Не борись со мной, малышка - Мария Сергеевна Коваленко

опасности. Ненормальному хватило бы угроз. Но с моей бывшей не срабатывает ни то, ни другое.

— Катя, мы уезжаем. Вещи можешь не собирать. У нас дома есть все, что нужно! — с этими словами Лариса вылетает из кабинета и бежит к дочке.

— Никто никуда не поедет! — перекрикиваю эту дуру.

— Папа хочет забрать тебя у меня. — Лариса приземляется на колени рядом с нашей девочкой. — Он хочет, чтобы ты жила с этой тетей и забыла маму, — несет какую-то чушь.

— Ну почему с тобой вечно все через одно место? — цежу сквозь зубы.

— Он запрещает мне видеться с тобой, — захлебываясь новым потоком слез, произносит Лариса.

— Нет… — Дочка тоненько всхлипывает.

— Милая… — Сердце рвется от ее недоверия. — Я ни за что не стал бы разлучать тебя с мамой, — пытаюсь вразумить хотя бы свою малышку.

— Мама, не оставляй меня. — Вцепившись в рукав маминого платья, Катя ревет и медленно идет за Ларисой.

— Родная, я клянусь тебе… — Хочется открутить Ларисе голову за испуганный взгляд любимых глаз. — Это неправда.

Однако меня уже никто не слышит. Катя и бывшая жмутся друг к другу, топая к двери. И даже мелкий Ромео с протянутой игрушкой не способен переключить на себя внимание Джульетты.

— Это какой-то кошмар. — Алена обнимает со спины, когда щелкает замок.

— Мягко сказано. — Сжимаю и разжимаю кулаки.

— Ты ей сказал, что сейчас опасно? — жрица гладит меня по груди.

— Ей бесполезно что-то говорить. Она никогда не работала, а теперь боится, что я оставлю ее без денег. — Накрываю ее руки своими. — Но ничего. Завтра заберу дочку назад. Лариса наиграется и устанет.

— А если…

Алена не договаривает. Впрочем, и я и сам догадываюсь, что она боится произнести.

— За ними тоже присмотрят, — успокаиваю ее. — Сейчас свяжусь, с кем нужно. Все будут под охраной.

Глава 40

У меня давно нет никакого доверия к бывшей жене, потому сразу после ее отъезда прошу знакомых парней из частной охраны присмотреть за этой буйной бабенкой и моей дочкой.

Разговор занимает буквально пять минут. Почти все работники фирмы — бывшие оперативники или следаки. Им нет необходимости объяснять, что именно нужно делать и чего ждать от маньяка.

Только убедившись, что за всеми присмотрят, я еду в отделение. Проверяю по дороге свою электронную почту. Отправляю должок Демиду Волкову — имя стрелка, которому заплатили за его голову. И уже возле работы забегаю на минуту в магазин за топливом — упаковкой дешевого растворимого кофе и несколькими бутылками колы.

Как говорят у нас в отделении: «Можно обмануть совесть, но задницу не проведешь!» Сейчас задница подсказывает, что о сне на ближайшие пару суток можно забыть.

Вместо потискивания одной сладкой попки и сопения на ушко, придется мотаться по городу, опрашивать всяких мудаков и кое-как на «топливе» доживать до следующего вечера.

В целом дело привычное. Собачья работа с собачьим режимом. Однако в этот раз еще и с максимальными ставками.

Будто мало мне на сегодня головомойки от Ларисы, в кабинете поджидают не только Байкал со Смагиным, но еще и полкан. Подозрительно бодрый, в кителе, с начищенными до блеска звездами на погонах.

— Честь бабам будешь отдавать! — командует он, стоит мне приставить ладонь к виску. — Докладывай, давай! Как докатился до такой жизни, что жены маньяков сами на тебя выходят?

Демонстрируя крайнюю степень заинтересованности, Санпалыч складывает руки на груди и коротко кивает.

— В клубе одном встретились. Она официанткой подрабатывала.

— Хорошо работала, если ты ее с сыном к себе забрал. — Полкан, как обычно, знает больше, чем ему положено.

— Обстоятельства к делу не относятся. — Водружаю на стол колу и кофе.

— Не кипишуй, майор! Я к тебе в кровать не лезу. Вы там как-нибудь сами. Кхе… Без меня кувыркайтесь. — Ухмыляется. — Но то, что ты одним местом нам главную свидетельницу раздобыл… Первую за все годы поиска этого урода! Это, конечно, умение! Я бы даже сказал, талант.

— Хуевый… — говорю под нос.

— Жаль, в качестве нового метода расследования такое не запатентуешь.

Санпалыч хлопает меня по плечу и перемигивается с Байкалом, словно они закадычные друзья или единомышленники.

— Нам бы еще Попова поймать для начала. — Включаю компьютер.

— Касательно Попова новости у меня для тебя не самые хорошие, — прикрыв дверь, переходит к делу Сыровский. — Не простой он боец. И клуб у него не самый обычный.

Я тут же вспоминаю намеки отца и рассказ Аленки о подпольных боях.

При всей моей нелюбви к отцовским делам, одно я знаю точно — Черный на дух не переносит такие бои и зачищает на своей поляне все, что с ними связано — торговлю наркотиками и живым товаром.

В этом отец принципиальный настолько, что может сцепиться даже с властью.

— Намекаете, что скоро начнутся проблемы? — взглядом указываю на потолок.

— Вся наша жизнь одна сплошная проблема, а уж работа… — Машет рукой. — Главное действовать осторожно. Фильтровать базар. И, не дай нам, бог, слишком громко крикнуть: «Поймали!»

На моей памяти Сыровский впервые говорит намеками. Если бы не слишком хмурая рожа Смагина, я бы даже предположил, что у полкана жар. Но кинолог, с его связями на «земле», просто так мрачнеть не станет.

— К нам, что ли, из Москвы кто-то едет? — Меня обдает холодом.

— А ты не только тем, что в штанах, умеешь работать! — еще сильнее хлопает меня по плечу Санпалыч. — Головастый! Ловишь налету! Как этот ваш Мухтар. — Косится на Байкала.

— Твою мать! — Стискиваю зубы, чтобы не высказать, что думаю по этому поводу.

— Мамка моя не при чем. Святая женщина, здоровья ей крепкого. Однако московские палки в колеса будут ставить серьезно. Мне пришлось подключить все свои связи, чтобы они не забрали у нас это дело. Два часа сегодня, как мальчик, перед генералами цыганочку с выходом плясал.

— Принято… Брать будем тихо. Перевозить окольными путями. А допрашивать тайно, — спешу заверить полкана, пока и меня не заставили плясать цыганочку.

— Действуйте, — Сырский почему-то смотрит и на меня, и на Смагина, будто тот вдруг стал его прямым подчиненным. — И смотрите, чтобы никаких шальных пуль. Этот ублюдок нужен мне живым и более-менее здоровым, — кидает он напоследок и распахивает дверь.

***

Как только в коридоре стихают шаги, Смагин кладет передо мной мятую бумажку. На ней от руки написаны четыре фамилии. Возле каждой звание. Ни одного ниже майорского.

— Они с «земли» зашли. Утром приехали в районный отдел. Потребовали отчеты по «Перехвату». Двоих оперов забрали в свой штаб, — поясняет Серега, не вдаваясь в подробности.

— Охренеть, у них уже штаб?