Amore mio Юля Котова - Юлия Устинова

Тогда я впервые заподозрила бабулю в том, что она не была честна со мной, когда говорила, что не владеет английским…

А после был четверг…

В этот день в одной из старейших аудиторий состоялась открытая лекция Умберто Франко, директора Болонского университета, благодаря которому мы с Брединым тут и оказались.

Лекция проходила в палаццо Поджи — главном здании университета, украшенном фресками и скульптурами. По огромной парадной лестнице мы поднялись в зал и заняли места в третьем ряду у прохода возле стены.

— Юль, как насчёт того, чтобы повторить наш успех перед ректором? — спросил Бредин, закинув руку на спинку моего стула.

Я покосилась на парня и ответила:

— Я что-то не в настроении.

— Ты не в настроении, чтобы спорить со мной? — усмехнулся тот, устраивая другую ладонь на моем бедре. — Это совсем не похоже на тебя.

— Я сама себя не узнаю.

Я коснулась его руки, продолжая смотреть прямо перед собой. Бредин склонился ко мне и прошептал:

— Давай сбежим отсюда.

Повернувшись, я заметила его многообещающий взгляд и улыбку.

— Ты предлагаешь прогулять лекцию ректора?

— Точно, — кивнул парень. — Пойдем погуляем по городу, сегодня такая погода… и съедим чего-нибудь. Если хочешь, можем напиться.

Уловив его намек на мое непристойное поведение двумя днями ранее, я прищурилась и покачала головой.

— Даже не мечтай об этом. Я в завязке.

— Ты вчера пила то пиво с японцами, — напомнил Бредин.

— Ну и что?.. Я праздновала начало трезвого образа жизни. Ясно?

Поглаживая мою ногу, он настаивал:

— Отметим ещё раз.

— Бредин, ты плохо на меня влияешь.

Я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Мы оба имели друг над другом особую власть, и не было смысла это отрицать. Я вынуждала парня делать глупые вещи, а он, не прилагая особых усилий, заставлял меня делать то, что я тщетно пыталась себе запретить.

— Юль, тебе не кажется несколько странным звать меня по фамилии… учитывая то, что происходит между нами?

— И что же происходит между нами?

Мы смотрели друг на друга: я — с немым укором, а парень — с нежностью, которая моментально меня обезоружила.

— Вот вы где! — услышав знакомый голос, я смахнула руку Бредина с бедра.

Жанна Бернардовна стояла возле стульев в первом ряду. Там же сидела Дарья и профессор Лоретти.

А он-то что здесь забыл?!

— Идите к нам! — Жанна кивнула мне. — Я заняла вам место.

— Блин, Юля! — Бредин снова склонился ко мне. — Твоя преподша начинает раздражать. Она какая-то слишком гиперактивная! Чего она к нам привязалась? У меня такое чувство, что я приехал сюда со своей бабушкой.

— Тогда ты точно должен быть счастлив. Идём, Бредин, наши места в вип-ложе!

Синьор Франко вошел в зал несколько минут спустя. Марчелло встал, чтобы поприветствовать начальство, хотя эти двое, скорее, выглядели, как друзья, нежели руководитель и подчиненный. Затем итальянский ректор поздоровался с Жанной, пожав руку ей и Дарье. Та вдруг разулыбалась и впервые не выглядела так, будто страдает недельным запором. И, наконец, пришла наша очередь.

— Vecchi amici! (Старые знакомые!) — улыбнулся синьор Франко. — Come ti piacciono? (Как вам у нас?)

Он выглядел точно таким, каким я его и запомнила: густые темные волосы, тронутые сединой, строгий темный костюм и красный галстук, очки в коричневой оправе, за которыми был тот же взгляд — пытливый и пронизывающий.

— Grazie per l'invito, signore. Ci piace davvero qui (Спасибо за приглашение, синьор. Нам очень здесь нравится).

Жанна одобрительно кивнула, оценив мой прогресс в итальянском. А меня тут же посетила мысль об «автомате» по ее предмету в летнюю сессию.

Когда именитый лектор отправился к кафедре, я заметила знакомое лицо в толпе студентов через несколько рядов от нашего. Это был Кеннеди. Поймав мой взгляд, он кивнул в сторону Франко и изобразил удивление, а затем что-то сказал на ухо девушке, сидевшей рядом. Она пристально смотрела на меня.

— Мы могли бы сейчас пить вино и есть эти твои круассаны, — прошептал Бредин, когда я повернулась к нему.

— Тише, имей совесть, — шикнула я, настраиваясь на лекцию.

Эти три дня выдались такими разными и насыщенными, а вот вечера у нас с парнем проходили по одной схеме. Когда на город опускался сумрак, мы торчали в комнате, где целовались и… целовались. В перерывах пытались что-то читать из заданного в университете, но потом Бредин снова вторгался в мое личное пространство, и все повторялось.

Наши отношения принимали странную форму и просто тонули в недосказанности. Бредин осторожничал, не предпринимая попыток начать разговор или двинуться дальше поцелуев. А я была готова двинуться с ним куда угодно, но вела себя с точностью наоборот. Впрочем, как и всегда. Все казалось зыбким и непонятным, но это были лучшие дни моей жизни, когда я позволила себе не думать о причинах, по которым нам не следовало быть вместе.

Но сегодня я больше не могла о них не думать.

Было около десяти, когда мы вернулись после прогулки к двум «падающим башням» и похода в булочную, куда меня затащил Бредин, чтобы угостить тем самым круассаном. Тут снова не обошлось без вездесущей Жанны и японской парочки, которую мы прихватили с собой, чтобы полюбоваться видами со смотровой площадки башни Азинелли. Она находилась в самом центре города, на пересечении пяти улиц, в двух шагах от «сердца» Болоньи — Базилики Сан-Петронио. Высотой чуть менее ста метров, эта башня являлась самым высоким строением исторического центра города и самой высокой из «падающих башен».

Пока Бредин в холодной ванной совершал водные процедуры, я сочиняла ответ на сообщение Тихомировой, которое она прислала на его мобильный.

«Ромка, привет. Котова три дня не выходит на связь. Я названиваю ей и пишу! У нее все в порядке?!»

О, да. У меня было все в полном порядке. Таком порядке, что мне даже с подругой говорить не хотелось. Но в этом не было ее вины.

Мой мобильный ломился от количества уведомлений о пропущенных звонках и непрочитанных сообщениях. Вет, Тихомирова и даже Ланкастер III жаждали общения со мной. А я лишь хотела продлить эту иллюзию.

Мне нравилось думать, что здесь, в Италии, я стала другим человеком. И, как совсем недавно говорила Рина, могла позволить себе быть рядом с тем, с кем хотела, не думая о том, что было и будет.

Но Натахин не была бы собой, если бы ей не удалось достать меня даже на расстоянии сотен тысяч километров.

Ну