Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

— Никак не относилась. Гнать не гнала, но и никаких надежд не подавала. Тоже мне кавалер!

— Существует версия, что Черенкова убил Чалый. И представь себе, из-за ревности.

— Чушь собачья! — возразила Зинка. — Чалый был большим ребёнком. Глупым, обидчивым, мнительным. Подраться с пьяных глаз он ещё мог, но поднять руку на человека — никогда.

— Ты уверена? — Цимбаларь глянул на неё в упор. — Ведь он был охотником. То есть человеком, привычным к крови.

— Ну и что? Здесь все поголовно охотники. С младых ногтей зверя добывают. Но с жестокостью это никак не связано, можешь мне поверить.

— Тогда кто, по-твоему, убил Черенкова?

— Так я тебе сразу и сказала! Хочешь, чтобы меня завтра в проруби утопили?

— Это уже крайности... А сказать тебе придётся. Иначе как развеять беспочвенные подозрения в том, что ты прямо или косвенно благословила Чалого на этот безумный поступок?

— Ага, значит, я виновата! — глаза Зинки сузились. — И кому же в голову пришла такая светлая мысль? Тебе самому или известному наушнику деду Ложкину? Ну так вот, пусть у меня и нет никаких фактов, но в смерти Мити больше всех был заинтересован сам Ложкин! Ты только вчера схлестнулся с Валькой Гранатой, а Митя с ней каждый день воевал. Даже судом грозил... Да что Валька! Это только мелкий эпизод. Староста всю деревню своей паутиной опутал. Каждый ему чем-то обязан... К Мите от Ложкина и ходоки ходили, и подношения подносили, а когда ничего не вышло — решились на крайнюю меру... Ох, зря я проговорилась! Вылезет мне всё это боком.

— Но ведь ты сама сказала, что никаких фактов нет. Пока это лишь голословные обвинения.

— Факты у Жанки Решетниковой были, учительницы нашей. Она, между прочим, по Мите тоже сохла. Возможно, именно Жанка вызвала его той ночью к коровнику... Она Ложкина как отца родного слушалась. Чем это всё закончилось, ты знаешь... Вот смотри. — Зинка принялась лихорадочно листать учебник криминалистики. — Год назад Валька Граната брала эту книгу в библиотеке... Таблица «Симптоматика наиболее распространённых отравлений». Адреналин, алконит, амидопирин, аминазин, антабус, а вот и аспирин! «Психотропное, гемотоксическое действие... Головокружение, шум в ушах, нарушение зрения, кровотечения, отёки. Бред, ступорное состояние, кома... Смертельная доза — тридцать-сорок грамм». Так всё у Решетниковой и было, можешь мне поверить.

— На странице есть какие-либо отметки, сделанные рукой Деруновой или Ложкина?

— Вроде бы нет, — Зинка повернула книгу к свету.

— Тогда это не доказательство, — покачал головой Цимбаларь. — В противном случае всех читателей «Отелло» можно обвинить в подготовке убийства посредством удушения.

— Вот и доказывай сам! Только не вздумай ссылаться на меня.

— Ну хорошо. С этим повременим, — произнёс Цимбаларь самым миролюбивым тоном. — Есть ещё одна проблема, интересующая меня. Говорят, что временами с жителями Чарусы случается как бы массовый психоз. Что ты по этому поводу можешь сказать?

— Дождись первого престольного праздника и сам увидишь. Все нажрутся до чертиков и начнут куролесить. Хуже, чем самоеды в тундре.

— Я имею в виду массовые психозы, сопровождаемые галлюцинациями, — пояснил Цимбаларь. — Что-то похожее на древние экстатические ритуалы, практиковавшиеся в языческих культах. Понимаешь меня?

— Экстатические? — Зинка опять прищурилась, но уже как-то иначе. — Уж больно ты, майор, много умных слов знаешь.

— Я между прочим, среднюю школу в Москве заканчивал, а не в Бузулуке. — Цимбаларю пришлось перейти к обороне. — И не простую, а специальную. С гуманитарным уклоном.

— Ну-ну... — Похоже, что Зинка не очень-то поверила ему. — Но только по поводу психозов и галлюцинаций просветить тебя ничем не могу. Сплетнями не увлекаюсь.

— Извини, что разговор такой нервный получился, — Цимбаларь ободряюще улыбнулся ей. — Но ты меня тоже должна понять. Случись вдруг какая-нибудь заваруха — первым делом с участкового спросят.

— Ладно, — хмуро сказала она. — Заходи как-нибудь вечерком. Чайку попьём, поматеримся.

— Обязательно зайду, — пообещал он, пятясь к дверям.

Заведующая фермой, молодая пышнотелая баба, чья грудь мало в чём уступала аналогичному органу подведомственных ей бурёнок и пеструх, сообщила Цимбаларю, что сторож Колтунов, в ту трагическую ночь охранявший коровник, никакой вины за собой не признавал, однако, издёрганный на допросах, где его обвиняли чуть ли не в пособничестве убийцам, благополучно скончался сразу после завершения следствия. Учитывая его весьма преклонный возраст, это было, в общем-то, вполне объяснимо.

— Часто Черенков проверял ферму? — осведомился Цимбаларь.

— Честно сказать, даже не припомню другого такого случая, — ответила заведующая. — Да и что ему тут делать? Я сама вторую смену регулярно проверяю.

— Но в ту ночь не проверяли? — уточнил Цимбаларь.

— В ту ночь я с мужем была в гостях у старосты. Отмечали день рождения его сына. Сорок лет человеку стукнуло. Вот мы в честь этого и гульнули. Скажете, нельзя?

— Конечно, можно, — развёл руками Цимбаларь.

Это известие в общем-то не было для него новостью. Из материалов уголовного дела следовало, что староста Ложкин, его сноха и сын, работавший сварщиком в райцентре, но на тот момент гостивший дома, имеют стопроцентное алиби. Гулянка началась задолго до полуночи, когда, предположительно, погиб Черенков, и кончилась под утро, причём никто из вышеперечисленных граждан не отлучался из компании больше чем на десять минут.

Зато о квартирантке Жанне Решетниковой никаких упоминаний в деле не имелось. Однако нельзя было даже представить себе, что хрупкая, застенчивая девушка сумела заколоть вилами человека, к которому испытывала самые светлые чувства.

Магазин был по-прежнему закрыт. Это уже выглядело как вызов. Цимбаларь хотя и решил несколько унять своё служебное рвение, но уступать зарвавшейся торговке не собирался.

Он ещё окончательно не решил, как сейчас поступить, но откуда-то из-за угла, как всегда внезапно, вывернул Борька Ширяев.

— Привет, товарищ майор! — всеми доступными средствами он изобразил свою крайнюю радость. — Давно не виделись! Аж с самого утра... Это хорошо, что ты хапуг и стяжателей к ногтю взял. Простой народ целиком на твоей стороне. Согласен терпеть без чая и сахара аж до самой весны. Да и мыла со спичками нам не надо. Проживём как-нибудь. Вместо спичек огниво сгодится, а вместо мыла — зола со щёлоком. Главное, что ты Вальке хвост прищемил. Так ей, лахудре, и надо!

— Это как же понимать? — нахмурился Цимбаларь. — Ты за то, чтобы она и дальше беспредельничала?

— Нет, я за справедливость. Ради справедливости наши деды и прадеды когда-то всех деревенских мироедов на поток и разграбление пустили, а попа, по наущению комиссаров, повесили. Правда, сорок лет после этого без божьего благословления да и без собственного молока жили, но зато по справедливости. Нет, майор, я на твоей стороне. Надо будет Ложкина раскулачить — раскулачим за милую душу! Надо будет от бога отречься — отречёмся! Не впервой костры из икон разводить... Жечь и грабить для нашего брата любимейшее занятие.