Пожар любви - Эмма Радфорд

Он догнал ее у секретарской. Сильные руки схватили и развернули ее.

— Милая, вы должны выслушать меня.

Гнев, о существовании которого она не подозревала, вырвался наружу.

— Уберите руки! — Она освободилась и обхватила ладонями плечи. — Не прикасайтесь ко мне!

Руки Дамьена повисли в воздухе.

— Милая, я виноват. Я должен был рассказать вам. И собирался это сделать.

— Оставьте меня. — Дымясь от негодования, она повернулась и пошла к своему кабинету. Ее работа! Внезапно она поняла, что собирается бросить работу как раз тогда, когда нуждается в ней больше всего. Скоро слушание дела об усыновлении. Эме! О Боже, как ему сказать?! И что сказать? Отчаяние когтями терзало ее душу, переполненную гневом, стыдом, обидой и горьким разочарованием.

Фредерика понимала, что стоит перед своим письменным столом, но зачем? Потом она заметила сумочку. Там лежали ключи от машины. Она схватила сумочку, и тут в кабинет ворвался Дамьен, Ди Эй или как его там…

— Фредди, я люблю вас, — сказал он.

Она не то засмеялась, не то заплакала и повернулась к нему лицом.

— Прекрасно… И вы слыхом не слыхивали ни о какой Рене Шапюи.

Дамьен задохнулся. Дверь ударила его в спину и заставила сделать несколько шагов вперед. В кабинет вошел Жорж Палотен, мельком посмотрел на Дамьена, а затем мрачно уставился на Фредерику.

— Это еще что за чертовщина?

— Я ухожу, — сказала Фредерика, гордясь тем, что ее голос дрожит лишь слегка. — Пусть этим делом занимается кто-нибудь другой.

— Может быть, вчера я недостаточно ясно выразился? Ваша работа зависит…

— Речь идет не о ее работе, — решительно прервал его Дамьен.

Палотен посмотрел на него с удивлением.

— Останется она здесь или уйдет, работа для нее найдется, — резко продолжил он. — Но если попробуете ее уволить, меня будет защищать другая контора.

Палотен грозно прищурился, шагнул к Фредерике и прошипел:

— Ну это вам даром не пройдет!

— Замолчите, Палотен, — велел Дамьен.

Адвокат захлопнул рот как аквариумная рыба, поймавшая дафнию.

— Фредди, я не жду, что вы займетесь этим делом. Я даже не знал, что вы здесь работаете.

— Не сомневаюсь, — бросила она. Конечно, этот тип не хотел, чтобы она знала про Рене Шапюи.

— Может быть, вы и говорили, где работаете, но, даже если и говорили, я этого не помню. Я думал только о любви.

— О любви! — как попугай повторил Палотен.

— Вы еще здесь? — Дамьен обернулся и бросил на него такой взгляд, что бедняга невольно попятился.

— Но, месье Бержера… — заикаясь промолвил он. — Вы не понимаете… Это Фредерика Шариве.

— Идиот! Я знаю, кто она такая.

— Чего я не могу сказать о вас, — дерзко напомнила ему Фредерика. — У меня нет привычки скрывать свою личность.

— У меня тоже, — буркнул Дамьен.

— Значит, вы лгали только мне?

Дамьен провел рукой по волосам.

— Стали бы вы со мной разговаривать, если бы с самого начала узнали, кто я такой?

— Не больше, чем сейчас, — парировала она и повернулась к двери.

Дамьен поймал ее за руку, тут же отпустил и проникновенно сказал:

— Фредди, я понимаю, почему вы сердитесь, и не жду, что вы будете представлять меня в суде, но дайте мне возможность объяснить случившееся.

— К чертовой матери вас, ваше дело и ваши объяснения, месье Бержера, — ровно сказала она.

Дамьен молча отвернулся; на его щеке забилась какая-то жилка.

Но тут опомнившийся Жорж Палотен закрыл собой дверь.

— Вы не можете уйти! — воскликнул он. А потом повернулся к Дамьену и сказал: — Вы не понимаете. Нужно, чтобы это дело вела именно женщина, а другой женщины у нас в штате нет!

— Нет другой женщины? — скептически переспросил Дамьен.

— Другой женщины-адвоката, — поправился Палотен.

— Так наймите другую, — приказал Дамьен.

— Он не может, — нахально сказала Фредерика, сложив руки на груди. — Ни одна уважающая себя женщина-адвокат не станет работать в этой фирме. Их женоненавистничество вошло в пословицу. Правда, нужно отдать Тавернье должное: он пытается изменить это, но, к сожалению, безуспешно. И я бы тоже здесь не работала, если бы Французская ассоциация женщин-юристов не затеяла против них процесс. Конторе была нужна женщина в качестве символа, и они уже потеряли надежду ее найти, но тут подвернулась я. Я сама была в отчаянном положении и не нашла в себе смелости отказаться, когда они сделали мне «щедрое» предложение.

— Оно было бы более щедрым, если бы вы приносили конторе прибыль, — бросил Палотен и снова обратился к Дамьену: — Она отличный адвокат, но все фирмы в городе знают, что у нее зуб на клиентов, которые способны платить. Зато на ее стол ложится каждое безнадежное и грошовое дело в этом городе!

— Закон дороже денег! — с жаром возразила Фредерика.

— Нельзя ли ближе к делу? — прервал их Дамьен. — Ребята, я думал, что вы в таких делах собаку съели, — сказал он Жоржу Палотену.

— Съели, — сказала Фредерика, — но обычно они выступают на стороне истца, а не ответчика.

Палотен пропустил ее слова мимо ушей и обратился к Бержера.

— Как ни печально, — мрачно сказал он, — но мы нуждаемся в ней.

— Это я нуждаюсь в ней, — резко поправил Дамьен. — А вы нуждаетесь в переделке личности.

Палотен побагровел, но не осмелился перечить своему самому богатому клиенту. Дамьен вздохнул и взялся за затылок. На мгновение Фредерика ощутила сочувствие к нему, но тут же вспомнила всю грандиозность его лжи и глубину его морального падения. Этот человек использовал ее только ради собственного развлечения. Как же он, должно быть, смеялся! Иначе зачем ему было вести против нее такую широкую кампанию? А ведь она знала это, будь он проклят! Знала, но не послушалась внутреннего голоса, потому что считала Дамьена добрым, честным и щедрым. И даже позволила ему использовать Эме. Так почему бы теперь не использовать его самого? Почему она не должна этого делать? Внезапно она вспомнила, что Палотен тесно дружит с одним судьей. Это, конечно, неэтично, но в данный момент Фредди плевать хотела на служебную этику.

Приняв небрежную позу, она вздернула подбородок и посмотрела на Палотена.

— Во-первых, я требую прибавки. Причем ощутимой.

Палотен что-то пробормотал себе под нос, но кивнул, буравя злобным взглядом ее и Дамьена, который так и не поднял головы.

— Даю согласие в присутствии месье Бержера.

— Это еще не все, — продолжила Фредерика, у которой безудержно заколотилось сердце. — Вы дружите с судьей Дювалем, рассматривающим дела о семье и браке.