Квирит - Alexander Agassiz

и всматривался в пылающее глаза Цербера, попивая обезболивающее от которого мутило сознание. Дальше Капаней только болтал с самим собой и стонал пока не подействовало лекарство.

В этот момент Капаней достал с пояса новую бутылочку и опустошил её. Огонь подбирался уже к носу и совсем скоро речь его покинет.

— Ахх! — утерев губы рукой он продолжил:

— Скоро нужно заканчивать, но впереди самое интересное.! Ладно…Так вот бревно я распилил на две половины и внутри выдолбил углубления повторяющие мой силует. Корни и кору я разделил на тонкие волокна из которых сплёл более толстые и крепкие нити. Я знал, что в таких водах только материалы из аида могут держаться на плаву, а любые души в них тонут. Лодки самого Харона тоже должно быть сделаны из этих деревьев. Река отправит меня вверх если только дерево из аида будет соприкасаться с подземной рекой. Поэтому свои выпирающее конечности мне пришлось спрятать. Связав части бревна вместе с небольшим послаблением, я приземлил импровизированную лодку на воду, а уже находясь внутри, затянул их покрепче чтобы вся конструкция не развалилась в пути. Течение потянуло меня наверх и так, головой вниз, я преодалел немалое расстояние. Поднявшись наверх, течение сбросило меня в небольшую ямку с водой, тихонько вытекавшую в Океан. Я же сбросил с себя деревянную скорлупу и увидел перед собой тяжёлые и покосившиеся каменные врата с зубчатой стеной. Слева от меня был очень узкий и короткий проём кромешной тьмы. Скозь него я видел склон, залитый светом. В центре склона была кровать из грубого камня на которой сидела полупрозрачная девушка и расчёсывала длинные и чёрные, как сам тартар, волосы. А платье её было белым, как соль. Казалось, что чернота её волос и белизна её платься сливались вместе и просачивались ниже склона. На стене был небрежно выцарапан ещё один гимн, который было сложно прочитать, но посвящён он был девушке Мелиное, что пугает во снах смертных, приходя к ним в кошмарах, представляется в изувеченных и невообразаимых уму формах и доводит своих жертв до безумия. Одним из её отцов был Зевс, а другим Плутон. Согласно гимну кожа её была расколотой и двутелой, но из-за растояния и длины её волос я не мог так детально её рассмотреть. Из тяжелых каменных врат в виде круга, вела мощёная дорога, окружённая по обе руки бескрайней водой, чей горизонт вдали сливался с бесконечной тьмой. Это была длинная и прямая аллея с шириной максимум в одну колесницу, освещённая лишь камушками с потолка. В какой то момент я даже подумал, что нахожусь не в аиде, а иду по ночному пляжу из холодных камней в свете звёзд. Хотя дорога и походила на своеобразную адаптацию к миру живых, но ничего кроме тусклого света тысячи камушков и бескрайних вод там не было. Ни луны, ни облаков, ни крика птиц или шума прибоя. Нет сомнения в том, почему эту реку называют Океаном. В конце пути было логово того, о ком души старались молчать и упоминали его лишь в качестве баек подземного мира. Хотя временами в людных местах появлялись чьи то кости. Их находили у берегов рек, под камнями, на полях скорби и в других местах можно было увидеть чьи то объеденные косточки, спрятанные за куст. Но практически перед выходом наружу я увидел его воочию. На разостланной коже коршуна сидел он. Эврином. Цвет его кожи был средним между тёмно-синим и чёрным, как у тех мух, которые садятся на мясо. Зубы его были оскалены, а вокруг валялись облгоданные кости. Чавкая он сдирал плоть и пожирал кого то, кто добрался до столь удалённого места. Рядом с ним был громадный стол из черепов на котором были как давно сгнившие, так и догнивающие фрукты. Черепа же детей он носил на своих тёмно синих пальцах в виде колец. Конечно, я и без шапки — невидимки смог бы что то придумать и столкнуть его в Океан, ради примера. Но не буду врать, что был шокирован его реальностью и столь отвратительной атмосферой в которой он жил. Он напоминал забытую всеми богами и людьми душу, обитающую в пустых частях аида и ставшую со временем просто легендой и мифом. На стене из черепов и кожи висела лира c золотистыми струнами, а особенно хорошо сохранившиеся черепа он украшал разноцветной мозаикой, в глазницы которых вставлял стветящиеся камушки с неба. Наконец, за ним был выход наружу. Однако лезть приходилось через узкие щели на корточках и придерживать шапку, чтобы не потерять её. Не могу забыть, что перед этим выходом была гигантская стена из черепов до самого неба. А на ней были прикреплены украшенные черепа с блестящими глазами. Иногда и вместо носа он вставлял заострённый камень или лезвие, имитируя язык. На противополодной стене стене у лаза, мои привыкшие темноте и мраку глаза ослепляли яркие камни, вставленные в выдобленные щели. Вместе они составляли изображениех всех рек, где каждая имела свой цвет. Рисунок Леты была дымчатым, Стикс был чёрным и шероховатым, неровным и беспорядочным. Флегетон — цвет бурляшей крови и пламени. Ахерон — между оливоквым и рыжим как поржавевшие монеты Харону. Но выбравшись из аида приключения Капанея не совсем закончились…Луна уже прошла больше половину своих небесных владений. Хотелось снять шапку и убрать, как увидел Капаней их. На выходе развлекались божества под восходящей луной. Они каждый по своему танцевали перед входом вместе с радостями. Божества как и другие выходили в мир живых и веселились. Один был стариком маленького роста со сморщеной и дряблой кожей и беззубым ртом. Герас вроде его звали. Другие божества веселились, убегая от него. В это время Герас сам убегал от Танатоса, который вместе с Фобосом преследовали его. Танатоса не все чли и любили даже средо богов и поэтому видеть их беззаботными и играющими было совершенно удивительно. Если непонятные праздники так меняют множество душ и даже божеств, то найти лазейку и слабые места олимпийцы будет не сложно. Зевс слаб своей похотью и параноидальностью. Его можно соблазнить, а затем поймать и где нибудь и прочно запереть. Возможно объедениться с Аполлоном и Посейдоном, вновь отркыть Тартар и вместе с генералом Капанеем и управляемой им армией новых людей, которые совершенно не чтут старых богов Олимпа — свергнуть Зевса. Он не всемогущ и стоит пытаться!

— И что тогда? — Прервал Фавст

— И тогда мерзкого громовержца отправить в тартар и пусть Эринии и духи мести терзают и