Щебечущая машина - Сеймур Ричард

Это доставило платформам немало неприятностей. Вспышки вирусного безумия приносят платформам социальной индустрии не только прибыль. По мнению Брюса Стерлинга, они дестабилизировали политику так же, как финансовые спекуляции выбивают из колеи промышленность. Альтернативные правые не преминули воспользоваться ситуацией. В этом смысле интересы только зарождающихся ультраправых и платформ сходятся. По данным одного из исследований, в 2017 году один только Трамп принес Twitter около 2,5 миллиардов долларов, что на то время составляло пятую часть стоимости сети. Компании социальной индустрии не могут позволить себе потерять альтернативных правых, хоть от этого и страдает их репутация. Со времен Зеленого движения в Иране и Арабской весны они поддерживают в глазах общественности расплывчатый образ своей воукнесс[33]. А будучи «ответственными» корпорациями, они, конечно же, не хотят ассоциироваться с «плохим поведением».

В июле 2016 года Twitter сделал символичный шаг: забанил Майло Яннопулоса. В тот момент Яннопулос все еще был на пике своей популярности. Его постоянно приглашали в новостные программы и на ток-шоу, его противоречивость все еще пользовалась большим спросом. Он провозгласил себя «легендарным суперзлодеем интернета». Из Twitter его выкинули за инициирование троллинговой кампании против звезды «Охотников за приведениями» Лесли Джонс. Сразу после выхода фильма на Джонс обрушился целый шквал оскорблений с расистской направленностью. Благодаря резонансному имени Яннопулоса и известности женщины, ставшей жертвой троллей, провести показательную порку было несложно. Однако бан только сильнее подогрел интерес к фигуре Яннопулоса. Причем заинтересовались им не какие-то там ультраправые студенты, а американские либералы, очарованные его противоречивой скрытностью и подкупающей социопатией. Комик Билл Мар даже пригласил Яннопулоса на ночное ток-шоу, чтобы тот рассказал о своем фанатизме по отношению к транслюдям, и намеревался встретиться с ним еще раз. И только когда Яннопулос начал оправдывать секс между взрослыми мужчинами и школьниками, его карьера рухнула: один из тех ярких моментов, когда мы понимаем, что даже у свободы слова есть свои границы.

Яннопулос был в некотором отношении типичным продуктом и образцом альтернативных правых, вполне осознанно ставшим троллем и идейным линчевателем. Он одновременно и шутил, и был предельно серьезен. Его реакция на бан в Twitter вылилась в плохо скрываемую радость от того, что «обиженные детишки левых» не смогли стерпеть неугодных им высказываний. «Моя вина лишь в том, – заявил он новостному порталу Business Insider, – что я немного пошутил». А когда ведущая канала Channel 4 News Кэти Ньюман задала ему вопрос о сексистских высказываниях, он усмехнулся и ответил: «Разве вы не находите их смешными?» Ультраправый тролль weev использует схожий подход. По его словам, когда он говорил репортерам, что является «белым шовинистом и неонацистом», то просто хотел посмеяться над ними, ведь нелепость такого заявления «очевидна» – если не брать в расчет огромную татуировку на теле в виде свастики. Вслед за этим он стал настаивать на том, чтобы левые прекратили свою «тираническую цензуру», угрожая им неизбежным кровопролитием: «у моей команды есть все необходимое оружие и боевая подготовка». Такая нарочитая неопределенность, подмена серьезных политических задач заявлениями, явно брошенными ради лулзов, указывает на то, как троллинг вписывается в психическую и политическую экономику альтернативных правых.

Breitbart, ультраправый веб-сайт, где впоследствии нашел свое последние прибежище Яннопулос, также стал частью кампании Трампа. Стив Бэннон, занимавший тогда пост председателя Breibart News, присоединился к кампании после того, как бывший гендиректор телеканала Fox, Роджер Айлз, стал советником Трампа. Пожалуй, это был первый троллинг в реальной жизни, использованный в целях противодействия. Два случая запомнились особенно: тролли спровоцировали либеральную общественную организацию ACORN и подставили Ширли Шеррод, темнокожую сотрудницу Министерства сельского хозяйства США. В первом случае ультраправые активисты приехали в офис ACORN с просьбой помочь им с жильем и оформлением субсидий. Чтобы вызвать сочувствие у низшего звена компании, активисты жаловались на тяжелую жизнь, а затем втянули некоторых сотрудников в разговор о защите проституции среди несовершеннолетних и преступной деятельности. Впоследствии был смонтирован ролик и преподнесен как «разоблачение». В истории с Ширли Шеррод тролли распространили сфабрикованную видеозапись, где женщина выступала перед либеральной антирасистской организацией NAACP[34]. Все было сделано так, будто бы Шеррод с восхищением рассказывала о том, как некогда отказала в помощи белокожему мужчине, тогда как смысл ее слов был прямо противоположным. В обоих случаях, чтобы выставить черных врагами белого общества, Breitbart прибегала к фальсификации данных и монтажу. В обоих случаях были спровоцированы паника и острая реакция в либеральных кругах в виде увольнений, отставок, а в случае ACORN – полного прекращения деятельности компании – только для того, чтобы понять, что возможно все.

В своей идеологической концепции относительно провокации ACORN консервативные активисты, принимавшие участие в деле, заявили, что компания ACORN жила в «революционном, социалистическом, атеистическом мире, где все средства хороши», поэтому все направленные против них методы правых оправданы. Сделав яркий и показательный ход, они призвали консервативных активистов «создать хаос во имя славы». Эндрю Брейтбарт, говоря об истории Шеррод, утверждал, будто ее «расистская» речь доказывает, что NAACP не имеет права называть участников Движения чаепития расистами, более того, является «вполне рациональным объяснением, почему Движение чаепития должно существовать». При этом «рациональное объяснение» стало ключевой фразой.

Примечательно, что, в то время как троллинг ультраправых в основном подогревает антикоммунистическую паранойю и навязывают традиционные фашистские идеи, троллинговые кампании Трампа зачастую направлены на консерваторов, настроенных критически по отношению к альтернативным правым. Когда интернет-издание The Daily Beast сообщило о том, что Брейтбарт собрал «полные ненависти толпы», чтобы угрожать критикам правых и доксить их, редактор Стив Бэннон начал отрицать свою ответственность за происходящее. Троллинг – эффективное оружие именно потому, что ответственность за его использование расплывчата и неопределенна. Как бы то ни было, Бэннон гордился бандитской репутацией своего сайта. Бэннон был в восторге, когда один из сотрудников описал Эндрю Брейтбарта как «человека, готового сжечь твой дом, если ты вдруг ненароком заденешь его тележку в магазине». Он объяснил это так: «Если кто-то начнет домогаться наших читателей… мы этого просто так не оставим. И мы совершенного этого не стыдимся. У нас есть ребята, которые с радостью схлестнутся врукопашную».

Наслаждаться и одновременно осуждать хаос, играть роль тролля и тут же – охотника на ведьм, быть «своим» и «чужим» – часть аффективной базы для трампизма. Платформы социальной индустрии дорожат своей репутацией как технологией свободы. И нередко они используются для решения либеральных задач, помогают маргинализированным группам привлечь к себе внимание или позволяют одержимым перехитрить традиционные СМИ. Но, распространяя диалектику троллей-мстителей, они также предоставляют идеальный инструмент для сбора новых реакционных масс.

Что случается, когда троллинг проявляется в реальной жизни? На заре субкультуры троллинг устанавливал строгую дифференциацию между поведением онлайн и офлайн. В интернете ничто не имело значения, ничего не воспринималось всерьез. Все это якобы было перформансом.