Распутье Воронов - Анджей Сапковский

мог встать с постели. О том, чтобы послать за лекарем, и речи не было, куда ни глянь — повсюду громадные сугробы, дорог и не видать было. Оставалась постель, водка и козье сало. В фехтовальных упражнениях наступил, разумеется, перерыв.

Вынужденное безделье, наконец, обратило внимание Геральта на небольшой альков и скрытые в нём книжные полки. Следует признать, что библиотека у Хольта был впечатляющая. Конечно же, библиотека старого ведьмака не могла конкурировать с книжным собранием храма в Эльсборге, но жрицы никого из непосвящённых к книгам не допускали, а потому и о сокрытой там мудрости Геральт мог лишь догадываться. А книги Хольта были здесь — бери да читай. Вот Геральт и принялся брать да читать, сколько душа желает. На полках пылились четыре бестиария, два Геральту совершенно неизвестные, остальные два в лучшем состоянии, чем те, что были в Каэр Морхен. Был там также прекрасно сохранившийся экземпляр Физиологуса, а ещё Aviarium et reptiliarium Гугона из Альны, истинная редкость. Были книги исторические и географические, как, например «История мира» Родерика де Новембера, «Regni Caedvenie Nova Descriptio» Болдуина Адовардо, анонимный «Liber Memorabilium» и древний «Chronicon Novigradense». Немало было трактатов о магии и гримуаров вроде «Царства стихий» Паоло Джамбаттисты, «Невидимого мира» Яна Беккера, «Ard Aercane» и «Dhu Dwimmermorc».

Хольт кряхтел в постели, намазанный козьим салом, Геральт листал книги.

Как обещала прописная истина, книги должны были стать источником всякого знания и ключом от всяческих тайн. Так оно и случилось. Одна из тайн, и весьма важная, спрятана была в библиотеке Хольта. А Геральт её нашёл. Когда она вывалились из-за других книг.

— Я рассказывал тебе о встрече с оным… Трыло…

— Эстеваном Трильо да Кунья, — поправил его Престон Хольт, осторожно потягиваясь. Он только что встал с постели, на вид вполне здоровый и излечившийся. — Эстеван Трильо да Кунья — это praefectus vigilum, то есть префект королевской стражи.

— Ну, да. Я говорил тебе, что оный префект пытался завербовать меня, чтобы

я нашёл улики против тебя. Доказательства преступлений, которые ты якобы совершил. А ты пренебрежительно отмахнулся от моих слов, насмехался, что я мог бы спокойно завербоваться и искать оные доказательства. Ибо таких доказательств не существует.

— Так я сказал. Так оно и есть на самом деле. Нет никаких доказательств

— Нет, говоришь, — Геральт помахал тонкой, потёртой брошюркой. — Смотри-ка, что я нашёл в твоей библиотеке. Выпало из-за других книг. «Monstrum, или ведьмака описание». С посвящением, написанным от руки. «Вахмистру Отто Маргулису в благодарность за верную службу». Ха. Отто Маргулис, общественный деятель и что-то там на «фил», я забыл. А выходит, что вахмистр. То есть наёмник. Но ведь это тот самый убитый Маргулис, о котором рассуждал префект. Откуда у тебя эта книжечка?

Хольт пожал плечами. Геральт фыркнул.

— Понятно, зря спросил. А трофеи после тех двоих, как их там? Нурред и Хвальба? Тоже спрятаны где-то здесь?

— Может, и здесь, кто знает, — Хольт скрестил руки на груди. — Ищи. Может, тоже откуда-нибудь выпадут?

— Говорят, вахмистр Маргулис, Нурред и Хвальба были главарями той банды, которая в девяносто четвёртом напала на Каэр Морхен. Так что мне их вовсе не жаль, и я не собираюсь их оплакивать…

— Меня это радует, — с издёвкой ответил Хольт, — я уж думал, что ты собираешься устроить поминки по ним.

— Рокамора, — Геральт не обратил внимание на насмешку, — Roac a moreah. На Старшей Речи: отмщение. Ты вовсе не купил имение вместе с названием. Ты сам его так назвал. Интересно, до или после?

Хольт снова пожал плечами.

— Недавно, — спокойно продолжал Геральт, — один кузнец сказал мне весьма мудрые слова. Пусть каждый, сказал он, занимается своим делом. Его, кузнеца, дело — наковальня и молот. Дело ведьмака — убивать чудовищ. А наказывать за преступления — это дело старосты и судов.

— Эти слова стоят того, чтобы их запомнить, — Хольт посерьёзнел. — Помни о них, когда опять бросишься с мечом защищать какую-нибудь девицу-страдалицу. И зарубишь человека насмерть.

— Это совсем другое…

— Неправда. Это точно то же самое. И хватит об этом. Позови достопочтенную Берту. Пусть уж идёт с этой своей мазью.

Они долго не возвращались к этому разговору. Но в конце концов всё-таки вернулись. Геральт заставил себя прочитать до конца анонимное сочинение под названием «Monstrum, или описание ведьмака». Иногда он смеялся, иногда брезгливо морщился, очень часто ругался матом. Но дочитал.

— Эту надпись, — показал он Хольту посвящение вахмистру Маргулису, — несомненно оставил сам автор сочинения. Жаль, что не подписался.

— Подписался. Присмотрись внимательнее.

— Этот рисунок? Эта птичка?

— Мартлет. Так это называется в геральдике. Наверняка негеральдическая фигура в родовом гербе. К сожалению, такие негеральдические фигуры встречаются слишком часто, чтобы по ним разыскать владельца герба.

— Значит, — медленно проговорил Геральт, — ты не знаешь, кто он. Ха, опять зря спросил. Ведь если бы ты знал, ты убил бы его. Правда?

— Нет, — процедил Хольт, — я бы помчался к старосте. Господин староста, почтительнейше сообщаю, что есть тут один, сочинил пасквиль, при помощи которого натравил на ведьмаков сотни фанатиков. В результате семеро ведьмаков погибли, а одного еле спасли. Да, я знаю, господин староста, что закон не предусматривает наказания за пасквили. Nullum crimen sine lege. Но ведь это очень нехорошо — писать такие вещи. А потому я прошу вас, господин староста, как можно быстрее арестовать этого пасквилянта и отдать по суд. Пусть же восторжествуют закон и справедливость.

— Издеваешься?

— Ясное дело, издеваюсь.

Зима, хоть и суровая, сдалась неожиданно легко и почти без боя. Повеяли тёплые ветры, быстро растаяли снега. Уже в середине февраля, который эльфы называют Имбаэлк, зацвёл орешник, пышные заросли которого покрывали южную часть имения. Все кусты покрылись золотисто-жёлтыми серёжками, похожими на гусениц. Берега прятавшегося среди ольх и верб ручейка всё ещё были в ледяных закраинах, заледками были окружены и окрестные озерки и протоки. Лягушкам это не мешало, они с энтузиазмом приступили к спариванию. Скоро все воды сделались густыми от икры.

Наконец, подавая верный сигнал весны, запели над полями жаворонки.

И вот пришёл Эквинокций, который был уже совсем официальным началом весны.

А Геральт принял решение.

Неправда, не принял. Он терзался своими мыслями несколько бессонных ночей. Вспоминал разговор со жрицей Ассумптой из Ривии. Вспоминал, что говорил Эстеван Трильо да Кунья, префект королевской стражи. Он жалел, что нашёл среди книг то, что нашёл. И уже, казалось, что он совсем решился.

Но утром, проснувшись, понимал, что не решился ни на что.

На завтрак были блины с вареньем, пальчики оближешь. Но Престон Хольт почти не ел. Под