выступала в поход. Здесь были рыцари в сверкающих доспехах, над шлемами которых важно раскачивались разноцветные плюмажи. Под ними гарцевали горячие кони – в атласных попонах и сбруе из лакированной кожи, украшенной золотыми застежками, – которых умело усмиряли всадники. Лучи утреннего солнца слепящими искрами отражались от наконечников копий, что вздымались, как лес, над ровным строем рыцарей, и легкий ветерок ласково перебирал разноцветные треугольные флажки, привязанные к древкам. Каждый рыцарь имел при себе знак внимания, подаренный ему дамой сердца, – перчатку, шарфик или розу, прикрепленные к его шлему или пристегнутые к ножнам. Это был цвет воинства Хорайи, возглавляемый контом Теспидом, который, как говорили, добивался руки самой принцессы Ясмелы.

Следом за ними шли копейщики, которых всегда было сравнительно немного в любом хайборийском государстве, – здесь полагали, что почетной является служба только в кавалерии. Но в их жилах, как и у рыцарей, текла древняя котхийская кровь – здесь шли сыновья разорившихся семейств, впавшие в нищету мужчины и безденежные юнцы, которые не могли позволить себе иметь коня и пластинчатые доспехи; всего их было пять сотен.

Замыкали колонну наемники – тысяча всадников и две тысячи копейщиков. Высокие скакуны выглядели такими же дикими и крепкими, как и их всадники. Они не гарцевали и не поднимали своих коней на дыбы, красуясь перед зрителями. На их лицах лежала мрачная печать профессиональных убийц, это были суровые и закаленные ветераны многочисленных кровавых кампаний. Закованные с ног до головы в кольчужные доспехи, они даже под шлемы без забрал поддели стальные шапочки, закрывающие шею и затылок. На их щитах не было гербов, а треугольные флажки не украшали их длинные копья. На луках седел у них висели боевые топоры или стальные молоты, а на бедре каждый конник носил длинный меч с широким лезвием. Копейщики были вооружены аналогичным образом, хотя кавалерийским копьям предпочли короткие пики.