Жестокая любовь - Наталья Соболевская

— Я считал, что оказываю Илье услугу, избавляю от невесты, которую интересуют лишь его деньги.

— Да плевала Алиска на чужие деньги что тогда, что сейчас. Молодец девка: и сына вырастила, и фирму создала, и сама себя теперь обеспечивает. Побольше нас с тобой обоих пашет. А ты последний кретин, раз алмаз от навоза не отличил.

— Да знаю я! — во всё горло закричал я, резко встал с кресла и, дойдя до середины комнаты, обернулся к отцу. — Не такой идиот, как ты думаешь. Догадался уже, что ошибся шесть лет назад. Вокруг Алисы и Илья, и Андрей вьются, ты, между прочим, от них не особо отстаёшь. При желании она бы из любого из вас вытянула всё, что угодно. Ей бы даже для этого не пришлось напрягаться, пальцами бы только щёлкнула, вы бы сами всё в зубах принесли, ещё её бы и благодарили за то, что не побрезговала и взяла.

— А ты чего тут на меня раздражаешься? Зарычал на отца. Мало, видимо, я тебе в детстве ремня давал.

— Да я не на тебя, а на себя раздражаюсь. А рычу, потому что хоть сдохну, но всё равно уже ничего не изменю. Видел бы ты, как я Алису после всего отправил домой. Как вспомню, что ей говорил, самого себя придушить хочется.

— Ну худа ведь без добра не бывает, — родитель приблизился и по-отечески мне на плечо положил руку. — Если бы ты несколько лет назад не повёл себя как тупоголовая скотина, Вадик-чертяга бы не родился.

— Пап, не говори так, как будто Вадик стопроцентно мой сын. Если после выяснится, что это не так… — оборвав фразу на полуслове, склонил голову, обхватил ладонью лоб и прикрыл глаза, потому как явственно представил ту тяжесть разочарования, которая обрушится на меня, если узнаю, что Алиса забеременела от кого-то другого.

— Вот зря ты себе порадоваться не даёшь, этот чертёнок точно нашей породы — боевой, смелый и хитрожопый, — отец расплылся в довольной улыбке. — Лично я уже вижу, как Вадик в этот новый год спозаранку просыпается у меня в доме и босиком чешет на первый этаж, чтобы посмотреть, какие подарки для него дед оставил под ёлкой. А когда подрастёт и начнёт доставать до педалей, я его водить научу. И вот ещё что, его как можно чаще надо будет к нам в офис возить, пусть привыкает, осваивается, ведь когда-нибудь я, ну или уже ты передашь ему дело.

— Прежде чем в мечты ударяться, надо сначала узнать, есть ли у нас на них повод, — вновь завёл я свою песню, хотя уже сам успел решить в какой лицей через два года пойдёт Вадик первого сентября. — Да и потом не факт, что Алиса нам позволит с сыном общаться после того, как я её…. Ну, в общем, ты меня понял.

Отец выпрямился и скрестил на груди руки.

— Не факт, что она позволит общаться тебе. Но я-то тут при чём? Лично я ей ничего плохого не делал. Алиса — девка разумная, не станет она меня как родного деда в правах ограничивать. А насчёт того, что надо точно узнать, тут согласен. Есть у меня один человечек в запасе, любой тест организует. Только если согласия матери на анализ не предоставим, он бумагу не даст, но нам ведь документ и без надобности.

Пока отец копался в записной книжке, пока звонил и договаривался с врачом, посмотрел в интернете, как долго по времени проводится ДНК тест. Раньше бы наверняка решил, что двадцать четыре часа — это полная ерунда, сейчас же чувствую, целые сутки ожидания покажутся вечностью. И двадцать четыре часа это ещё при условии, что лаборатория сегодня же получит биологический материал.

— В общем, так, — хлопнул по столешнице ладонью отец, когда сбросил вызов, — нужна либо кровь Вадика, либо слюна, либо волос. Кровопускание исключается, в рот тоже проблематично залезть. Я отвлекаю Алису, надеюсь, она ещё не уехала, ты у мальчонки волос срезаешь. И смотри мне, не накосячь, чтобы ни мать, ни он сам ничего не заметили.

Ещё пока был занят делами, то есть добывал волос, отвозил его в лабораторию, возвращался домой, было более-менее терпимо, но когда пришло время монотонного ожидания, началась настоящая пытка. Я не мог есть, не мог ни с кем разговаривать, не мог стоять, сидеть, лежать, смотреть телевизор, естественно, отвлечься на рабочие моменты тоже не мог. Я просто положил перед собой мобильный и хоть отлично осознавал, что для звонка с результатом слишком рано, сидел и взглядом гипнотизировал телефон.

Ночь обещала забвение, но я не уснул ни на секунду, ворочался, смотрел в потолок, колотил затылком по изголовью. В конце концов, сел на кровать и, как пациент психбольницы, качаясь вперёд и назад, встретил рассвет.

Первая половина следующего дня тянулась так же в мучениях вплоть до того, как на экране мобильного не высветился номер врача. Думал, когда телефон зазвонит, я его схвачу и тут же отвечу, но нет. Руки, впрочем, как и всё тело, окаменели и отказывались шевелиться, потому как я боялся услышать, что Вадик не мой сын.

Доктор дал девяносто девять и девять десятых процента, что коллекцию моделек я подарил ни кому-то, а родному ребёнку. Как и чем закончился с врачом разговор, не помню, потому как зарыдал. От счастья, что случилось то, на что уже не смел даже надеяться. От обиды на самого себя за то, что упустил пять первых и самых важных лет жизни собственного ребёнка. От злости, что когда Алиса мне позвонила, наверняка, чтобы рассказать о беременности, велел секретарю ей передать, чтобы номер забыла и больше никогда не звонила.

Глава 31

Алиса

Странные эти Берманы, если не сказать больше. После того дня, как Вадик толкнул Артёма, ведут себя как-то чудно. Виктор Валерьянович всё с объятиями ко мне пристаёт, в щёку целует и постоянно благодарит. Если раньше всё ворчал, что его дом чуть ли до основания не разломала, то теперь я волшебница-кудесница, что наконец-то наведёт в его жилище порядок. Даже дополнительное соглашение к договору со мной подписал, которое увеличивало объём заказанных им работ примерно на треть.

Да и старший сын Виктора Валерьяновича не отставал от него, тоже резко поменял поведение. Кирилл, конечно, не начал меня избегать, но и преследовать перестал. А когда мы случайно всё-таки пересекались, он суетился, нервничал и старался в глаза мне не смотреть. В