Кардонийская петля - Вадим Панов

Однако Нестор понимал, что ситуация сложилась патовая.

Если бы не первый промах, он оказался бы, как минимум, на равных, но соперничать с двумя стволами не получалось. Враги не позволяли дару высунуться, но и сами не приближались, прекрасно понимая, что словят пулю, едва поднявшись.

Так и стреляли, напряжённо ожидая, у кого первого сдадут нервы.

– У них?

– А где же ещё, Ленивый? – Спичка прислушался и повторил: – На крыше стреляются. Наши с кем-то завязались.

– Надо помогать, – буркнул Шиллер.

И диверсанты переглянулись.

Лезть наверх они не собирались, прекрасно понимали, что лишние стволы с той же стороны особой помощи не принесут. Нужно заходить противнику в тыл, а для этого придётся пройти через вагон.

– Без приказа?

Они действительно понимали друг друга с полуслова. Им велено ждать сигнала, к Махиму не соваться, чтобы всё не испортить, но что теперь? Будет ли сигнал? Не получится ли так, что, протянув время, они сыграют на руку врагам? И, будучи опытными военными, ответ они дали однозначный: «Получится». Что бы где ни происходило, время всегда играет против диверсантов. Такое оно подлое.

– Я с Шиллером по первому уровню, – решил Спичка. – А ты, Губерт, пойдёшь с Ленивым по второму. Кто-то из нас обязательно наткнётся на Махима.

– И его телохранителей.

– Но ведь мы не собираемся стучаться в двери, – усмехнулся Спичка. – Устроим уродам сюрприз.

И снял со спины ручной бомбомёт.

– Они в креслах, – сообщила Амалия, плотно прикрывая ведущую в гостиную дверь. Узенькой щёлки хватило, чтобы оценить обстановку, и теперь синьора Махим увлекла Вельда прочь. – Как я и думала.

Пройдя несколько шагов, женщина вошла в пустую комнату прислуги и тут же развернулась, продолжая разговор с оставшимся в коридоре телохранителем.

– Они полностью поглощены разговором.

– Странно, – поморщился Вельд.

– Почему?

– Потому что на крыше только что началась перестрелка.

– Что?

Синьора Махим слышала щелчки, но у неё не хватило опыта понять их природу.

– Всё в порядке, – поспешил успокоить женщину телохранитель. – Помпилио наверняка слышит выстрелы, но ничего не предпринимает. Значит, всё идёт по его плану.

– Вы всё-таки ему верите. – Амалия сжала кулачки. – А ведь это он отцепил от поезда вагоны с солдатами, и на крыше, я знаю, его люди сдерживают идущих нам на помощь честных приотцев.

– Честные приотцы должны были войти через эту дверь. – Вельд кивнул на тамбур, где дежурили трое телохранителей. – Зачем они полезли на крышу?

– Потому что вы не знаете, что происходит за этой дверью. – Амалия тоже указала на тамбур. – Кто находится с той стороны?

– Но почему никто не входит?

– Потому что Помпилио уже здесь. А остальные его прикрывают. – Женщина топнула ногой. – Вельд, послушайте меня, в конце концов: дер Даген Тур сидит в кресле, его ружьё стоит рядом, у вас будет две секунды, по-моему, вполне достаточно, чтобы всадить пулю в лысую адигенскую голову.

Мнение синьоры Махим относительно нападения на бамбадао не сильно интересовало Вельда, и ещё меньше, чем слушать Амалию, телохранитель хотел состязаться с Помпилио в скорости.

– Синьора Махим…

– Только не пытайтесь…

Взрыв Амалия услышала потом. Даже не услышала, просто потом она поняла, что взрыв был, и заставила себя поверить в то, что она его слышала. А в тот момент синьора Махим с ужасом увидела, как что-то невидимое уносит Вельда прочь.

– Сюрприз!

Бомбы для выстрелов Губерт со Спичкой выбрали самые мощные, чтобы снести две подряд двери, и не прогадали. Огромный вагон тряхнуло дважды: на первом уровне и на втором, но устройство катастрофы не входило в планы диверсантов, а потому поезд, вздрогнув, продолжил ход.

– Сюрприз!!

Это орёт Губерт, а Ленивый молча стреляет в того телохранителя, который пытается поднять оружие. Второй погиб на месте, третьему разорвало живот, и Губерт добивает бедолагу выстрелом в голову.

– Мы не ошиблись!

Вооружённые люди в тамбуре – лучшее доказательство того, что именно на этом уровне путешествует Махим.

– Вперёд! – командует Ленивый.

– Задержи их!

В голове шумит, перед глазами плывёт, но рука чувствует тяжесть не пойми когда выхваченного пистолета, и заплетающийся голос внутри шепчет: «Ты должен…» Вельд встаёт на одно колено и стреляет куда-то в дым. Или в то, что плывёт перед глазами. Или ещё куда-то стреляет, просто задерживая тех, кто пытается подойти. Не вспоминает о подчинённых. Ни на что не надеясь. Вельд знает одно – нужно стрелять. И стреляет в коридор, заставляя Губерта и Ленивого искать укрытие.

– Арбор!

Говорить ничего не нужно. Взрыв, расширенные глаза Амалии, плачущие дети, перепуганная горничная, дым из коридора, выстрелы… Махим поворачивается и смотрит на Помпилио.

– Бери семью и бегом к паровозу, – спокойно говорит тот, поднимая «Сирень».

А сам смотрит в окно.

– Куда?

– К паровозу, ядрёная пришпа!

Стрелять Помпилио не хочет, но у него нет выбора.

«Дерьмо!»

Именно этим словом Орнелла Григ комментировала впоследствии описываемые события.

Что собирается делать лысый, капитан поняла в самый что ни на есть последний момент. Потом, за бокалом вина, Григ честно признавала, что дер Даген Тур её поразил: принял единственно правильное решение меньше чем за секунду. Но в тот момент девушке было не до восхищения.

Она закричала от страха и резко оттолкнулась ногами от стенки поезда. Потом ещё раз, сильнее, не думая, выдержит ли карабин, не перетрётся ли верёвка, хватит ли длины… Какое всё это имело сейчас значение? Ещё один отчаянный рывок, назад и чуть в сторону, чтобы оказаться как можно дальше от проклятой мины. Ещё крик, толчок ногами и…

Приклеенную к стеклу мину выносит мощный заряд картечи.

– Дерьмо!!

А нитробол демонстрирует, почему его считают лучшей взрывчаткой Герметикона. У окна вспыхивает огненный шар, двухэтажный вагон наклоняется в противоположную сторону, всё скрипит, ударная волна подхватывает цепляющуюся за верёвку девушку и резко поднимает вверх. На мгновение Орнелла зависает над мчащимся поездом, затем верёвка натягивается, тело послушно летит вниз и смачно впечатывается в крышу вагона.

– Дерьмо…

Взрыв швыряет Помпилио на противоположную стену. Жаркое дыхание огня, мощный удар затылком, и бамбадао тряпичной куклой валится на пол.

– Ядрёная пришпа…

Последние слова перед тем, как потерять сознание.

Лицо в крови, дыхание сбито, пара рёбер сломаны, но главное – жива. Жива, но сползает по гладкой крыше вниз. И не может удержаться. И сил нет вцепиться во что-нибудь, хотя бы ногтями в железо. Нет сил. Есть только понимание того, что она вот-вот сорвётся.