Профиль незнакомца - Аманда Кайл Уильямс

ДНК на его теле нет. Ногти подстрижены и вычищены. Впрочем, у нас есть куча всякой всячины из номера, но, чтобы разложить все это по полочкам, потребуется не одна неделя. Вероятно, в ковре остались следы трехлетней давности. Мыло на коже Брукса соответствовало бренду отеля, но самого мыла в номере тоже не было. И еще кое-что интересное. Горничные говорят, что положили в номер три губки. Нет ничего. Ни презерватива, ни мочалок, ни распечатанного куска мыла, ни одного недостающего стакана.

– Совместная ванна, – сказала я. Картина постепенно прояснялась: убийца был способен не только вынудить жертву открыть ему входную дверь, но и на искусное, манипулятивное соблазнение. – Это объясняет семенную жидкость и остатки мыла на простынях. Должно быть, это следы их секса. Еще одна вещь, которая отличает Брукса от других жертв.

Дэвид Брукс избежал долгих часов истязаний. Его тело было любовно прикрыто. Он что-то значил в жизни убийцы – реальный или символический, он был ему важен.

– Убийца подошел сзади, верно? – спросила я.

– Совершенно верно. Замахнулся сзади и воткнул лезвие ножа в яремную ямку. Раны соответствуют ножу, которым убийца пользовался в предыдущих случаях.

Остальные знали, в какой опасности они находились, что за монстр поймал их в ловушку. Они пережили ужас, который приходит с этим знанием, и были брошены голые, с раздвинутыми ногами. Брукс был другим. Брукс был особенным. Убийца не хотел, чтобы он видел приближение смерти. Почему? Я поделилась своими мыслями с Раузером, и мы притихли.

– Камеры вестибюля показывают, что на стойке регистрации Брукс один, – наконец произнес Раузер. – Никакого внешнего наблюдения, кроме вестибюля. Соседний номер была пуст, а поскольку таких номеров в здании всего два, он изолирован. Пырни меня кто-то в грудь ножом, и я буду орать как резаный. Отель был хорошим выбором.

– Такое колото-резаное ранение парализует диафрагму, – сказала я ему. – Воздух не может пройти через голосовые связки. Жертва не в состоянии издать ни звука. В таких случаях смерть наступает мгновенно. Так что не важно, где они были. Совершенно бесшумное убийство.

– Что за жуть, Кей, от тебя даже мороз по коже, – пожаловался Раузер. – Господи… Мне даже не хочется тусоваться с кем-то, кто знает такие мерзости.

– Эй, я просто распространяю солнечный свет, – сказала я.

– Мы тут поковырялись в личной жизни Брукса. Он оказался еще тот бабник. Трахал все, что шевелится. Никаких доказательств того, что он был бисексуалом, но большинство мужиков все равно это скрывают. – Я услышала в его голосе напряжение. И усталость. – Честно говоря, я ни на шаг не приблизился к пониманию того, как он их выбирает.

– Неправда, – сказала я. – Теперь мы знаем одну вещь, которую не знали два дня назад. У убийцы были чувства к Бруксу. Это прорыв, Раузер. У вас может быть жертва, которая знала убийцу при жизни. Как он назвал это в первом письме? «Внутренний круг»?

– То есть ты не думаешь, что это начало его половых актов с жертвами? Думаешь, это было характерно лишь для Брукса?

– Я думаю, что убийца знал его. Кроме того, похоже, Брукс символизировал кого-то важного. Кого-то, кого он любил и кто вызывал в нем похоть.

– Боже, – пожаловался Раузер. – Какого хрена я делаю на этой службе?

Глава 15

Дом в Мидтауне рядом с Десятой авеню не был похож на приют для избиваемых женщин. За эти годы я проезжала или проходила мимо него миллион раз. Он был в десяти минутах от моего лофта в отеле «Джорджиэн», но ничто не отличало его от других старых викторианских домов, разбросанных по окрестностям Атланты.

Я собрала вещи для поездки в Денвер, а остаток утра провела в поисках Уильяма Лабрека. Проехала мимо дома в Кэндлер-парке, в котором он когда-то жил со своей русской женой Дарьей. Сосед сказал, что дом пустует уже пару дней, что Дарья и мальчик ушли, как только узнали, что Лабрека отпустили под залог. Она знала, что он вернется за ней, сказал сосед, он всегда возвращался.

Я разыскала его родителей и быстро обнаружила, откуда у парня по имени Билли столько злобы и гнева. Нет, я, конечно, не рассчитывала, что они помогут мне упечь их сынка за решетку, но не была готова к тому, что они будут настолько мерзкими. Они поделились некоторыми мыслями о своей невестке, и когда я мысленно перебрала их ругательства, чаще всего всплывали слова «шлюха» и «потаскуха» – очевидно, их самые любимые. Мне подумалось, что, вероятно, именно так Лабрек называл Дарью, когда избивал ее. Кстати, со своей женой он познакомился в Германии, когда лежал в госпитале на американской военной базе в последний год своей службы. Герой, так называли его родители. Это да. Он нашел Дарью в интернете, на одном из сайтов киберневест. Она поехала на встречу в Германию; они влюбились и семь лет назад вместе приехали в Соединенные Штаты.

Я узнала несколько вещей, о которых умолчали его родители. За последние полтора года полиция трижды выезжала на вызовы по причине домашнего насилия в доме Лабрека. Однажды они арестовали Дарью, хотя та была вся в крови и в синяках: Лабрек встретил их у дверей и заявил, что она во вспышке ревности затеяла драку, он же просто защищался. Пол не гарантирует, что копы будут на вашей стороне. Служба опеки однажды направила в больницу социального работника – после того, как врач сообщил о подозрительных кровоподтеках и переломах у мальчика. В конце концов Дарья добилась запретительного судебного ордера, который, однако, никоим образом ее не защитил.

В досье Лабрека содержалось не так много всего, что указало бы мне верное направление. Его родители ничего мне не дали. У него не было друзей, но я полагала, что его жена знает, где он прячется, поэтому начала обзванивать женские приюты по всей Атланте и оставлять там сообщения. Разумеется, никто из них не предоставил никакой информации. Женские приюты делают все, что в их силах, чтобы защитить анонимность своих подопечных. Но когда зазвонил мой сотовый и номер на экране высветился как служебный, чутье подсказало мне, что это Дарья.

Я зашагала по пустой подъездной дорожке к просторному белому викторианскому дому с кружевными ставнями персикового цвета. Железные ворота с электроприводом были закрыты и заперты, отчего я предположила, что машины для персонала и жильцов припаркованы за домом, вне поля зрения. Я разглядела участки забора, окружающего задний двор и красиво окрашенного в тон дому. Камера видеонаблюдения, едва заметная в правом верхнем углу огромного парадного крыльца,