Кальдебарас. Вехойтис, Загрис, Форманис - 1ex0

Часть 5

Колентеил начал прочитывать этот труд, потому что вступление про оковы нашло отклик в его жизни, ведь он считал догмы Святой Империи слишком тесными и неудобными. Он был уверен, что Сакраарх требует от своих служителей слишком многого. А потому слова из этого мрачного труда ещё не успели начать своё магическое воздействие, а уже пленили его. После этого он и в самом деле подумал, будто бы сможет познать сопна. Рукописи Санума объясняли материал очень доходчиво и просто, а потому даже для нинханина большинство из того, что касалось магической практики, было понятно. А вот лерад изо дня в день, взбираясь на крышу башни, пытался пробудить в себе эти тайные знания. То, что он не понимал, пропускал мимо разума. И, даже видя, что у него ничего не получается, не расстраивался, не оставлял изучение этого труда, а перелистывал страницу и шёл дальше, впитывая всё, что только можно. И так не заметил, как от практики магии саткаров перешёл к просто ритуалам, восхваляющим Аббарона. И ведь он продолжал понимать, что магия так и осталась им непознанной, что он вовлекается в учение, которое запрещено в Святой Империи, но уже не мог повернуть обратно. Изае сделал своё дело – ценности были подменены, и теперь следование по пути негасимого пламени было необходимостью. Чтение этой книги стало сродни пище. А поклонение Аббарону заняло в его сердце место рядом с поклонением Сакраарху. Теперь даже если он и будет обличён, то никакие угрозы и магические ритуалы не смогут выгнать из его головы всю эту скверну. Он предпочтёт умереть за свои новые идеалы. Это также грех и лишь подтверждает всю ничтожность человеческой сущности.

Довольно долгое время наблюдал я за тем, как продолжалась жизнь в Таквонде. И ничего не менялось. Лерады, лармуды и чародеи ожидали того, что к ним сюда кто-то придёт и поведёт это воинство за собой, чтобы нанести удар по Пустыни смерти. Однако с того момента, как два других оплота потерпели сокрушительное поражение на подступи к сердцу пустыни, прошло уже очень много времени, но здешние воители света продолжали ожидать того дня и часа, когда их силы будут использованы во славу света и святости. Грех в их сердцах продолжал процветать, и мерзостью полнились их мысли. Глядя на них, я всячески старался разглядывать их в попытке обнаружить, как ещё изгладить это нечестие из их душ, как выпрямить то, что было криво, как починить то, что было сломано. И благодаря своей воинственной сущности мне удалось увидеть одну из таких возможностей. Однако способов предречь, насколько эта возможность будет эффективной, не имелось, а потому мне хотелось испытать её в деле, чтобы увидеть на практике результаты моих задумок.

Всякий грех становится привычным, когда человек совершает его много раз на протяжении длительного времени. И не бывает такого, чтобы тело само тянуло к неправедным поступкам. Да, тело может ошибиться, однако это будет всего лишь ошибкой. Но грех берёт своё начало в мыслях. Когда мысли воплощаются в дела или слова, они становятся с каждым разом всё более единым целым, что и ведёт как раз таки к тому, что нечестие становится привычным, обыденным, единственно верным путём. Все эти знания приобретены благодаря многочисленным экспериментам человекознатцев, которые были направлены в различные миры, чтобы становиться частью этого общества, быть среди них, вслушиваться, всматриваться и пытаться понять. И все эти процессы привели к тому, что был обнаружен источник греха и нечестия. Но также благодаря их пониманию сути вещей все мы пришли к выводу, что никто не способен заставить другое существо изменить своё мышление, только если само существо этого не пожелает. А потому борьба за разум бессмысленна. И грехопадение Святой Империи красноречивее всяких наставлений показывает это. Несмотря на практичную ценность Святой Белой Книги, люди не могут следовать ей, потому что многое из того, что там запечатлено, диссонирует с их грехом, ведь догмы Сакраарха как раз таки направлены на то, чтобы искоренять это самое нечестие. Что ж, если уж не получается влиять на разум прямо, быть может, удастся достигнуть каких-то результатов через косвенное воздействие.

Чтобы человек не питал свой разум грехом, нужно, чтобы его мысли были заняты чем-то другим, тем, что займёт его внимание, его память, его рассудительность. И я подумал, что таким делом может стать сражение. Некоторые воители давно не брали оружия в руки, давно не позволяли своим телам вкусить боевой раж, давно не вспоминали боевые приёмы. А некоторые так вовсе не знают, что такое битва, никогда не участвовали в этом. Если мне удастся образовать на этом месте поле боевых действий, если одни будут участвовать в штурме крепости, когда как другие – в её обороне, то это отведёт их мысли от греха и направит на составление планов и тактик, на обдумывание боевых манёвров и на воскрешение из омута воспоминаний многочисленных уловок, которым они обучались в казармах. Но, конечно же, я осознавал, что у меня не получится организовать всё это одним махом, что будет недостаточно просто сказать: «Пойдём сражаться». Нужно было начинать с малого. И у меня уже наготове был план.

В совет лармудов входило 7 громил, и я был восьмым. Мы попарно заступали на караул на рассвете. Но перед тем, как на стены встанут следующие два начальника дозорных, мы собирались для того, чтобы обменяться сведениями. В подавляющем большинстве случаев докладывать было не о чем, а потому такие собрания были быстрыми и практически никаких результатов не приносили. И вот я решил воспользоваться этим случаем. Предвидение будущего с помощью зора показывало, что мои слова их встряхнут уж точно.

- Лармуд Сапортил. Докладывать нечего.

- Лармуд Эдлонтил. Докладывать нечего.

- Лармуд Сотолеил. Докладывать нечего.

- Лармуд Загрил. Есть предложение.

Следующий за мной Отил готовился уже выпалить заученную фразу, но осёкся, потому что разум ещё не сразу осознал, что обычная формулировка изменилась. Простояло небольшое молчание, после которого я начал излагать суть своих дел:

- Сколько ещё, братья, наши мечи буду покоиться в своих ножнах? Пролетают дни, того и гляди года пролетят, а мы простаиваем тут в бездействии. Вскоре наши руки уж позабудут, с какой стороны держится наше оружие. А случись так, что нападёт враг, иль к нам указ от самого фурука придёт, чтоб мы двинулись в бой и показали нечисти