Братья - Крис МакКормик

остался нудным до колик. Ему восемнадцать, выглядит он на десять, а ведет себя, как столетний старик. Заграничный паспорт, чтобы он смог отправиться со мной во Францию вместо Тиграна, ему оформили буквально в последнюю минуту. Это было настоящее чудо, но он даже не улыбнулся! Он всегда думает о чем-то другом – но дело не в этом. Каждому приходится думать о нескольких вещах одновременно. Однако Рубен считает, что его размышления самые важные и глубокие, другие люди перед ним ничто. Поэтому, как мне кажется, он никогда и не задает вопросов. И не считает, что я могу чем-то его удивить или порадовать.

Нас поселили в очень красивый отель. Рубен ушел к себе в номер, который прямо напротив моего, через холл. Я стала делать записи в дневник и поняла, что скучаю. Скучаю по Тиграну и по своему дому. Всю жизнь я думала, что на Западе хорошо, все время мечтала уехать из Армении, а теперь меня тянет в Кировакан. Ну и что с того, что все новинки – и музыкальные, и кино – так долго доходят до наших магазинов и кинотеатров? Ну и пусть, что моему отцу приходится тайно вести свои дела. Раза три в месяц он ездит в Ереван сыграть в покер и пообщаться с нужными людьми. Этим нужным людям он вынужден платить деньги, чтобы скрыть свои доходы от государства. Когда к нам приходят гости, мы с сестрой должны быстро спрятать манекены, убрать все, что имеет отношение к тайной работе отца. Теперь это кажется мелочью. Париж, точнее этот отель в Шантийи, полон стремительных разговорчивых людей, от которых пахнет шоколадом, здесь все доступно – и все же я скучаю по дому. По запаху дождя. А здесь все как-то нереально, не по-настоящему. Я скучаю даже по своей кошке, которая не боится воды и, как мне кажется, любит ее. Когда начинается дождь, она не заходит в дом, и нам даже пришлось огородить все окрестные колодцы, чтобы она не залезала в них.

Здесь же такого не увидишь. Может быть, я просто одинока? Ужасно длинный день в обществе Рубена, который постоянно молчит. А вот Тигран непременно превратил бы эту поездку в веселое путешествие. Он бы шутил по поводу запаха шоколада…

Нет, нарды меня больше не интересуют. Я хочу домой.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой после вчерашнего дня, когда я выплескивала на страницы свои жалобы. Как-то неловко перед самой собой.

Теперь все видится по-другому. Перед началом турнира был завтрак. В отеле есть большой ресторан с хрустальными люстрами. Для гостей поставили около сорока больших круглых столов. Нас с Рубеном посадили вместе с шестью игроками и тренерами из России, Грузии и Украины. Тренера из России зовут Антон – он был знаком с Тиграном еще с самого начала их спортивной карьеры. Антон рассказал, что Тигран всегда забирал кубик из того набора, на котором ему удавалось выиграть. Я сказала, что хотела бы посмотреть на эту коллекцию, и Антон уверил меня, что кубики должны храниться у вдовы Тиграна в Кировакане. Как только мысль о том, что кубики лежат в сохранности, дошла до меня, я расслабилась, склонила голову на плечо русского тренера и сказала ему спасибо, – перед глазами тут же возник Тигран. А когда мы закончили с завтраком, Антон повернулся ко мне и спросил:

– Ты понимаешь, отчего так угрюм твой Рубен? Да он просто завидует твоему таланту!

И тут передо мной снова явился Тигран, и мне захотелось выиграть у всех.

Потом, собственно, начался турнир. Моей первой соперницей была девушка из ГДР. Кроме меня и ее, здесь больше не было девчонок. Я уделала ее одной левой, но девчушка была явно не промах. После игры она пожала мне руку. Как мне показалось, организаторы специально поставили нас вместе, чтобы на турнире осталась одна-единственная женщина.

Ха! Они думали так легко разобраться со мной? Мне хватило восьми часов и двадцати семи минут, чтобы разделаться со всеми – то есть выиграть пять матчей с участниками из ГДР, Канады, Израиля, Швеции и Чехословакии. После этого я почувствовала себя готовой к завтрашней схватке, которая, судя по всему, будет продолжительной. Три встречи… Интересно знакомиться с людьми из разных стран. Каждый из них выглядит по-разному, но кости бросают все одинаково. Завтра, кстати, будет матч против принимающей стороны, и я надеюсь, что задам им перцу!

Пока я шла от победы к победе, чувствовалось что-то странное. Рубен наблюдал за мной из-за стола армянской делегации, которая состояла из нас двоих. Я несколько раз бросила на него взгляд, чтобы посмотреть на его реакцию, но его взгляд оставался безжизненным и холодным. И не важно, получался ли у меня удачный бросок, или болельщики начинали негодующе шуметь после очередной моей победы (американцы, кстати, поддерживали меня как теперь уже единственную участвующую в турнире девушку), – Рубен выглядел отстраненным. А потом произошло нечто странное: к Рубену подошли трое в дорогих костюмах, очень похожие на армян (я-то думала, что здесь, на Западе, кроме нас с Рубеном, армян нет). Двое были пожилыми, один – молодой. Симпатичный и идейный, как мне показалось. Увидев их, Рубен поднялся со своего стула. Они начали о чем-то говорить, но мне нужно было сосредоточиться на игре. А когда мне снова удалось посмотреть в ту сторону, то я увидела, что Рубен куда-то исчез.

После того как игровой день закончился, я отправилась в свой номер. В лифте я столкнулась с Рубеном, и – до сих пор не верю в это! – он задал мне вопрос. Даже не один, а целых два. Он спросил, как я себя чувствую перед завтрашним турниром. Не нервничаю ли я. Я ответила, что да, есть немного, и Рубен на это отозвался:

– А, пустяки! Ты на голову выше всех.

А затем – это произошло около часа назад, и я до сих пор чувствую себя ошеломленной – он проводил меня от лифта до моего номера, пожелал мне спокойной ночи и – вот тут уж вообще конец света! – поцеловал меня. Всего один раз, и то в щечку, именно так, как сделал бы мой дядя. Это слегка напоминало предложение руки и сердца, и конечно же мне это не понравилось. С Рубеном я всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Но было что-то большее в этом его поцелуе, словно целовал меня не Рубен, а кто-то другой. Поначалу мне казалось, что через Рубена