Год длиною в жизнь - Елена Арсеньева

Мост пролетел. Георгий из такси не вышел и никуда кидаться не стал.

А Рита сидела тихо-тихо, как мышка, ни словом за всю дорогу ни с кем не обмолвилась, словно бы даже не шевельнулась ни разу. И только когда уже поднимались на площадь Минина, тихонько пощекотала Георгия в правый бок. Он дернулся, изумился, его бросило в жар – но тотчас он ощутил, что Рита трогает его не пальцем, а чем-то твердым. Наконец дошло: она передает ему деньги, чтобы за проезд заплатил именно он. Как и положено мужчине.

Эх, черт, до чего неловко выходит… С одной стороны, очень тактично Рита поступает, с другой… Лицо прямо горит!

Водитель заметил, как завозился Георгий, начал на него с любопытством поглядывать, и Рита вдруг проговорила, словно намереваясь отвлечь:

– Многие считают, что такси называется так потому, что эта служба получила свое название по фамилии семейства фон Таксисов, которое еще в Средние века сначала занималось перевозкой почты, а потом наладило пассажирское движение в конных повозках. Ну а потом уже возникло французское слово «таксомотор», что обозначает автомобиль, используемый для перевозки пассажиров и грузов с оплатой проезда.

От неожиданности водитель с силой вдавил ногу в тормоз, и Георгий чуть не врезался носом в переднюю панель.

– Ну и ну! – пробормотал таксист. – Это ж надо, о чем вы всю дорогу думали! Я-то решил, кемарите там втихаря, а вы, значит… Ну чисто лектор общества «Знание»! Чуток машину из-за вас не разбил. Хорошо, что приехали уже, а то неизвестно, что б вы еще надумали.

Он подвернул к тротуару, вгляделся в простое, элегантное здание бывшего Дворянского института – ныне областную библиотеку имени Ленина.

– А, ну понятненько… – пробормотал шофер, принимая деньги так рассеянно, что, похоже, даже и не заметил, кто ему заплатил. – Понятненько, с чего вы такие умные, коли даже по ночам в библиотеку ходите. Ну, путь добрый! – И газанул с места так стремительно, словно боялся, вдруг избыточно умные пассажиры накинутся на него и примутся отнимать злосчастный червонец.

Рев двигателя доносился еще долго в тишине спящего города, но вот и он умолк.

– Какая тишина, on Dieu и Боже мой… – пробормотала Рита. – В Париже никогда не бывает так тихо.

– Значит, вы все же из Парижа? – ошеломленно проговорил Георгий.

Ну да, одно дело – догадываться, а другое – точно узнать…

– Да, я из Парижа. Правда, хоть я и французская гражданка, во мне нет ни капли французской крови. Прабабка была наполовину полька, но французов вроде бы в числе моих предков нет.

– Вот смешно, у меня вроде тоже прапрабабушка наполовину полька, – хмыкнул Георгий.

Рита быстро посмотрела на него, потом перевела взгляд через дорогу:

– Ваш дом вон там?

«Как она догадалась? А, ну да, слышала же адрес, который я называл капитану Прошину… Но сама-то она где живет? Почему мы приехали сюда? Может быть, она снимает квартиру вон в той роскошной «сталинке» напротив библиотеки? Стоп, да ведь, кажется, где-то здесь живет Лавров… Может быть, она остановилась у него?»

– Да, мой дом – вон та двухэтажная развалина.

– Очень симпатичная развалина. А вы… вы проводите меня до отеля, Георгий?

– Значит, вы все же остановились в гостинице? А я-то голову ломал…

– Почему я не велела шоферу ехать прямо туда? – догадалась Рита. Затем легко усмехнулась. – Ну, это совершенно невозможно. Видите ли, у меня, как у всякого иностранца, приехавшего в Россию, есть сопровождающие, которые иногда ужасно досаждают. Правда, в прошлый раз один из них появился как нельзя более кстати… А сегодня мне хотелось побыть одной, без «хвоста», и я исчезла из гостиницы… как бы это сказать… конспиративно, через служебную лестницу. А на улицу вообще выбиралась через окно, потому что дверь была заперта. Причем я его так хитро притворила, чтобы незаметно было, что оно открыто. И теперь намерена вернуться тем же путем. Но там довольно высоко, понимаете… вылезти-то я вылезла, просто спрыгнула, и все, а теперь, боюсь, не смогу залезть. Вы меня подсадите, а потом пойдете домой. Хорошо?

– Хорошо, – пробормотал Георгий, у которого вдруг зашумело в голове. Безумный вечер какой-то!

Рита повернула не налево, к площади Минина, откуда два шага было до набережной имени Жданова, где и располагалась гостиница «Россия», а направо, к улице Пискунова.

– Как говорят французы, Bon Dieu protйge prudent, – сказала она, придерживая Георгия за руку.

– Береженого Бог бережет? – догадался Георгий.

– Именно. Лучше обойдем, а то наверняка на набережной мсье в сером топчутся…

– Да вы настоящий конспиратор, – пробормотал Георгий.

– Конечно, – кивнула Рита. – У меня хорошая школа. Я ведь была в R?sistance, в Сопротивлении. Знаете, сколько народу у нас гибло только из-за того, что где-то кто-то оказался неосторожен, положился на «авось»? Была такая девушка, русская, Вики Оболенская… Она и вся ее группа погибли из-за пренебрежения к правилам конспирации. Ну и другие – Анатолий Левицкий, Борис Вильде. Да еще много народу! Мой… – Она осеклась, потом продолжила: – Кстати, именно там, в R?sistance, я и познакомилась с Федором Лавровым. Французы называли его Тео. Он скрывался после бегства из лагеря в одном госпитале, и именно он лечил мои перебитые коленки.

– Как перебитые? Кем? – глупо спросил Георгий.

– Пулями, – тихо ответила Рита. – Мое счастье, что тот бош повел автоматом понизу и прострелил мне только ноги. А попади он повыше – и не шла бы я сейчас с вами. Хотя, если честно, тогда я не верила, что вообще смогу ходить. Никто не верил. Если бы не Федор… Поэтому я была просто счастлива, когда именно мне поручили поехать в Россию от нашего Совета бывших участников движения R?sistance и вручить Тео награду. Очень трудно было получить разрешение, оформить визу… Особенно мне.

– Почему?

– Потому что я русская, у меня русские корни, потому что в России… – Она осеклась. – Ладно, об этом потом. Лучше вот что скажите: вы уже написали статью о похоронах того доктора?

– Да, – уныло сказал Георгий, – написал.

– И когда она будет напечатана?

– Ни-ког-да, – пробормотал Георгий, у которого мгновенно запершило в горле от обиды на жизнь. – Она не будет напечатана никогда. То, что выйдет в «Энском рабочем» завтра под названием «Жизнь, отданная людям», – совсем не та статья, которую я сдал завотделом. Но фамилия там будет моя – Аксаков. Я хотел псевдоним поставить – Русанов, это в честь деда моего, он журналист был… А потом решил: чего ж я его фамилию буду враньем оскорблять? Он же не виноват, что… что у нас все… как-то так…