Философские обители - Фулканелли

IX. Лизьё. Усадьба Саламандры, XVI в. Саламандра и два дракона на слуховом окне

Достигнув этой стадии активации (exaltation), огненное начало, материальное и духовное, благодаря своему универсальному действию способно усваиваться во всех трёх царствах естества. Оно оказывает влияние как на животных и растения, так и на внутреннюю структуру минералов и металлов. Это и есть магический рубин, энергетический или летучий огненный агент, окрашенный и наделённый многими свойствами огня. Его ещё называют елеем Христа или кристаллическим маслом[126] и изображают в виде геральдической ящерицы, которая привлекает, поглощает и изрыгает из себя пламя. Как у старого феникса атрибут — бессмертие, у геральдической ящерицы — упорство.

На среднем столбе первого этажа посетитель усадьбы обнаруживает любопытный барельеф, на котором обезьяна ест плоды с молодой яблони чуть выше её самой [X].

X. Лизьё. Усадьба Саламандры. Саламандра и обезьяна у яблони

С этой сценой, знаменующей для посвящённого успешное завершение его трудов, мы как бы подходим к Великому Деланию с конца. Великолепные цветы, которые переливами красок радовали взор нашего Мастера, один за другим поблекли, потускнели. Завязавшиеся плоды, поначалу зелёные, покрылись теперь ярко-красной кожурой — верным признаком зрелости и отменного качества.

Речь тут о том, что алхимик в своём кропотливом труде должен тщательно подражать естеству, быть обезьянойXII творения (singe de la création), по очень точному выражению некоторых Мастеров. Опираясь на эту аналогию, он со своими слабыми средствами делает в меньших размерах и в строго ограниченной области то, что Бог совершил в космическом масштабе. В одном случае нечто огромное, в другом — маленькое, но здесь и там одна и та же мысль, одно и то же усилие и схожее при всей несоизмеримости результатов проявление воли. Бог создаёт всё из ничего, творит. Человек берёт частицу этого всего и приумножает — он словно продолжает творение. Тем самым микрокосм дополняет макрокосм — такова цель человеческого существования, оправдание его бытия, такой представляется нам его миссия на земле и залог его спасения. Итак, вверху Бог, внизу человек. Между бессмертным Творцом и тленной тварью — всё сотворённое Богом естество. Сколько бы вы ни искали, вы обнаружите лишь Того, кто дал всему первый толчок, и множество следующих Его примеру, тех, кто трудится не покладая рук, повинуясь непреодолимой тяге к постоянной деятельности.

Классические герметические авторы единодушно признают, что Великое Делание есть сотворение мира в миниатюре применительно к человеческим масштабам и возможностям. И так как Адепт должен употребить лучшие свои качества, если он хочет довести дело до успешного конца, он заслуженно снимет плоды с Древа жизни, и чудесные яблоки из сада Гесперид принесут ему только пользу.

Коль скоро, следуя фантазии или желанию нашего Философа, мы вынуждены начать с той минуты, когда искусство и естество сообща завершают свой труд, попытаемся сперва установить конечную цель наших поисков, чтобы не действовать вслепую. И вообще, не лучше ли всегда начинать с конца, несмотря на кажущуюся парадоксальность этого утверждения, ведь скорее обретёт всё необходимое тот, кто чётко знает, чего он добивается. В наше время в оккультных кругах очень много разглагольствуют о философском камне, не имея представления о том, что он в действительности собой представляет. Многие вполне образованные люди относят чудесный камень герметиков к разряду «таинственных тел», основываясь на мнении ряда спагириков XVII и XVIII вв., которые считали, что камень — понятие отвлечённое, и квалифицировали его как нечто не-сущее (non-êtres) или сугубо абстрактное (êtres de raison). Поэтому давайте сперва составим себе представление о камне, насколько возможно близкое к истине, изучим его редкие и, на наш взгляд, чересчур краткие описания, оставленные нам Философами, посмотрев, что по этому поводу говорят надёжные свидетели и люди учёные.

Скажем прежде всего, что термин философский камень на сакральном языке означает камень со знаком солнца. Этому солнечному знаку свойствен различный по яркости красный цвет, как говорит об этом Василий Валентин[127]: «Цвет его от алого с малиновым оттенком до рубинового с гранатовым оттенком; веса же в нём больше, чем количества». Это что касается цвета и плотности. Космополит[128], которого Луи Фигье отождествляет с алхимиком по фамилии Сетон, а другие — с Михаилом Сендивогием, в следующем отрывке описывает камень полупрозрачным, плавким и с кристаллической структурой: «В природе на последней стадии своего развития наш камень плавкий, как воск или масло, красный, полупрозрачный и светлый снаружи; по этим приметам мы и узнаём его». Плавкость камня и впрямь велика, по этому показателю многие авторы сравнивают его с воском (64 °C). «Он плавится на пламени свечи», — то и дело повторяют они. Некоторые даже нарекают философский камень великим красным воском (grande cire rouge)[129]. К своим физическим характеристикам камень добавляет ярко выраженные химические: высокую проникающую или ингрессионную (ingrès) способность, абсолютную нелетучесть, крайне высокую огнестойкость, стойкость к окислителям, восстановителям и другим химическим реагентам. Вот что пишет по этому поводу Генрих Кунрат в своём Amphitheatrum Sapientiœ Æternœ[130]: «Наконец, когда во время Великого Делания цвет из пепельного превратиться в белоснежно-белый, а потом в жёлтый, ты увидишь, как философский камень — наш царь, который превыше всех других властителей, — появляется из своей стеклянной гробницы, поднимается с ложа и выходит на мировую арену в славе, то есть возрождённым и в высшей степени совершенным; ты увидишь во всём великолепии блистающий карбункул, чьи очень тонкие очищенные частицы благодаря миру и согласию в смеси неразрывно связаны друг с другом и образуют единое целое. Камень ровный, полупрозрачный как хрусталь, плотный и очень тяжёлый, он легко плавится на огне, как смола, и течёт, словно воск, превосходя в том отношении ртуть, причём пар при плавлении не выделяется; он легко проникает в плотные твёрдые тела, как масло — в бумагу, растворяется в любом растворителе, способном его размягчить, и хрупок, подобно стеклу. Порошок камня — шафранного цвета, в то время как в виде сплошной массы он красный, как рубин (красный цвет — показатель (signature) высшей степени нелетучести и совершенства). Камень обладает красящими свойствами. Он не разлагается при самых жёстких экспериментальных условиях, даже в присутствии поглощающей серы, в кипящей воде и при нагревании на сильном огне. Он неуничтожим, огнестоек, его, как саламандру, ничего не берёт. Он справедливый судия (в какой-то степени он вездесущ), вопиющий: „Я обновлю всё и вся“».

В 1585 г. английский искатель приключений Эдвард Келли, по прозвищу Толбот, приобрёл у хозяина постоялого двора философский камень, найденный в могиле одного слывшего чрезвычайно богатым епископа. Камень был красный, очень тяжёлый и без запаха. Между тем Беригард Пизанский писал, что один сведущий человек дал ему 3,82 г порошка макового цвета с запахом прокалённой морской соли[131].

27 декабря 1666 г. неизвестный Адепт показал философский камень Гельвецию (Иоганну-Фредерику Швейцеру). Камень имел вид металлического порошка цвета серы. Порошок, как писал Кунрат, получили из продукта красного цвета. При трансмутации, проведённой Сетоном в июле 1602 г. в присутствии доктора Якоба Цвингера, использовался, по свидетельству Динхайма, «довольно тяжёлый порошок лимонного цвета». Год спустя, И августа 1603 г. во время второго подобного эксперимента — уже у ювелира Ганса де Кемпена в Кёльне — тот же Адепт работал с красным камнем.

Многие надёжные свидетели сообщают, что камень, полученный непосредственно в виде порошка, также может быть яркой окраски. Хотя это довольно редкий случай, о нём стоит упомянуть. Так, в 1658 г. один итальянский Адепт при трансмутации в доме женевского ювелира Бюро в присутствии протестантского пастора Гроса применил, по словам очевидцев, красный порошок. Шмидер описывает камень, полученный Бётихером от Ласкариса, как стекло огненно-красного цвета, между тем Доменико Мануэлю (Гаетано) Ласкарис передал порошок, похожий на киноварь. У Густенхофера порошок тоже был ярко-красный. Советник Диппель осмотрел под микроскопом образец камня, который Ласкарис подарил Дирбаху, и нашёл, что тот состоит из множества маленьких зёрен или кристаллов красной или оранжевой окраски. Коэффициент преобразования у этого камня равнялся примерно шестистам.