Две Элеоноры - Ирена Гарда

– Какие указания?

– Избегать каких-либо личных контактов, вести себя предельно сдержанно и работать, работать, работать…

– А что он, не человек, что ли? – не выдержала Нора.

– Человек, разумеется, но человек мыслящий. Надеюсь, он сделает правильные выводы из нашего разговора. И ты тоже еще раз подумай о своих дальнейших поступках. Можешь посоветоваться с Джефри. Возможно, я действительно несколько перегнула палку, поэтому обещаю дать вам несколько дней рождественских каникул. Вы же в ответ должны поклясться всем, что для вас свято, что доведете до конца поставленную задачу и выполните то, что должны сделать. А теперь иди, и если увидишь по дороге Патрика, скажи ему, что я буду есть здесь, а вы можете перекусить на кухне.

Она откинулась на спинку кресла, давая понять, что разговор окончен.

Норе не оставалось ничего другого, как тихо удалиться.

В прострации прихватив свой багаж, она пошла к себе. Надо было еще раз обдумать слова Мадлен, в которых, безусловно, было много горькой правды.

По дороге она встретила дворецкого, потерянно крутящего в руках венок из еловых веток, перевитых лентами, который он пытался приладить на лестнице, но вспомнила о поручении к нему, когда уже шла по коридору к своей комнате. Возвращаться не было никаких сил и, понадеявшись на то, что Патрик сам сообразит еще раз заглянуть в кабинет хозяйки, она распахнула знакомую дверь… и остолбенела. Прямо напротив нее, спиной к окну стоял Джефри. Услышав шорох, он поднял усталые глаза, в которых не было привычного задора, и глухо проговорил:

– Привет! Нам надо поговорить…

Нора на всю жизнь запомнила тот вечер, объединивший ее с Джефри в единое целое. Они то объяснялись друг другу в любви, то кричали друг на друга, потом Нора плакала, а Джефри, опустившись на колени, целовал ее тонкие пальцы, прося прощения.

Был уже поздний вечер, когда Нора, пробормотав «Да!», упала в его объятия, и они любили друг друга всю ночь, и были счастливы так, как бывает только раз в жизни.

На рассвете, открыв глаза, Нора долго смотрела на спящего рядом мужчину, не веря собственным глазам.

Неужели этот человек, тихо посапывающий рядом, мужчина, по которому я сходила с ума? И я его невеста? Это сон, прекрасный сон, который сейчас кончится, и я снова проснусь одна в этой комнате. Или нет: я проснусь в лондонской квартире, а Мадлен и все, что с ней связано, окажется наваждением. Не может быть, чтобы этот красавец клялся мне в любви… Нора, девочка, не верь своим ушам, глазам и прочим органам чувств – это обман. Ричард тоже был сначала сама галантность. Вот я сейчас до него дотронусь – и все исчезнет, или моя рука пройдет сквозь его тело и окажется, что я лежу в постели с привидением. Господи, только этого не хватало!

Она подскочила на кровати, натянув одеяло до шеи, и только нерешительно потянулась к обнаженной мужской груди, чтобы проверить свои предположения, как вдруг рука неподвижно лежавшего человека метнулась вверх и перехватила ее ладонь.

Нора тихо пискнула от неожиданности и попыталась вывернуться, но ее словно тиски держали.

Мужчина приоткрыл один глаз и, хитро улыбнувшись, проговорил, косясь на немного испуганную девушку:

– А я уже почувствовал себя экспонатом музея мадам Тюссо. Ощущение довольно забавное. Лежу, понимаешь, и гадаю, о чем она думает. Может, никак не вспомнит, как меня зовут? А уж когда ты ко мне потянулась – все, думаю, за покойника приняла. Или я ошибся?

– Джефри, прекрати! – прикрикнула Нора, расплываясь при этом в улыбке. – Ни за какого покойника я тебя не принимала.

– А за кого?

– Ну… Ты будешь смеяться…

– Давай-давай, я сегодня склонен всему верить.

– За привидение…

– Упс! – Тут уж у Джефри открылись оба глаза, и он захохотал от всей души. – За кого меня только не держали… Но чтобы за привидение!..

– Ну вот, а обещал не смеяться…

– Да я и не смеюсь, – заявил Джефри, изо всех сил борясь с остатками приступа веселья. – Но за такие кошмарные ассоциации я требую сатисфакции.

– Мне подать тебе кофе в постель?

– Э нет, из постели я тебя как раз и не выпущу. Но коли уж меня рассматривали, как восковую фигуру, то требую соблюсти паритет.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что ты должна оставить в покое это ужасное одеяло, в которое закуталась, как арабская невольница, и дала полюбоваться на свои груди. Судя по тому, что я ощущал ночью губами и ладонями, они само совершенство, и я хочу вволю на них полюбоваться. Ну же?

Он отпустил ее ладонь и расположился на подушках с максимальным комфортом, ласково глядя на то, как зарделась Нора под его взглядом. Девушка и на самом деле была в смятении. Одно дело – ночью, на волнах страсти, предаваться любви с мужчиной, а другое… Вот так, за здорово живешь, сидеть перед ним голой при свете дня? Она колебалась, с ужасом чувствуя, как с каждой минутой промедления это становится сделать во сто крат тяжелее.

Джефри заметил ее мучительные колебания и, мягко покачав головой, сел на постели.

– Нора, Нора… Глупая ты девчонка… Вот уж не думал, что в тебе такой запас ханжества… Ты что, меня стесняешься?

Ее щеки горели, словно на зимнем ветру.

– Да, – прошелестела она в ответ.

– Мы ведь с тобой теперь одно целое?

– Да…

– Тогда можно я тебе помогу?

Он протянул руки и, взяв ее ладони, вцепившиеся мертвой хваткой в одеяло, медленно, но решительно потянул их вниз, открывая красиво очерченную грудь с розовыми бутонами сосков.

– Как ты прекрасна!

Он ласково провел пальцем у нее между грудями и с таким вожделением стал их разглядывать, что Норе стоило страшных усилий, чтобы снова не прикрыться одеялом.

Насытившись созерцанием, он чуть прихватил ее левый сосок пальцами, ласково ущипнув, и Нора выгнула спину, потянувшись к нему всем телом. Тихо засмеявшись, он отпустил сосок и провел пальцем по ее животу, вызвав его конвульсивные сокращения.

– Вот это реакция, – потрясенно прошептал мужчина и, обхватив Нору напрягшимися руками, повалил на постель.

Ему ужасно хотелось овладеть девушкой, но, сделав усилие, он не уступил своему эгоизму, а сначала довел ее поцелуями до исступления, и только потом вошел в тугое лоно, отчего она застонала, зажмурившись, и впилась пальцами в его плечи так, что потом долго на его коже не проходили синяки.

А затем они лежали на влажной постели, прижавшись друг к другу разгоряченными телами и тяжело дыша.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты просто потрясающая любовница? – прошептал мужчина ей на ушко.

– Н-нет, – соврала она, вспомнив ночь с Диком в гостинице.

– Тогда Дик полный идиот, – усмехнулся он.

От упоминания о бывшем возлюбленном Нору буквально передернуло.