Солдат номер пять - Майк Кобурн

— Летчик самолета забыл о радиосообщении, и о том, что нужно о нем доложить, вспомнил только сегодня днем.

— Но в этом сообщении говорится, что он установил контакт с «Турбо» к северу от ОМС. Почему они направляются на север? Во всех полковых инструкциях о стандартном порядке действий, которые мы разработали для эскадронов, было указано, что любые действия по побегу и уклонению должны быть направлены на юг, к саудовской границе. Они уходят все дальше от дружественных сил!

Командир эскадрона «В» неловко прочистил горло.

— Это я велел им направиться в Сирию, сэр. Это было гораздо ближе, чем саудовская граница.

Командир холодно посмотрел на офицера, а затем продолжил:

— В этом донесении говорится, что передача произошла в 02:15, то есть примерно 40 часов назад. — Повернувшись к оперативному офицеру, он спросил: — Есть ли в нашем распоряжении свободные «Чинуки»?

— Никакой из наших «бортов» не высвободится еще три дня. Ближе всех к этому району находится эскадрон «D», и я уже сообщил им, чтобы они знали, что «Два ноля» могут направиться в их сторону, но теперь это представляется маловероятным. Как бы то ни было, обе половины «D» находятся более чем в 150 кликах к юго-западу от первоначального места расположения НП. Бог знает, как далеко они сейчас. Но я могу всегда обратиться к американцам, может, они организуют поисково-спасательную операцию.

— Нет, с последствиями будем разгребаться сами. Запишите личный состав «Браво Два Ноль» как пропавших без вести. Сообщите об этом всем наземным позывным, а также предупредите всех наших вертолетчиков, чтобы они следили за аварийными частотами, когда будут находиться к северу от саудовской границы, на предмет возможных передач.

— Ближайшие родственники? — спросил оперативный офицер.

— Нет, с этим мы пока повременим. Я хочу быть на сто процентов уверенным, что они потерялись, прежде чем сообщать родственникам. Нет смысла беспокоить их без необходимости.

Командир обратил внимание на огромную оперативную карту, закрепленную на стене: булавки, ленты, линии ручкой указывали на текущие операции и местоположение групп. Просканировав карту, его взгляд наконец сфокусировался на отметке «Браво два ноль», все еще стоявшей на месте рядом с северным ОМС, примерно в 200 с лишним километрах к северо-западу от Багдада.

— До Сирии еще чертовски далеко, особенно если учесть, что там нет друзей, готовых помочь. И что произойдет, если они туда доберутся? Мы даже не знаем, как отреагируют сирийцы. Возможно, они просто передадут патруль обратно иракцам.

Обернувшись к двум молчаливым офицерам, он продолжил:

— Не самое удачное начало нашей кампании, не так ли? Будем надеяться, что они выберутся целыми и невредимыми. Лучше пойду и сообщу полковнику. Уверен, он будет очень доволен. Какой провал!

С этими словами он удалился, оставив двух своих подчиненных обдумывать дальнейшие действия.

Прошло несколько дней после сообщения об обнаружении патруля, прежде чем поближе к району его ответственности смогли отправить вертолет. Но к тому времени бóльшей части патруля было уже невозможно оказать какую-либо помощь.

ГЛАВА 8

Ирак, январь 1991 года, вечер четвертого дня / день пятый: последние часы на свободе

Такси никак не было рассчитано на перевозку шести человек, тем более если пятеро из них были одеты в военное снаряжение, поэтому пространство внутри машины было сильно ограничено.

— Вот так-то лучше, правда, ребята? — Энди был в полной эйфории. — Давайте включим обогреватель. — Он начал возиться с несколькими кнопками на приборной панели, и через мгновение по салону распространился великолепный поток горячего воздуха.

Я достал карту и «Магеллан» и начал определять наше местоположение; нам меньше всего хотелось подъехать прямо к пограничному посту, не заметив его. Посветив лучом фонарика вдоль отметки трассы на карте, я заметил к северу от нас указатель поворота на дорогу, которая отходила от основного шоссе и шла на северо-запад к границе.

— Энди, примерно в 70 кликах отсюда есть развилка. Нам нужно свернуть на нее, чтобы съехать с основной трассы и выйти к границе.

— Да, хорошо, Киви, — ответил он. — Спроси у нашего друга, что там на пограничном посту, что за военные.

— Как, черт возьми, я должен это сделать? Он не говорит по-английски!

— Просто покажи ему карту, чтобы он понял.

Я повернулся к сидящему рядом со мной арабу. Его глаза были такими огромными, что, если бы они увеличились еще больше, то уверен, они буквально выскочили бы из глазниц.

— Этот парень просто обделался, — сказал я Бобу. — Надо было просто оставить его с остальными.

— Да, но теперь уже слишком поздно. Ему просто нужно вести себя прилично и не делать глупостей.

Голова полицейского нервно вертелась между нами, он понимал, что разговаривают о нем, но не знал, хорошо это или плохо. Положив перед ним карту, я попытался показать ему то, что хотел узнать Энди.

— Сирия здесь. — Я ткнул пальцем в карту. — Ирак здесь. — Я повторил этот жест еще раз, и потом провел пальцем по шоссе до иракско-сирийской границы. — Солдаты, полицейские, военные? — спросил я, упираясь пальцем в границу.

Он с минуту изучал карту, потом его осенило, что я имел ввиду, и очень разволновался. Бормоча по-арабски, он пару раз вклинился с фразой «Солдаты, солдаты, много солдат…». Затем сделал вид, что стреляет из винтовки, при этом все больше и больше нервничая. Думаю, он представлял себя в зените славы, в пограничной перестрелке с сумасшедшими иностранцами, набившимися в машину.

— Ладно, все в порядке, — произнес я, похлопав парня по руке и пытаясь его немного успокоить. Меньше всего нам нужно было, чтобы он сходил с ума на заднем сиденье машины.

— Энди, я думаю, он пытается сказать, что на границе полно войск. — Меньшего я и не ожидал.

— Хорошо, хорошо. Я понял.

Мы сделали уже около десяти кликов, когда я взглянул на «Магеллан».

— Думаю, минут через сорок тебе стоит начать искать этот поворот, приятель.

— Хорошо, Киви, не беспокойся.

Жара в машине была довольно сильной, но после последних нескольких дней это только усиливало удовольствие. По мере того как тепло расслабляло наши мышцы, до этого скованные холодом, нас начало все больше клонить в сон. Уже минут через двадцать мы начали дремать.

Хотя я и не спал, но определенно грезил, когда смена направления движения машины вернула меня в осязаемый мир. Дорога наконец прервала свое устойчивое прямое направление на северо-запад, отклонившись на 20 или около того градусов вправо, чтобы уйти в основном на север.

Выглянув в левое окно, я с тревогой увидел, как мимо промелькнул нужный нам поворот. Скорость