Ритуал. Эпизод первый (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

— Я ни в чем не виновата! — донеслось из-под платка.

— Да вас никто и не думает обвинять, Кэйтл… Кот! Вы пострадавшая, но мы вас даже домой отпустить не можем, потому что дома вашего нет!

Она тут же подняла голову, впилась в мое лицо глазами, произнесла неверяще.

— Как это, нет?

— Нет в Москве улицы Бобруйской, нет улицы Красной Пресни, нет записей в реестре предпринимателей об агентстве «Инициатива», даже о Кэйтлин Михайловне Смирной нет никаких сведений. Так что вы либо врете, как-то обходя работу моего дара, либо… я не знаю! — придумали все сказанное, и сами в него поверили. Бывает такое, защитная реакция мозга при сильных потрясениях.

На девушку было страшно смотреть. Губы задрожали, глаза наполнились слезами, плечи поникли. Я думал, что таким жестоким образом смогу заставить ее говорить правду, но, похоже, смог только выбить из колеи. Надо бы как-то назад откатить, только вот — как?

— Я не знаю-ю! — провыла она вдруг, уже не сдерживая слезы. — Ничего не знаю-ю! Какая-то дичь сплошная, я вообще уже ничего не понимаю-ю!

Она рыдала, а я сидел столбом, и думал, что может и прав Агрих Дартахович — пора мне место работы менять. Абсолютно же бездарный опрос. Девчонку до истерики довел, а ответов на вопросы так и не получил. Но она врала, совершенно точно врала! Причем глупо как-то, бессмысленно!

Выждав некоторое время, я осторожно придвинул табурет к кровати, на которой она сидела, и невесомо тронул ладонью ее плечо. Эмпат из меня, конечно, никакой, но надо же ее как-то успокаивать. Плакала она навзрыд и, я полагал, делала это по-настоящему.

Она вздрогнула, когда я к ней прикоснулся, замерла на миг, а потом рывком впечатала лицо мне в плечо и завыла еще сильнее, уже не давя рыдания. Я застыл, словно восковая статуя, боясь спугнуть открытую беззащитность свидетельницы, потом бережно приобнял ее за плечи и позволил продолжать. Бывает и такое в моей работе, хотя и не часто, хвала богам. Надо просто выждать немного, пусть выплачется.

Просидели мы так минут пять, не меньше. В процессе Кэйтлин несколько раз затихала, но потом будто что-то вспоминала и начинала рыдать с новой силой. Я уже и платок ей свой отдал, который насквозь промок, и решил для себя, что нужно везти девушку в город, да прямиком к начальству. Пусть он ей сканирование устроит — моих возможностей тут явно недостаточно. В конце-то концов — орк требовал доклада, вот и пусть его получит! Вместе со свидетельницей.

А потом она начала говорить. Тихонько, давясь всхлипами, и такую, как сама недавно выразилась, дичь, что я бы не поверил, если бы не был уверен, что говорит она чистую правду. Похищение, пробуждение в каменном мешке, голый мужик, который за ней гнался. Львиноголовый ракшас, который гонял ее по лабиринту из живой изгороди. Его смерть от ее рук, точнее, от ее магии. Разговор с Чернобородом этим, который убеждал ее сотрудничать. Продолжающиеся каждый день опыты, через которые ее тюремщик желал получить проявление магии.

По мере того, как ее рассказ усваивался моим мозгом, я начинал понимать, в какой кипяток угодил несчастный цыпленок — это я про себя, если что, а не про девушку. Лхудхар превзошел сам себя, желая наказать меня за проступок. Подкинул не просто тухлое дело, а еще и смертельно опасное.

Вряд ли он знал, конечно, скорее, просто желал, чтобы я занялся чем-то безнадежно унылым, скучным и бесперспективным. Чтобы потратил много времени и не получил на выходе никакого результата. Не мог же он, в самом деле, даже на минуточку предположить, что в елизаветинском отделении полиции находится девушка, которая единственная из всей человеческой расы обладает возможностью творить магию.

Человек. С магией. Нонсенс. Может, конечно, какая-то часть крови Старших рас в Смирновой и была, но этого никогда не было достаточно для того, чтобы сжечь морду ракшасу «ведьминым огнем», а потом распотрошить его «эфирным клинком». Заклинаниями, на минуточку, из эльфийской магии.

Если она говорит правду. Представим себе на минуточку, что наследство крови Старших у нее есть. И оно каким-то образом блокирует мои способности. Я о таком никогда не слышал, но вдруг? А сама девчонка — прекрасная актриса, которая сейчас гениально играет для одного единственного актера — меня. Один только вопрос — на кой, простите, хрен, она это делает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ой, ладно тебе, Лисовой! Все же сложилось у тебя в голове, что ты, как краб черноморский, пытаешься бочком-бочком за камни уйти? Твоя свидетельница, то, чем ты занимался последние пару дней — все это связано! Убийства Линькова, труп эльфа в лесочке, темные ритуалы… Точнее, ритуал — Торус. Пропала в тот же день, когда в Москве хватились этого, как там его имя, из рода Снежной Ели.

Схема, выстраивающаяся в голове, была логичной и оттого жутко пугающей. Перенос памяти и способностей от одного разумного к другому. Потеряшка с подсолнуховых полей, которой вроде и не существует по бумагам, но которая вроде как обладает магией. Человек с пересаженной магией эльфа.

Мне конец. Не в переносном смысле, а в самом, что ни на есть прямом.

Люди не могут владеть магией. Никогда не владели и никогда не будут. Этот «дефект» изучен, запротоколирован и многократно доказан. Я не ученый, так, читал кое-что по теме. Старшие расы появились на планете раньше нас. Заняли, если можно так сказать, свою нишу. И природа в великой своей мудрости, решила — а нафига нам еще один вид с развитыми энергетическими каналами? Давай-ка дадим им бешеный темп воспроизводства!

Я очень упрощаю, но факты таковы. Сегодня между нашими видами — паритет. У них магия и долгая жизнь, у нас — многочисленность и скорость воспроизводства популяции. Только это и обеспечивает всем нам возможность мирного сосуществования рядом друг с другом. И вот теперь мы легким движением руки, сопровождаемым проведенным ритуалом Торус, добавляем людям магию… Что получаем на выходе? Правильно — передел сфер влияния. Вооруженный. С огромным количеством жертв и, фактически, концом нашей цивилизации.

Даже не нужно в действительности, чтобы человеческие маги появились. Достаточно возможности для любого человека таковым стать. Всего-то надо грохнуть эльфа, гнома или орка. Может, кстати, и с домовыми работает. Бр-р-р!

Если то, что я сейчас узнал, станет известно, девчонку убьют. И меня заодно — кто там будет разбираться, в курсе я был или нет. На всякий случай, ведь никому, ни Старшим, ни власть имущим из людей, не захочется менять устоявшийся порядок. Возможность «пересадки» способностей от эльфа к человеку ставит под удар все, чего мы тут достигли. Стоит этому просочиться в сеть, как Последнюю войну Старших вскоре переименуют в Третью.

Признаться, мысль убить девчонку у меня мелькнула. Быстрая, как электрический разряд. А кто бы о таком не подумал, давайте честно? Это же даже не убийство, это обезвреживание ядерной бомбы! Она угрожала миру одним только фактом своего существования!

Но, даже опустив тот факт, что это был бы чудовищный и аморальный поступок, он был еще и контрпродуктивным. Смирнова — следствие, не причина. Первый (или нет?) результат безумных и опасных для мира экспериментов. Те, кто стоял за ним, смогут повторить опыт. Их надо останавливать, а не страх свой на девчонке срывать.

Но для начала нужно было прикрыть тылы. Хотя бы словами — ничего другого у меня все равно не было.

Я отстранил девушку от себя, взял за плечи и заставил выпрямиться. Ее глаза, покрасневшие от слез, с вопросом уставились в мои. Дождавшись, когда она перестанет всхлипывать, я мягко, но в тоже время требовательно, заговорил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кот, сейчас слушай меня очень внимательно и запоминай, повторять я этого никогда не буду. Все, что ты мне сейчас рассказала, забудь. Навсегда забудь и не вспоминай. Не говори правду, даже если от тебя куски будут отрезать, поняла? Тебя похитили уроды, которые продают девчонок туркам и афро. Ты сбежала. Над деталями сейчас поработаем, я потом все подтвержу.

— Почему?

К моему удивлению вопрос этот она задала без капли страха в голосе. Это она зря, страх — то чувство, которое сейчас способно спасти нам жизнь. Надо дать ей это понять.