Пассионарная Россия - Георгий Миронов

Исторические сравнения правомерны. И если попытаться рассмотреть судьбы и творения двух, скажем так, титанов русского Возрождения – Курицына и Ефросина, – перед читателем откроются истоки духовности русской культуры последующих веков.

Такую попытку предпринял известный знаток этого периода Я. С. Лурье, выпустивший книгу «Русские современники Возрождения: Книгописец Ефросин. Дьяк Федор Курицын».

Задачу ученый поставил перед собой непростую, ибо материалов об этих деятелях русской культуры сохранилось крайне мало. Первые записи Ефросина на его сборниках появляются в начале 70-х гг. XV века. Курицын в середине 80-х гг. уже ездил послом в Венгрию и Молдавию.

Книга состоит из двух частей, посвященных каждому из героев. «Кирилло-Белозерский книгописец» – о Ефросине и «Великокняжеский дьяк» – о Ф. Курицыне.

В обоих случаях автор рассматривает – в контексте истории того времени-и биографии, и литературное наследие Ефросина и Курицына.

В частности, значительное место уделено рассмотрению сборников «Нестора XV века» (как называли исследователи книгописца из Кирилло-Белозерского монастыря Ефросина), автор показывает широту его интересов (история, в том числе западноевропейская, география, лингвистика, точнее, говоря современным языком, теория литературного перевода и т. д.). Приводимые Я. С. Лурье сведения рисуют нам Ефросина как большого знатока и любителя современной ему светской литературы, пропаганде которой он уделяет большое внимание в своих сборниках, выступает он в них и как просветитель, пропагандист идей лучшего общественного устройства, предполагающего, в частности, свободные отношения между князьями и вольными городами, равенство русских земель.

Человеком широких знаний и весьма передовых для своего времени идей был и «великокняжеский дьяк» Ф. Курицын, чье знаменитое сочинение «Повесть о Дракуле» переписывал в конце XV в. кирилло-белозерский просветитель Ефросин. Побывав во главе русского посольства в Венгрии и Валахии, государев дьяк Федор Васильевич Курицын в первой половине 80-х гг. XV в. собрал бытовавшие в тех землях анекдоты о местном «воеводе именем Дракула». В их основе – факты и вымыслы, связанны с реально жившим в 50-70-е гг. XV в. Владом Цепешом. Что нам сегодня до него и связанных с ним легенд?

Исследователи недаром увидели в повести осуждение жестокого тирана, недаром и Ефросин, свободный в выборе источника для переписывания в свои сборники и мечтавший о счастливой жизни народа без государя, обратился к этой повести. Ведь автор «Повести о Дракуле» на примере жизни «мутьянского воеводы» показывал, до каких крайностей может дойти власть. Это была не привычная апология власти. Это было предостережение. Однако, в отличие от Ефросина, Курицын верил в возможность устранения зла «хорошим» и могущественным государем.

Я. С. Лурье показывает в своей книге процесс вызревания, формирования взглядов на устройство общественной жизни, которых стал придерживаться Ф. В. Курицын, «как… из Угорские земли приехал». Вместе с перебравшимися из Новгорода в Москву протопопом Алексием и попом Денисом, другими новгородскими еретиками, «великокняжеский дьяк» и составил Новгородско-московский кружок. Этим своеобразным творческим коллективом был создан ряд замечательных произведений. Среди них – свод всеобщей истории «Еллинский летописец», церковной юридический сборник «Кормчая – Мерило Праведное» и особенно значительное сочинение – «Лаодикийское послание» самого Федора Курицына. Подробное описание этого необычайно интересного памятника русской философской, филологической мысли XV в. дано в книге Я. С. Лурье. Нам же хотелось бы отметить главное достоинство всех (и этого, в частности) сочинений и сборников «курицынского кружка» – доказательство «самовластия души». Постигнув грамоту, образованность, знание, человек станет поистине свободен: он узнает, где добродетель, где злоба, где изящество, где невежество. Ну а пока? А пока во всех землях, которые перевидал русский дипломат XV в. Федор Курицын, не было ни свободы, ни справедливости. Одни законы существовали для простых людей, другие – для людей сильных Подлость, ложь, жестокость сильных мира сего болезненно воспринимались жаждущим справедливости Курицыным. Испугать временщиков, о пользе Отечества не мысливших, по его мнению, мог лишь дьявол. Так и родился замысел главного сочинения Ф. Курицына – «Повести или Сказания о Дракуле».

Что могло ждать просветителя-утописта в жестокий XV в.? Заточение (всех членов кружка), муки и смерть от руки подосланного убийцы…

В России – современнице европейского Возрождения – свои титаны духа, свои взлеты, свои драмы и трагедии.

Это строка из стихотворения И. А. Бунина. Полностью мысль поэта сформулирована так: «Из древней тьмы на мировом погосте звучат лишь письмена…» Сколько интереснейших страниц истории отечественной культуры скрывает до сих пор от нас тьма веков! Среди них и тайны древних библиотек, и судьбы легендарных книжников.

«Дома табличек», «приют мысли», «аптеки для души», «дома мудрости», «книгохранительные палаты» – так назывались в разные времена в разных странах библиотеки. О первых русских библиотеках рассказал в своей популярной книге «Звучат лишь письмена» А. г. Глухов, но лишь в одной ее главе – «Первые на Руси библиотеки».

Д. С. Лихачев в одной из своих работ подчеркнул необходимость создания серии научно-популярных портретов древних книжников. Новое исследование А. г. Глухова– «Русские книжники» – приглашает любознательного читателя к знакомству с первыми в нашем Отечестве светочами письменного и печатного слова. Рассказ А. Глухова о становлении славянской книжности, о круге чтения в средневековых русских городах, о выдающихся «книгознатцах» интересен не только в познавательном, в нравственном отношении – он вселяет в наши сердца гордость за деяния предков, стремление быть их достойным.

Очерки, составившие книгу, открывают читателю забытые и малоизвестные страницы отечественной истории. Знакомясь с судьбами героев, мы знакомимся с историей русских монастырей (ибо во времена русского средневековья именно монастыри были центрами книжной премудрости – как ее изучения, так и создания), с историей международных отношений (ибо некоторые книжники тем и вошли в историю, что оставили пространные мемуары о своих путешествиях), с историей литературы и книгопечатного дела…

Каждый из очерков интересен по-своему. Например, «Трудами старца Ефросина». Имя этого человека, жившего более пятисот лет назад, знакомо читателю по предыдущему очерку. Ученым оно стало известно лишь в начале XX века. А ведь речь идет об авторе одного из древнейших списков знаменитого поэтического повествования о победе русских войск на поле Куликовом – «Задонщины»! Очерк и об истории Кирилло-Белозерского монастыря, где более всего творил старец, и об истории создания «Задонщины», и об истории русской рукописной книги XV в. Очерк «Посол земли русской в Индии» – об истории написания «Хождения за три моря» Афанасия Никитина. Тут пояснения, видимо, не нужны. А вот кто такой Максим Грек – герой одноименного очерка, – пояснить нужно, ибо широким кругам читателей он известен еще мало. (Ранее в наших очерках мы его лишь упоминали). А жаль, ибо в истории русской литературы этот ученый-энциклопедист занимает одно из самых видных мест.

Один из ранних исследователей его трудов отмечал, что «нельзя не удивляться разнообразию сведений его и талантов: он филолог и историк, поэт и оратор, философ и богослов» В Москве, в кремлевском Чудовом монастыре (уничтоженном в советское время), ученый и писатель создал своеобразный кружок образованных московитов, собиравшихся у Максима Грека, чтобы «поговорить с ним о книгах». Был этот широко образованный человек и переводчиком на русский иноземных книг, и библиотекарем, библиографом в знаменитой царской книгохранительнице. Был Максим Грек и своеобразным основателем школы русской публицистики. Во всяком случае, выдающийся писатель XVI в. князь Андрей Михайлович Курбский считал себя его учеником, и, как считают многие исследователи, именно Курбский является автором «Сказания о Максиме Греке». Судьба этого замечательного человека сложилась трагически. Мудрый и гордый, русский интеллигент, имевший на всякое явление свой взгляд, впал он в 1525 г. в немилость. Церковным Собором был обвинен в ереси, в искажении текстов Священного писания, был приговорен к заточению в Иосифо-Волоколамском монастыре, где его морили «стужею, голодом и угаром». Спустя шесть лет писателю предъявляют ряд новых обвинений: еретичество, волховство, критика московской внешней политики, резкие отзывы о великом князе. Новый приговор, новая ссылка… В общей сложности почти четверть века в заточении провел Максим Грек, сохранив свои убеждения, твердость духа, творческие способности.