Зенит. История 100 лет - Алексей Владимирович Андрианов

в приемной Мутко в офисе «Зенита» на улице Некрасова. Виталий Леонтьевич влетел в помещение с такими криками, что впору было прятаться под журнальный столик с газетами «Наш “Зенит”». Признаюсь, впервые видел президента клуба в таком состоянии – Мутко мог скорее усыпить витиеватыми разговорами, чем монологом на повышенных тонах. «Я им всем покажу, как учить молодежь! – негодовал президент “Зенита”. – Только пусть попробуют плохо играть!» Гнев Виталия Леонтьевича вызвало известие о том самом переломе Мосина.

– Шла обычная тренировка. Мокрое поле, играем на удержание мяча на ограниченном участке поля, – рассказывает Константин Лепехин, – подкатился, Максим успел проткнуть мяч, я попал ему в опорную ногу. Сразу стало понятно, что произошло что-то серьезное: я почувствовал, что нога куда-то провалилась, Максим закричал. Признаюсь, после того эпизода я многое переосмыслил и уже не играл в тот агрессивный контактный футбол, как раньше. Могу поклясться: никакого умысла с моей стороны не было.

– Играли квадрат четыре против четырех, два нейтральных, один из которых – Анатолий Викторович Давыдов, очевидец столкновения, – озвучивает свою версию событий Максим Мосин. – Играли в два касания, в момент разворота с мячом и передачи Анатолию Викторовичу встал на ногу, в которую прямой ногой влетел Костя Лепехин. Сразу понял, что перелом, нижняя часть голени болталась на коже, шок! Помню, как кричал с отчаяньем: «Почему я?!» Доктор команды Михаил Юрьевич Гришин, слышавший треск ломающейся кости на другом конце поля, сразу бросился ко мне. Пока ехала скорая, мне наложили шину, зафиксировали ногу, сделали обезболивающий укол. В этот же день в больнице наложили пластиковый гипс от пальцев до паха. Спасибо Володе Нагибину, который вплоть до отъезда домой ухаживал за мной, одевал меня – мне полноценно перемещаться в гипсе было сложно. Сезон, если не ошибаюсь, стартовал 21 марта, а травма произошла 11-го. В Санкт-Петербург приехал 18-го, поступил во вторую городскую больницу. Сделали операцию, начал проходить восстановление.

– Я понимаю, что был не прав, – признается Лепехин, – после столкновения со мной Максим сломал ногу. В футбол Мосин играл дольше, чем я, но тот эпизод сказался на его карьере. Себя оправдывать не хочу: я создал человеку большие проблемы по жизни. Говорить о том, что я не хотел, – в пользу бедных. Но это действительно было так.

– И тем не менее по-прежнему бытует версия, что закаленные в советской футбольной школе ветераны таким образом «учили» молодежь – в частности, того же Мосина, якобы посмевшего прокинуть вам мяч между ног. Этой версии придерживается и Игорь Денисов, с которым мы вспоминали эти события.

– Мифов много, всем отвечать бесполезно. Тот, кто ко мне неважно относится, приплетет и Мосина, и другие эпизоды, – резюмирует Лепехин, – объективные люди поймут, что это был игровой момент. Подобных подкатов, когда и я катился, и в меня въезжали, в моей карьере случилось не один и не два. И все время Бог миловал, а тут стык превратился в серьезнейшую травму. После того эпизода я попросил Анатолия Викторовича Давыдова отпустить меня со сбора – не мог ни играть, ни тренироваться. Однако Давыдов нашел нужные слова, немного отпустило, но… Мне с этим жить до конца моих дней.

– Ощущения после первого матча за «Зенит»? – переспрашивает Владимир Быстров. – Голова вспоминала, что можно делать, что нельзя. Была легкая дедовщина, переживал больше не из-за того, что что-то у меня самого не получалось, а из-за того, как сделать правильно, чтобы «дедушки» были довольны.

– Так дедовщина все-таки была?

– Да, но это нормальные вещи. Наверное, это в каком-то плане даже помогало. Некоторые ломались, другие выдерживали. Уважение к старшим должно быть, а как заслужить уважение, когда в команду приходят такие молодые и дерзкие, как мы с Денисовым? Да, были моменты, когда приходилось трудно, но мы через это перешагнули и завоевали место в составе, вытеснив тех самых «дедушек», которые такой темп держать уже не могли. Меня сейчас немного удивляет, что восемнадцатилетние пацаны не могут вытеснить более опытных игроков.

– Вам лично не «напихали» после поражения в финале 2002 года, в котором вы играли в основном составе в возрасте восемнадцати лет?

– О том, что я играю в стартовом составе, я узнал уже на стадионе, за полчаса до начала матча. И, как ни странно, «дедушки» не «пихали», напротив, подбодрили. Так что «дедушки» не всегда были «дедушками», а иногда и людьми.

У Морозова был принципиально иной подход к игрокам, нежели у Бышовца. Можешь – тебя выпотрошат по максимуму, не можешь – возьмут другого. Юрий Андреевич обладал уникальным даром увидеть потенциал молодого игрока, разглядеть его лучшие качества и быстро встроить в командную игру (на моей памяти Морозов ошибся лишь один раз, в случае с Игорем Денисовым). В тогдашний «Зенит» попадали футболисты, умевшие идеально выполнять один-единственный элемент, но по остальным параметрам не соответствовавшие уровню высшей лиги. Однако ротация молодежи в те времена превышала все мыслимые пределы.

– Юрий Андреевич часто смотрел матчи дублеров, – рассказывает Алексей Стрепетов, – видел игрока, находящегося в данный момент на пике, привлекал в состав, выжимал из него максимум.

Однако методы работы Морозова давали результат: команда ярко выглядела в чемпионате России и вышла в финал Кубка Интертото.

– Летом 2000 года я находился на пике своих сил, но вследствие возросших нагрузок на меня обрушилась череда травм, – рассказывает Алексей Игонин, автор гола в ворота «Сельты» в первом финальном матче Кубка Интертото. – И я в Виго травму получил, и в целом задачу команда не решила. Я усиленно готовился к ответной встрече, ежедневно ездил в институт Лесгафта, где закачивал ногу на каком-то экспериментальном аппарате вакуумного давления. Помню, когда руководитель отдела выходил из комнаты, я тайком подкручивал аппарат до максимальных границ, чтобы как можно скорее набрать форму. Мою ногу могло разорвать в клочья, но тогда я об этом совершенно не думал, поскольку очень хотел выйти на вторую игру с «Сельтой». Мы набрали потрясающий ход, на одном дыхании играли по два, а то и по три матча в неделю, и, держа в уме тренировочный процесс, рассуждали так: «Лучше играть в таком режиме, чем тренироваться у Юрия Андреевича».

– Первая встреча финала Кубка Интертото с «Сельтой» складывалась для меня неплохо, – вспоминает Вячеслав Малафеев, – я поймал кураж, несколько раз удачно сыграл на линии. Каждое мое действие было четким, логичным и осмысленным, вплоть до эпизода, в котором нам забили второй мяч. На последних минутах Александр Мостовой выполнил очень неприятную подачу в нашу штрафную. Я решил не выходить из ворот, но в последний момент