Две половинки - Татьяна Алюшина

– Я подумаю, – пообещал ему, как и бывшей жене, Степан.

Когда они с Надеждой вышли из машины у ворот дома, бывшая жена повела его по участку в дом, показывая и по-деловому объясняя где, что и как работает и устроено. Степан не слушал.

С той поры когда она притаскивала сюда Степана в качестве демонстрируемого гостям выставочного образца мужа, прошло больше полутора лет. За это время изменились их жизнь, работа, они сами, став бывшими супругами, и неузнаваемо изменился этот дом и участок…

Все кусты и грядки ликвидировали, пространство между деревьями засеяли травой, как на рекламной картинке, – идеальной, зеленой ровной травой. Деревья не тронули и все сосны, две вековые ели, березки, рябина и яблони у ворот остались на месте. Возле дома красовалась альпийская горка, в самом дальнем углу участка, у забора, появилась новенькая современная банька.

Дом же преобразился до неузнаваемости, собственно, сами стены не перестраивали, но он приобрел наружную художественно-дизайнерскую отделку в виде каменной облицовки, обновленную веранду с окнами-трансформерами, снимающимися на лето.

А внутри!!

От входной двери сразу начиналась большая центральная комната-гостиная, слева – широкая деревянная лестница на второй этаж, справа широкий коридор, из которого арка-вход вела в кухню и две двери в ванную и туалет. В гостиной стильный кожаный диван с креслами, напротив камина, над которым висел плоский экран телевизора, массивный стеклянный журнальный стол, раздвижные двери в кухню, на противоположной стороне – дверь в спальню, еще две двери, куда Степан не стал заглядывать. На втором этаже две гостевые комнаты, душевая и туалет, кабинет, потрясающий воображение темным деревом, книжными шкафами, массивным антикварным столом, на котором красовался компьютер последней модификации, еще пара маленьких помещений хозяйственного предназначения и в конце балконного прохода лестница в мансарду, на третьем этаже под крышей. Уютная комнатка с большим видовым окном в покатой крыше, диваном, креслом и телевизором – для отдыха и при необходимости для гостей.

Кухня потрясала размерами, бытовым оборудованием и теплом деревянного кухонного гарнитура. Из кухни широкая лестница вела в подвал, поделенный на три части – гараж на две машины, специальное помещение для хозяйственных принадлежностей и продуктов, отгороженное помещение, в котором расположилась мини-котельная, бойлер для обогрева дома и горячей воды, трансформатор электрический, несколько щитков и рубильников и тренажерная! Настоящая, с небольшим окошком под потолком, с системой кондиционирования – беговая дорожка, станок со штангой, силовой тренажер и телевизор.

«Мой дом!» – первое, что подумал, почувствовал Степан.

Он осмотрел все бегло, не вдаваясь в подробности, не слушая пояснений Нади, потрясенный совпадением с этим преобразившимся домом, ощущая его своим. Он не приглядывался к мебели, цвету отделки, ко всякой столь важной ерунде – он впитывал атмосферу, дух этого дома сразу, с ходу, и уже знал, что согласится на все, чтобы здесь жить.

«Мой дом!» – никак не мог осмыслить, понять до конца своих ощущений Больших.

Надежда замолчала на полуслове, поняв, что он ее не слушает, присмотрелась к Степану внимательно и улыбнулась:

– Я знала, что тебе понравится. Я когда здесь все переделывала, думала о тебе, вспоминала все твои привычки, любимые цвета. Надеялась, что сделаю тебе сюрприз, мы приедем сюда только вдвоем и сможем все наладить, – столько горечи плескалось в ее голосе, но она сумела справиться с собой и преувеличенно бодро сказала: – Ты не волнуйся, здесь никто не жил после ремонта. Я ни разу не оставалась и не пользовалась здесь ничем. Новье, нетронутое!

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил он.

– Владей! – ответила бывшая жена, перестав улыбаться, и сунула ему в руку большую связку ключей. – А сейчас сосредоточься, и начнем все сначала! Я расскажу тебе, что, где и как работает, включается, открывается-закрывается. Пошли, Больших!

Через неделю они подписали все документы, закрепив на бумаге его, Степаново, единоличное владение загородным домом с участком.

И он заехал в СВОЙ ДОМ!

В загородную жизнь Степан вписался сразу, словно всегда жил в доме, на природе. Поменял кое-что на свой вкус, всякие мелочи, убрал кое-какой дизайнерский перебор – устраивался, обживался, они с домом притирались друг к другу, не торопясь, ласково, почти любовно.

Больших даже съездил на кладбище, в один из своих выходных, поддавшись неожиданному импульсу. Разыскал могилу Надеждиных дяди и тети, положил цветочки, поклонился им до земли, поговорил, поблагодарил за дом, обещал заботиться о нем, холить и лелеять. И стесняясь самого себя и своего необъяснимого порыва, торопливо ушел, поражаясь, чего его потянуло в такие сантименты.

Само собой, не все в саду цветочки, имелись и сложности. Как правильно заметил Юра – транспорт, вернее, дороги до Москвы.

Московское и ближайшего Подмосковья движение по дорогам нынче происходило под одним девизом «Как повезет!». Если сегодня не твой день, доедешь за два-три часа, если повезет – за полтора, если очень повезет – за час!

А если попадалово?..

От трех часов до бесконечности. Один его знакомый вез родственников из Шереметьево в Домодедово восемь часов! Восемь!

Согласовав и обсудив с начальством место своего нового проживания, Степан выработал стратегию и тактику для «экстренного вызова», то есть производственной необходимости в кратчайшие сроки оказаться в штабе. Все просто: сорок минут на электричке-экспрессе до Москвы и двенадцать минут на метро – на весь путь от двери своего дома до двери штаба – час, час десять.

Нормально!

Он сам, своими руками выложил на участке кирпичный круглый очаг для шашлыков и барбекю. Изучив массу специальной литературы на эту тему, побеседовав со специалистами, полазив по Интернету, и неспешно, в выходные, получая небывалое удовольствие, соорудил первоклассный очаг.

И наладился строить вокруг очага летнюю крытую веранду с большим столом для посиделок. Дело оказалось непростым и трудным в исполнении одному и имело неожиданно удачное завершение.

После одной из очень тяжелых экспедиций.

Тяжелой, как водится, физически, но в этот раз больше морально. Они долго ждали разрешения на вылет, больше суток после катастрофы сидели на аэродроме, смотрели на упакованный аппаратурой, готовый к взлету транспорт и тихо мрачнели. Что-то там не заладилось в переговорах на международном уровне с третьей страной, через которую проходил воздушный коридор для их самолета.

Каждый час этих суток, уходящий как в песок, измотал больше, чем сама работа, пониманием, что каждая минута – это чья-то жизнь там, к тому же ребята точно представляли, что застанут по прибытии.