Неслучайные люди - Маша Трауб

ей пример подам? Давайте вы моей внучке расскажете про… выезд в пансионат. Тем более у вас уже был подобный опыт.

– Если не уволите, все сделаю, – кивнул водитель.

– Вы меня шантажируете? – подняла бровь начальница.

– Да, шантажирую, улитками, – кивнул Александр, – понимаете, мне сейчас работу никак нельзя терять. Витьку нужно в ветеринарку – кардиограмму сделать, нервы проверить. Жена уже всю плешь проела, как я за собакой недосмотрел. Витек совсем странный стал – лаять перестал. Как меня видит, так замолкает тут же. Даже соседи приходили спрашивать, почему собака перестала лаять как заполошная. Когда Витек мне игрушку свою принес, я сам офигел. Говорю, зачем мне твоя игрушка? А он пятится и уходит. Анька тоже уже заподозрила неладное. Раньше Витек ее хозяйкой считал, а теперь только меня слушается. Да я сам в шоке! Мне перед мужиками неловко! Мы тут в прошлое воскресенье на охоту пошли, так все собаки теперь от меня команды ждали. Кирюхин бультерьер вообще, как меня видит, сразу поносить начинает. А Лора застывает на месте – и все, не реагирует. Кажется, они испугались, что я их тоже, как Витька, трясти начну. Мне нужно в ветеринарку, чтобы Витька там подлатали, и он стал прежним. А это деньги. Мои зубные импланты стоят дешевле, чем собакины нервы. Ладно, я уж как-нибудь без новых зубов дохожу. Жена так и заявила – или твои зубы, или нервы бедного Витечки. Витечка! Она его так назвала! Да с такой нежностью! Ко мне никогда так не обращалась!

– Хорошо. Я вас не уволю. Только одна просьба – можете всех забрать, но одну улитку сохранить? Я назвала ее Дашей. Очень умная. Вылезает из аквариума и смотрит со мной кино. Поворачивается, чтобы свои рожки-спутники настроить, и сидит, замерев. Когда я выключаю ноутбук, Даша домой уползает. Ее оставьте, очень вас прошу.

– Хорошо. Только вы ей, что ли, пластырь на панцирь наклейте, чтобы я не перепутал, – кивнул Александр.

– Наклею. Конечно. Александр, почему мне кажется, что улитки умнее нас? Это нормально?

– Ну, моя жена точно умнее нашего Витька, но до Серегиной Лоры ей далеко! – рассмеялся Александр.

Неслучайные люди

«Все хорошо, все хорошо. Надо потерпеть всего два дня», – говорила себе Елена Ивановна, уже добрые двадцать минут лежа лицом в унитазе. Ее рвало страшно. Видимо, сказался перепад температур и давления. «Главное, что унитаз мой, собственный», – продолжала она твердить себе.

Елена Ивановна, пятидесяти лет, была профессором. Достаточно известным и востребованным специалистом. Ее часто приглашали выступить с лекцией или провести семинар в том или ином городе. За гонорар, естественно, который в последнее время стал вполне достойным. Елену Ивановну передавали из рук в руки по сарафанному радио как уникального лектора, отмечая предельную пунктуальность и блестящее проведение всех запланированных мероприятий. Ей это, безусловно, льстило, как и гонорар, медленно, но верно возрастающий. Но иногда она снова оказывалась в прошлом, когда ездила с лекциями не пойми куда и не пойми зачем. Когда спала на разваливающихся кроватях в гостиницах, которым звезды уже присвоили, но внезапное отключение горячей воды или отопления еще входили в список предоставляемых услуг.

Борясь с очередным рвотным позывом, она вспомнила вдруг, как еще студенткой ездила в Казахстан читать лекцию по узкой филологической теме, кажется, про склонение числительных. Аудитория не поняла ни слова из того, что она говорила, так ей, во всяком случае, показалось. Она толком и не помнила слушателей, зато гостиницу запомнила надолго – соседка сварила плов на появившейся из ниоткуда крошечной плитке. Потом таким же мифическим образом на столе появились водка, наливка. Елене Ивановне – тогда еще ее называли Леночкой – было очень плохо. Она отравилась и заболела. Соседка ее выхаживала, заставляя съесть плов и выпить водки. Елену Ивановну тошнило и лихорадило. Она точно помнила, что очень переживала из-за соседки. Та говорила на незнакомом языке, этимологию которого Елена Ивановна не могла определить. Даже языковую группу. Но отчего-то все понимала. Проблем с общением не возникло. Елена Ивановна хотела спросить соседку, на каком языке та говорит, но не решалась, боясь показаться невежливой. Да и после очередного приступа рвоты вопрос отпадал сам собой. Все становилось не важно. Жить, впрочем, тоже не очень хотелось. Еще Елена Ивановна хотела попросить соседку не бить так сильно по щекам, но не знала, как это сказать на родном для той языке. А по-русски стеснялась. Едва Елена Ивановна проваливалась в счастливое забытье, соседка начинала отвешивать ей увесистые пощечины и отпаивать то ли водкой, то ли спиртом и чаем на травах неизвестного происхождения. Заставляла поесть, буквально впихивая еду в рот. После той поездки Елене Ивановне было ничего не страшно. Она знала, что выжила чудом. Если бы не соседка, точно бы осталась трупом в той гостинице. Удивительно, но Елена Ивановна не помнила, как зовут ее спасительницу, хотя как-то к ней обращалась. И наверняка уточнила имя. Но память его не сохранила. А запах того чая она бы узнала безошибочно. И вкус того плова. Но больше ей никогда не попадался ни тот плов с особыми специями, ни чай с особыми травами.

Елена Ивановна, откровенно говоря, путешествовать не любила, но в последнее время именно гонорар от поездок составлял основную статью ее доходов. Да еще и единственная любимая дочь Катя переехала жить к возлюбленному, оставив мать в «счастливом одиночестве», как радостно ее убеждала. Так что Елена Ивановна соглашалась на поездки, чтобы не сойти с ума, пребывая в этом счастливом одиночестве. Она могла бы завести кошку или собаку, но с кем их оставить, когда придется уезжать в очередную командировку? На дочь? Не вариант. Та жила интересами своего возлюбленного и переключаться на другие не желала. Возлюбленный любил альпинизм, горные лыжи и прочий экстрим. Катька, с детства боявшаяся высоты, пыталась побороть страх. Елена Ивановна в личную жизнь дочери старалась не вмешиваться. Да и как вмешиваться, если у самой не сложилось в браке?

Она еще раз сверилась с присланной программой трехдневного пребывания. Да, будет непросто. Главное, выспаться – разница во времени всего два часа, но в минус. То есть подъем по столичному времени в пять утра. Елена Ивановна была счастлива, когда Катька выросла и стала сама собираться в школу, давая матери высыпаться. Все лекции Елена Ивановна старалась ставить после одиннадцати, за что студенты ей были только благодарны. Да, фамилия, имя, телефон сопровождающего плюс телефон водителя в программе имелись. Елена Ивановна закрыла глаза, но в самолетах, как