Альфа-самец. Мочи их, Президент! - Роман Антоновский

18-летний Амир пошел в отца крутым нравом, но, в отличие от него, ничем, кроме развлечений, не интересовался. Акаева-младшего уже неоднократно задерживала московская милиция (он учился в столице на юриста) то за драки, то за хранение наркотиков, но неизменно отпускала после заступничества влиятельного родственника.

Виктор стряхнул руку Амира и внимательно посмотрел в его волчьи глаза.

— Тебе, что, места мало?

Амир заиграл желваками, но отвел взгляд и промолчал. Принцип укрощения молодых волков человеческого происхождения мало отличался от принципов дрессировки реальных диких животных. И тех, и других можно осадить взглядом. Главное — знать, как.

Виктор отвернулся от укрощенного горца. Чернявый уверенно сортировал публику, по большей части разворачивая тусовщиков, нежели пуская их внутрь.

Две ярко раскрашенные девицы, диковато смотревшиеся в шубах и босоножках, расцеловали чернявого и беспрепятственно устремились в обитель порока. За ними подошла очередь Виктора.

Чернявый придирчиво осмотрел Семенова.

— Списки, клубные карты, столик?

— Нет, просто зайти хочу.

— Вам отказано. — Чернявый отвернулся от Виктора, как будто его и не было.

— На каком основании? — Виктор опешил от такой наглости. Он не ожидал, что его, весьма приличного и представительного мужчину, не пустит в клуб какой-то сопляк.

— А ты кто такой, чтобы я тебе объяснял? — вспылил чернявый. — Давай, вали отсюда, не задерживай людей, нищеброд.

Мимо Виктора нетерпеливо протиснулся Амир Акаев и заключил чернявого в свои объятья. Потом он повернулся к Семенову, презрительно сплюнул ему под ноги и вразвалочку направился в клуб.

— Где написано, что ты имеешь право не пустить внутрь гражданина России? — бросил Виктор чернявому.

— Здесь закон — мое слово, понял?! Иди, проспись, дядя, — неожиданно тонко захихикал чернявый.

Виктор боковым зрением оценил обстановку. Охранники отошли от чернявого на достаточное расстояние — они помогали вытащить из клуба вусмерть пьяного парня в расстегнутой до пупка рубашке. В нем Семенов узнал сына одного из губернаторов. Что у них тут, слет будущих хозяев России, что ли?

«Хорошо, что мои дочки увлечены спортом и учебой и в эти клоаки не суются, меня не позорят с матерью».

Семенов резко вдохнул сквозь зубы стылый морозный воздух и без замаха ударил чернявого в подбородок. Метросексуальчик как подкошенный рухнул в лужу, а Виктор выдал выдающийся спурт в сторону скопления таксистов.

Вот и погулял, премьер! Нажрался в баре с либеральной проституткой, избил мента при исполнении и был послан в клубе, где тусуются дети его подчиненных. Веселая ночка!

— В Кремль! — хотел было бросить он, таксисту, но вовремя осекся; хлопнул себя по карману и обнаружил, что в пылу своих ночных сражений потерял бумажник. «Ядрена вошь!» — выругался про себя Семенов.

— Извините, я, пожалуй, прогуляюсь, — сказал он таксисту и вышел из машины.

Где-то в глубинах ночных чернил уже рождался сине-розовый рассвет. Виктор посмотрел на часы. Наступало утро. Он очень давно не гулял так вот, на полную катушку — до утра, с драками и выпивкой. Последний раз, наверное, в студенческие годы, да в Германии, когда был молодым офицером.

Семенов поежился от порыва пронизывающего ветра со стороны набережной и запахнул пальто.

— Ну, что ж, гулять, так гулять!

Сунул руки в карманы и, насвистывая «Прощание славянки», пошел пешком. Как давно он вот так просто не гулял по улицам! В последние годы окружающий мир он видел лишь через решетку элитных особняков, сквозь кристальные стекла ультрасовременных небоскребов, иллюминатор самолета или в окно бронированного членовоза. Иногда Семенов ощущал себя узником золотой клетки, которому так сложно вырваться из неволи… Став высокопоставленным чиновником, он попал в мир жестких законов и ограничений. Власть дала ему силу, но отобрала свободу.

Голова немного гудела от выпитого, но спать еще не хотелось. Виктор шел куда глаза глядят. А глядели они на нежно-розовый горизонт. Даже клубы московского смога были не в силах заслонить робкое молодое солнце.

Вдоль набережной, по которой упруго шел Семенов, выстроилась пробка. Из расположенных поблизости клубов машины разной степени ценности развозили бренные уставшие тела тусовщиков. Две размалеванные, как индейцы-гуроны, девицы, зябко одергивая короткие юбки, садились в раздолбанное шахид-такси. Им вслед улюлюкали нетрезвые подростки на мощном «Кайенне» с подмосковными номерами.

И для этих уродов мы спасаем будущее России? Неужели они когда-нибудь придут к власти? Это будет клоунада почище Вильченко…

Семенову обрыдло зрелище генетического мусора, и он свернул в тихий переулок. За это он и любил центр Москвы, где тихие уютные дворики соседствовали с шумными проспектами. И духоту многолюдного мегаполиса от сонного уюта дремотной старины отделяли всего несколько десятков метров.

Семенов замедлил шаг и свернул в смутно знакомый с юности проулок, повинуясь памяти своих ног. Там, где раньше был сквозной проход в соседний переулок, он увидел приваренные железные ворота, за которыми на территории прежней футбольной площадки, где он, бывало, пинал мяч вместе с другими молодыми офицерами, щерились фарами дорогие джипы и хищные спорткары. Виктор досадливо плюнул себе под ноги, спохватившись, растер плевок ботинком и развернулся.

В горле мучительно пересохло, ясная голова говорила о том, что опьянение миновало, а вот полость рта сигнализировала о начале сушняка. Виктор порылся в карманах. Сдачи из бара, которую он по счастливой случайности не переложил в бумажник, должно было хватить на напиток и поездку в метро.

Семенов зашел в ближайший круглосуточный магазин под названием «Бублик», где первые две неоновые буквы уже не работали. Сладкая парочка подростков, немного пошатываясь, покупала пять банок алкоэнергетика «Ягуар» у заспанной киргизской продавщицы с испуганным выражением на ее круглом лице.

Пока подростки шарили по карманам в поисках мелочи, Семенов взял бутылку нежирного тана и внимательно посмотрел на подростков. Лохматому парню в худи и широченных штанах и его спутнице с дредами в розовых лосинах было не больше пятнадцати.

— А почему вы продаете спиртное несовершеннолетним? К тому же, — Семенов посмотрел на часы, — к тому же по закону вы и взрослым должны продавать спиртное не раньше 11 утра, а сейчас только 8.

— Эээ, я нычего не знау, начайник сказала, — затараторила на ломаном русском киргизка.

— Мужик, тебе, чо, делать нечего? — агрессивно качнулся в его сторону парень.

— Леша, не надо, пойдем отсюда… — девушка испуганно потянула его за рукав худи.

Наткнувшись на решительный взгляд Семенова, вставшего между подростками и прилавком, на который продавщица выстроила батарею алкоэнергетиков, парень сник, убрал деньги в карман и, бормоча под нос матерные выражения, поплелся к выходу, таща девушку за руку, как собачонку на привязи.

— Ты чего хулиганишь?

Из подсобки вылез крепкий чернявый мужик. Замызганная спецовка резко контрастировала с массивным золотым полумесяцем, который на не менее массивной золотой цепочке свисал на волосатую грудь мужика.

— А ты кто такой? — невозмутимо спросил его Семенов.

— Тебе какой дело? Законопослушный гражданин, — буркнул мужик.

— Ну, вот сейчас я позвоню в милицию, и мы узнаем, с какой стати законопослушные граждане продают детям спиртное.

— Эээ, зачем обижаешь! Мы просто работаем, кормим семью… — Мужик сменил грубый тон на заученные заискивающие интонации.

Семенов развернулся и вышел из магазина. На улице он достал мобильный и позвонил в милицию.

— Добрый день! Есть данные, что в магазине «Бублик» в Зеленом переулке работают нелегальные мигранты и нарушаются санитарные требования. Кто звонит? Супергерой Черный Плащ.

Семенов убрал телефон в карман своего пальто. К прослушке премьерского телефона никто не мог лолучить доступ, а номер его нигде не определялся.

Вскоре Виктор почувствовал, что его стало неумолимо клонить в сон. Так, тут где-то должно быть метро. Он запахнул пальто и быстрым шагом пошел вперед.

Субботним утром центр Москвы был малолюден, лишь щебетали азиаты в оранжевых жилетках, неумело сгребая мусор. Мимо Семенова несколько раз пронеслись веселые стайки клубной молодежи, чьи молодые лица несли припухлость ночных пороков.

А вот и метро! Семенов дождался зеленого и стал переходить улицу. Краем глаза он заметил угрозу и вовремя отскочил назад: мимо него на полной скорости пронеслась «Ауди» с мигалками. Метрах в 50 она притормозила, и с заднего сидения высунулась пьяная опухшая морда известного сотрудника столичной мэрии.

— Жить надоело, гандон? — после чего машина взвизгнула и скрылась за поворотом.