Запретное прикосновение - Шелли Такер

— Вы прекрасно играли, — сказал он с набитым ртом.

— Спасибо.

Воцарилось долгое молчание.

— Ваши друзья очень милые, — обронила Кьяра.

— Да, они хорошие люди.

— И у них прелестные дети.

— Верно.

Казалось, они исчерпали все возможности светской беседы. Мысли Ройса обратились вновь к тому, о чем он непрерывно думал два последних тревожных дня.

Почему, во имя всех святых, она распространяет вокруг себя такой аромат? Ее волосы, платье. Разве так должна пахнуть воспитанная в уединенном дворце невинная, безгрешная принцесса, которая превзошла почти все науки? Нет ли тут чего от лукавого?

Ройс осмелился взглянуть на нее и встретил чистый простодушный взгляд, в котором сквозило легкое беспокойство. Щеки ее зарумянились, губы были полуоткрыты. Он должен сейчас либо поцеловать ее в эти зовущие уста, либо сорваться с места и уйти.

Но по зрелом размышлении не сделал ни того, ни другого. Первое — настоящее безумие, а оставлять ее одну он не имеет права: ведь он приговорен самим дьяволом быть ее стражем, опекуном, цербером.

Ройс окинул взором залу словно в поисках какого-то выхода. Взгляд его снова остановился на миловидной полногрудой брюнетке, зазывно улыбавшейся ему на протяжении вечера. Раньше он оставлял без внимания ее откровенные призывы, но сейчас ответил широкой улыбкой, испытывая благодарность за то, что женщина помогла ему хоть как-то отвлечься. Она тряхнула длинными волосами, и в ее глазах читалось и желание, и согласие.

— Давайте возьмем ее с собой, — услышал Ройс голос Кьяры.

— Что?! — ошалело спросил он.

Кьяра смотрела вниз, на собаку.

— Она так привязалась ко мне. Ну иди же! — Кьяра взяла щенка на колени. — Элинор позволила мне ее забрать, если я захочу. Я назову ее Гера, по имени греческой богини, хранительницы домашнего очага.

— Кьяра. Мы не можем. У нас…

— Взгляните на эту мордочку! А какие уши! Я сама буду ухаживать за ней. У меня никогда не было щенка.

— И, боюсь, не будет, — сказал Ройс решительно. — Не хватает нам только шумной собаки в дороге. Кроме того, все равно через десяток дней, когда прибудем к месту назначения, вам придется от нее отказаться. Так что лучше не привыкать. — В нем снова заговорили беспомощная ярость, желание уколоть ее. Облокотившись на стол, он продолжал: — Ваш высокородный супруг ни за что не позволит держать в своем замке дворнягу.

Если бы он знал, как подействуют его слова, то никогда не осмелился бы их произнести. Кьяра со слезами на глазах прижалась щекой к щенку и потом со вздохом опустила его на пол.

— Иди, — сказала она, и тот убежал, радостно виляя хвостом.

— Простите меня, Кьяра, — произнес Ройс после того, как залпом осушил кубок с вином. — Я не хотел вас огорчить, но ведь…

— Вы правы. Я совершенно забыла, куда и зачем направляюсь.

Полногрудая брюнетка возникла рядом как по мановению волшебной палочки и, наклонившись над столом так, что груди чуть не выскочили из корсажа, проворковала:

— Милорд, я могу соблазнить вас вот этим?

Она поставила перед Рейсом блюдо с засахаренными орехами.

Мужчина отрицательно качнул головой.

— Тогда позвольте наполнить вашу чашу?

Снова она наклонилась, скользнув грудью по плечу Ройса.

Ее настырность вызвала у него лишь раздражение. Хватит с него женского общества! Слишком много за один день.

— Благодарю, — ответил он сухо. — Моя жена и я…

— Ваша жена? — воскликнула женщина с наигранным удивлением, стыдливо-кокетливым жестом тщетно пытаясь прикрыть обнаженное тело. — О, я не знала. Думала, она тоже из беженцев. Хотя по одежде не скажешь.

Кьяра собиралась ответить какой-нибудь вежливой фразой, но внезапно ей захотелось ударить женщину, натянуть ей на голову мешок и выгнать из залы.

Та же, видимо, почувствовав и приняв вызов, сказала, обращаясь исключительно к Ройсу:

— Коли вы поужинали, милорд, я была бы рада показать вам замок. Здесь есть на что посмотреть.

Ройсу захотелось утвердительно кивнуть. В самом деле, почему нет? Рыцарь понимал, чем могло окончиться «путешествие» по замку, который он, кстати, знал как свои пять пальцев. И это ему было нужно, чтобы избавиться, разрядиться от острого желания, что держит его в своих когтях, не давая свободно вздохнуть. Какие-нибудь полчаса, проведенные с этой соблазнительной женщиной, пойдут только на пользу.

Мысли мелькнули и исчезли. К своему немалому изумлению, Ройс обнаружил, что его ничуть не взволновало откровенное предложение женщины. Она вызывала у него так же мало желания, как еда, забытая им на тарелке.

Что же с ним творится? Доселе подобные предложения не оставляли его равнодушным. Впрочем, не стоит обижать эту истосковавшуюся по ласке женщину.

— Благодарю вас, — произнес Ройс как мог любезнее. — К несчастью, мне знаком чуть ли не каждый камень этого замка.

— Что ж. Тогда я пойду к восточной башне. Оттуда открывается такой вид, особенно в лунную ночь.

Сохраняя на лице улыбку, она медленно повернулась и отошла, маняще покачивая бедрами.

С некоторым сожалением он проводил ее глазами и, повернувшись затем к Кьяре, увидел, что та пристально смотрит на него.

— Я вас не задерживаю, — произнесла девушка.

— Кьяра…

— Идите с ней, — повторила она. — Я вам разрешаю. Не хочу, чтобы ваши обязанности помешали насладиться этим прекрасным лунным вечером.

Кьяра поднялась из-за стола, но Ройс схватил ее за руку.

— Не забывайте, миледи, я с такой же ответственностью отношусь к своему долгу, как и вы к вашему.

Она вырвала руку.

— Вряд ли кто-нибудь из этих несчастных женщин или детей собирается похитить меня нынче ночью. У себя в комнате я буду в полной безопасности. Единственное окошко там, если вы заметили, шириной в две-три стрелы, и тот, кто захочет проникнуть через него, должен быть худым, как щепка. А дверь я как следует запру.

— Кьяра, не смейте говорить подобным образом. Вы…

— Если не возражаете, я побуду в одиночестве, ибо не привыкла к присутствию в своей комнате постороннего человека. Особенно мужчины. Я ухожу, милорд. Отсюда вам видна дверь моих покоев… Правда, с восточной башни это, вероятно, будет труднее.

Она повернулась и пошла — почти побежала — через залу, оставив Ройса в некотором смятении у стола, заполненного яствами, ни на одно из которых он не мог даже глядеть.

Ее мандолина… Только после того как Кьяра ушла, он обратил внимание на забытый инструмент, который она так любила и на котором так искусно играла.

Глава 8

Кьяра захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней, закрыв лицо руками, с трудом переводя дыхание. Она была подавлена тем, что сейчас произошло, недовольна и озадачена своим поведением.