Во сне и наяву. Титан - Борис Вячеславович Конофальский

— Да? — Света, признаться, не ожидала такого. Девочка привыкла, что отца почти всё время нет дома, и она принадлежит сама себе. Но разве об этом можно сказать папе? — Супер, па.

Светлана идёт в ванную, набирает полведра воды, берёт тряпку, чтобы сделать влажную уборку хотя бы в маминой комнате. Отец встаёт и, стуча костылями, уходит в свою комнату спать, а девочка, поставив ведро, садится на его место, в кресло рядом с мамой. Она достаёт из кармана таблетки и бумажку в клеточку. Светлана вспоминает, как Аглая это выбросила, и ей стало казаться, что это было сделано так, чтобы Света всё видела. Девочка читает, что написано на таблетках: «Феназепам»[4]. Она никогда не слышала о таких таблетках. Если бы мама или папа такие лекарства принимали, она бы знала про них. В пачке осталось всего шесть таблеток. Ладно, что там в записке? Света разворачивает бумажку. Буквы маленькие, неровные, девочка едва разбирает слова:

«Я уже устала тебя ждать».

«Кого? Кого она устала ждать? Меня?», — думает Света и читает дальше.

«Жду тебя, жду, а ты всё не приходишь. Это уже третье моё письмо к тебе. Думала, что ты придёшь раньше. Ты не злись на меня… Ну, за то, что я на тебя нападала… Это не я, это голоса в моей дырявой голове. Они заставляли меня. От них нет спасения, только таблетки… Я уже пью в два раза больше, чем мне прописал врач, но всё равно они пробиваются, я их слышу… Они изводят меня, требуют, чтобы я кого-то убивала, а когда убиваю, они меня хвалят. Они просили убить тебя, но я сразу поняла, что ты меня от них освободишь… убьёшь меня тут или там… Мне всё равно… Вот только ты никак не приходила меня освобождать… Наверное, ты очень добрая… Ты не такая, как я. И не злись на меня за то, что я била тебя и кидала камнями, это мне приказывали голоса… Ты ведь меня понимаешь, ты ведь тоже слышишь их… Они звучат и звучат в голове, и с ними нельзя договориться. Ты тоже берегись своих голосов. Ну, ты ведь меня понимаешь… Я жду тебя всё время».

У Светы не осталось сомнений, что письмо адресовано ей, тут и про избиение, и про камни. Да, ей… Значит, Аглая ждала её? Ждала?

Девочка пребывала в растерянности. Аглая знала наперёд, что Светлана за нею придёт, возможно, она специально на неё нападала, чтобы Света скорее решилась с нею покончить.

«Лучше бы я попросила у Элегантной Дамы убить Мельника». Это да! Вот уж кого Свете точно не было бы жалко. С того самого момента, как она увидела его в суде, на который пошла с папой, её ненависть к Мельнику не ослабевала. Стоило только о нем вспомнить, и всё, кулачки сжимались сами. Ещё тогда этот упитанный, очкастый человек с короткими седеющими волосами вызвал своим поведением в девочке острую неприязнь и желание сделать ему что-нибудь плохое, которое не затихало и по сей день.

«Ну вы же врёте всё время!», — кричал ему папа, и Света верила папе, конечно, папе, а не всем этим судьям, и адвокатам, и полицейским экспертам. И с тех пор она была уверена, что все беды, случившиеся с её семьёй, — это заслуга этого гада.

«Может, потратить оставшегося жука на него? Интересно, Дама возьмётся за новое дело? А может, всё сделать самой?»

Светлана задумалась.

Глава 15

Теперь, после письма, ей точно было жалко эту сумасшедшую.

Света понимала: жить в её состоянии было нелегко. Но и у самой девочки жизнь была не сахар. Вот прямо перед нею лежала на медицинской кровати её мама. Ах да, точно: Владик.

Она достаёт телефон:

«Справочная служба двадцать шестой больницы».

«Владислав Пахомов».

«На операции»

На операции. Это какая по счёту, вторая? Третья? Девочка уже не помнит, она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Вскакивает с кресла, хватает ведро, тряпку, ей нужно как-то отвлечься, ни в коем случае не плакать. Она начинает стирать пыль с приборов контроля, что стоят вокруг мамы, там всегда куча пыли, эти электрические ящики словно притягивают её. Ещё надо будет приготовить еду, ужин себе и папе. Но перед этим поменять постельное бельё, оказывается, папа заходит к ней в комнату, когда её нет дома. Это надо учитывать в будущем.

Света с ведром и тряпкой пришла в свою спальню и сразу почувствовала тревогу! Она поставила ведро у двери и подошла к окну. Ну, так и есть. Машина стояла в десятке метров от парадной. Её опять ждут. Свету даже затрясло от мысли, что там сидят те же наглые твари, что порезали Владика. И теперь они ждут её, Владиком они ограничиваться не хотят.

Она лезет в карман за телефоном, первая мысль — позвонить следователю Соколовскому. Ну да, конечно, позвонить! Он давал ей свой номер, но Света его выкинула. Дура!

Наверное, у папы есть, но папа спит. Ах, как было бы здорово, если бы к этой машине подъехала машина полицейская. И этих двоих, а Света не сомневалась, что их там двое, вытряхнули бы и скрутили, как показывают в криминальных хрониках. Она бы с удовольствием опознала того, который на неё напал в парадной. Эх, жаль, что она выкинула телефон. Может, добежать до отделения? Но где гарантия, что Соколовский сейчас там? Она могла и отсидеться дома, но ей нужно было забирать близнецов из садика. Впрочем, к тому времени проснётся папа, и будет видно. А пока девочка бросила в стол блистер с таблетками и записку от Аглаи, сняла заляпанный кровью пододеяльник и пошла на кухню готовить ужин. И пока она его готовила, то снова думала о Мельнике.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Папа встал около шести, к тому времени Светлана уже сама поела и теперь накладывала ему еду, макароны и жареную колбасу. Ко всему этому подала папе абхазскую аджику, он её очень любил.

— Ты теперь перчатки эти совсем не