Психология трейдинга. Инструменты и методы принятия решений - Бретт Стинбарджер

– Я знаю, что отношения не сложились, – говорят мне многие, – но всё лучше, чем одиночество.

Когда автомобиль застревает в канаве, его иногда нужно как следует подтолкнуть, чтобы выбраться на дорогу. Люди в этом смысле не очень отличаются от автомобилей.

Стандартный терапевтический маневр с Мэри должен был заключаться в том, чтобы успокоить ее, установить надлежащие терапевтические границы и продолжить исследовать значение сна. В рамках безопасных профессиональных отношений она почувствовала бы себя достаточно надежно, чтобы разобраться в смысле своего сна.

Изучение сна, однако, очень сильно отличается от его повторного переживания. Мэри совершенно ясно дала понять, что не хочет даже приближаться к кошмару. Она изо всех сил пыталась убедить меня, что он не стоит внимания. Ее дискомфорт, однако, говорил мне о прямо противоположном. Временно размыв границы своим заявлением о «личном» интересе к ней, я разрушил зону комфорта – для нас обоих. Я поставил на то, что мое первоначальное впечатление было верным и что она достаточно сильна, чтобы противостоять нарушению комфорта. Но, глядя на то, как она трясется передо мной, я уже не был настолько уверен в своем предположении.

Рыдающая Мэри повернулась ко мне. Она была очень расстроена, но теперь смотрела мне прямо в глаза. Мой мягкий тон лучше слов убедил ее, что я не представляю угрозы, и Мэри заговорила свободно. Ее слова хлынули наружу. Она объяснила, что, когда была маленькой, ее отец редко бывал дома. Он много путешествовал и развелся с ее матерью, когда Мэри была еще совсем крошкой. О ней заботился дед по материнской линии, а мать много работала, чтобы удержать семью на плаву. Хотя дед был добр к ней, но он пил. А когда пил, его настроение менялось самым решительным образом. Он начинал ругать Мэри и ее мать, напоминая им обо всем, что он для них сделал, и жалуясь, что никто в семье его не ценит. Хуже того, когда Мэри было семь лет, он начал приставать к ней, когда бывал пьян, и несколько раз стаскивал с нее трусики. Это продолжалось до ее половой зрелости. Тогда девочке удалось перебраться жить к отцу.

Мэри пристально на меня посмотрела. В ее глазах стояли слезы.

– Мне кажется, что это была моя вина, – объяснила она. – Я сама позволяла деду. Я никогда никому об этом не говорила.

Теперь я заговорил очень тихо. Смиренно признался Мэри, что должен извиниться перед ней:

– Я очень виноват.

Она посмотрела на меня вопросительно, и я объяснил, в чем мое раскаяние: попросив показать конверт, который она так тщательно оберегала, я перешел ее личную границу. Строго говоря, конверт и ее сочинения не имели отношения к нашей встрече. Я проявил к ней личный интерес. С одной стороны, она была рада, что мне понравились ее сочинения. С другой, однако, восприняла мой интерес как еще одно нарушение ее границы со стороны мужчины. Ее сон прекрасно проиллюстрировал ее опасения, что я могу оказаться таким же, как ее дед. И решение прийти на прием в соблазнительном виде означало, что она ожидала привлечь мое внимание так же, как делала это в прошлом.

Я объяснил Мэри свое поведение:

– У меня действительно есть к вам личный интерес. Но это не сексуальный интерес. Я слишком беспокоюсь о вас, чтобы попытаться повторить ваше прошлое.

Сквозь слезы на лице Мэри вновь проступила улыбка.

Я про себя вздохнул с облегчением.

Повторяющиеся стереотипы

Наши последующие сеансы заполнили оставшиеся белые пятна. Каждое знакомство Мэри с молодыми людьми повторяло воспоминания ее детства. В этих отношениях она очень рано становилась сексуально вовлеченной и начинала мечтать о совместном будущем. Отчаянно добиваясь взаимности, делала все что угодно, лишь бы понравиться мужчине. Когда он не отвечал взаимностью, чувствовала себя одинокой и преданной. Ей казалось, что ее просто используют. Символически она снова раз за разом попадала к своему деду.

Если кажется, что все это звучит немного по-фрейдистски, ну, в общем, так оно и есть. Одним из величайших открытий Фрейда стала концепция, которую он назвал «вынужденным повторением». Незадолго до Фрейда философ Фридрих Ницше назвал это же явление «вечным повторением» и сделал его центром своего мировоззрения. В принципе, вынужденное повторение означает, что эволюция не является неизбежной. На различных этапах своей жизни люди по-разному повторяют одни и те же модели поведения. Фрейд ясно видел, что нерешенные конфликты приводят к потере свободы воли у людей, обреченных на бесконечное переживание прошлого. Цель его терапии, названной психоанализом, состояла в том, чтобы возвращать свободу воли. Фрейд полагал, что если бы люди могли узнать о повторяемых ими на подсознательном уровне моделях поведения, то эти модели потеряли бы над ними власть.

Трудно оценить степень, до которой значительная часть человеческой жизни проходит по сценарию, ведь люди, не ведая того, повторяют стереотипные мысли и действия. Многие из этих поведенческих моделей уходят корнями в прошлое – к нерешенным конфликтам. Разговор об этих моделях ничего не дает. Говоря словами Джона Каттинга, уму № 1 очень трудно проникнуть в ум № 2. Только сильный эмоциональный опыт, а именно развитие отношений с мужчиной, который думал бы о ней больше, чем о ее теле, мог вытеснить Мэри из старых поведенческих моделей. Сильные эмоциональные события создают кардинальные сдвиги, позволяющие людям изменять свои рутинные реакции.

Вовлечение нерешенных конфликтов человека в его финансовые операции может быть особенно разрушительным. Д-р Д., врач-терапевт и по совместительству трейдер, обратился ко мне за консультацией после неоднократных серьезных убытков на рынке. Д-р Д. имел обыкновение открывать большую позицию в надежде огрести куш, но лишь падал в глубокую яму. После этого начинал лихорадочно лезть на рынок, открывая новые позиции, чтобы сбалансировать свою первую неудачную сделку и выйти без потерь. Иногда ему удавалось спасти сделку, но, как правило, это не получалось, и он испытывал глубокое чувство неудачи. Интересно, что, когда д-р Д. ограничивался учебной торговлей, он, как правило, делал деньги, выбирая акции с помощью систематической и хорошо проработанной стратегии. Но едва ступал на эмоциональную арену реальных рисков и вознаграждений, как проявлялись его разрушительные поведенческие модели.

Несмотря на успешную врачебную практику, д-р Д. не чувствовал себя преуспевающим человеком. Он вырос в равнодушной к нему семье и чувствовал, что отец его игнорирует. В детстве большую часть энергии мальчик расходовал на отчаянную борьбу за внимание и любовь отца, пытаясь преуспеть в спорте и учебе. Он понял, однако, что никакие успехи не помогут ему достичь цели: что бы ни делал, это не могло удовлетворить его отца, долгими неделями разъезжавшего по делам.

В дальнейшем, даже после смерти отца, д-р Д. продолжал проигрывать все тот же эмоциональный сценарий, теперь уже в трейдинге, во многом как Мэри повторяла свои неудачные подходы к мужчинам. Усвоив ощущение собственной неполноценности, д-р Д. теперь пытался доказать, что он на что-то способен, надеясь на достижения в трейдинге. Учебная торговля и торговля маленькими суммами для этого не годились: чтобы продемонстрировать свою полноценность, он должен был получить огромную прибыль. Но это означало, что эмоциональнее всего он становился как раз тогда, когда находился в наибольшей опасности с финансовой точки зрения. Когда его позиции открывались на учебном рынке или были невелики в размере, он мог следовать своему торговому плану и часто получал прибыль. А когда размер позиции увеличивался, внимание его переключалось с рынка на старый эмоциональный сценарий, заставлявший его принимать решения, при других обстоятельствах совершенно немыслимые.

Д-р Д. был разумным, образованным человеком. Он преуспевал в своей профессии. Но все это не спасло его от слепого повторения болезненной и самоубийственной модели поведения. Казалось, что эта часть его жизни не подчинялась ему, а, активируемая чувством неуверенности в себе, существовала сама по себе вне его сознательного понимания. Фактически он был столь же неконтролируемым, как «Вулворт», поскольку следовал иррациональному сценарию жизни.

Лечение д-ра Д. продолжилось в необычной манере. Недостаточно было бы просто рассказать ему о повторяющейся модели поведения, чтобы изменить ее. Каждый раз, когда его настроение менялось бы и его охватывало чувство собственной неполноценности, его новое знание исчезало бы, а он кидался бы на рынок в поисках новой суперсделки. Ключом к изменению, как и в случае с Мэри, должна была стать активация поведенческой модели с последующим переходом к чему-то иному. Сильное переживание – новое окончание старого сценария – и есть то, что меняет людей.