Правильный лекарь. Том 5 - Сергей Измайлов

промолчал. Поверь мне, старику, они просто так от своей позиции не откажутся. Я на самом деле за тебя переживаю, очень ты похож на меня молодого. Я половину унаследованного замка после внезапной смерти родителей переделал под лаборатории. Разработал хренову тучу новых препаратов, которые должны были в корне изменить положение дел в медицине. И что я получил? Запрет на деятельность и изгнание. Живу вот теперь в полуразрушенном здании. Думаешь у меня слезу не точит, когда я вижу, что та красота и роскошь, к которой я привык с детства, превращается в тлен? Того небольшого заработка, который я сейчас имею от небольших не совсем официальных заказов мне только и хватает на поддержание в нормальном состоянии нескольких комнат, а на остальное я потянуть не могу. Вот если ты сможешь добиться легализации препаратов, тогда уже можно будет поставить производство на поток. Может я ещё успею восстановить свой дворец, пока он совсем не рассыпался.

Завершив свою пламенную речь, Курляндский воткнулся взглядом в скатерть прямо перед собой, не глядя взял с тарелки пирожок и начал задумчиво его жевать. Мы с дядей Витей в молчаливом согласии решили его пока не трогать и, воспользовавшись моментом, подлили себе ещё чая и отрезали по второму куску торта. В идеальной тишине. Так я чай ещё не пил.

— Ты знаешь, Саш, — сказал вдруг, нарушив тишину, Курляндский, оторвав взгляд от медитативной точки на скатерти и пристально уставившись на меня. — Хоть мои финансовые дела и не очень пока, но я не буду брать с тебя денег за эти препараты. Ужму пока бюджет на заморские деликатесы, картошка с солёным огурцом, да жареным карасём и корюшкой — очень даже вкусно и полезно. Делай своё правильное дело, а я сделаю всё, что ты попросишь. Вот когда у нас всё получится, тогда и устроим пир горой с лангустами и каракатицами, договорились?

Я молча кивнул, так как сидел ошарашенный и самой речью, и внешними изменениями Курляндского. Передо мной сейчас сидел совсем другой человек. Не было уже привычного выражения пренебрежения, презрения, брезгливости. Сейчас на меня смотрели умные и немного грустные глаза. Лицо серьёзное с решительно поджатыми губами. Весь его вид говорил, что он готов на всё, что угодно, для достижения великой цели, которую однажды перед собой поставил, но не смог тогда её достичь.

— Готхард Вильгельмович, — сказал я, нарушив звенящую тишину. — У меня к вам есть ещё одна просьба. Точнее даже не у меня, а у знахарей скорой помощи. Нужен какой-нибудь анестетик, который можно наносить не на рану, а, например, на голеностоп или колено при растяжении или вывихе, чтобы облегчить страдания больного. Я вот подумал, можно наносить какую-нибудь быстроиспаряющуюся жидкость, которая за счёт скорости испарения и будет охлаждать.

— Ты и до этого дочитал? — улыбнулся Курляндский. Даже эта улыбка была совершенно другой. — Сделаю. Немного есть, но слишком мало. Завтра заезжай, я сделаю. Реагенты исходные есть, насколько я помню.

— Отлично, — кивнул я, удивившись такой скорости решения вопроса. Про то, что до этого момента я его книгу ещё не дочитал, я решил промолчать. Не скажу же, что знаком с таким средством по опыту прошлой жизни. Если не ошибаюсь, в вычурных ампулах с носиком сбоку был хлорэтан. Сейчас продают в аптеках смесь газов, которые в итоге оказывают такое же охлаждающее действие. — Тогда завтра после четырёх, подойдёт?

— После четырёх? — нахмурился Готхард Вильгельмович. — Ладно, постараюсь успеть. Тогда начну наверно прямо сейчас. Если у вас нет больше никаких вопросов.

Вопросов мы пока не имели, а если и имели, то лучше оставим на следующий раз. Лизонька вывезла грузовую тележку с коробками, которые должны были пополнить мои запасы уже применяемых препаратов. Мы с Виктором Сергеевичем загрузили всё это в микроавтобус, попрощались с трансформированным в нормального человека Курляндским и поехали в офис Кораблёва. Дядя Витя решил покататься со мной развлечения ради.

Я отдал конверт с надписью «капельница» охраннику, стоявшему на турникетах в главном офисном здании и сразу отправил сообщение Эдуарду Филипповичу. Теперь осталось только отдать взнос за машину, и я свободен. На улице уже темно и, войдя внутрь автосалона, я зажмурился от яркого света и блеска полированных деталей автомобилей.

Романа Петровича мне нашли довольно быстро, менеджер отвёл меня в его кабинет. Судя по табличке возле двери, он был управляющим этого салона. Зачем всё так серьёзно-то? Можно было бы это дело поручить продавцам или начальнику отдела.

— Добрый вечер, — сказал я, входя к нему в кабинет. Руку протягивать не стал, не зная его статуса, и чтобы не смутить. — Эдуард Филиппович сказал к вам подойти по вопросу взноса за машину.

— Александр Петрович Склифосовский? — спросил мужчина лет сорока с энергичным и решительным лицом, внимательно разглядывая меня. Стало даже как-то неловко, но его взгляд я выдержал с достоинством.

— Да, именно так, Роман Петрович, — ответил я.

— Много о вас наслышан, — внезапно улыбнулся он, что неожиданно сочеталось с проницательным и серьёзным взглядом.

— И что же слышали? — поинтересовался я, слегка склонив голову на бок.

— Говорят, что молодой и подающий большие надежды, пропагандирует новые методы лечения.

— Ясно, — хмыкнул я. Редко распространяют хорошие слухи, я больше был готов к чему-то менее лестному. — Напомните пожалуйста, какую сумму мне сегодня надо внести, Эдуард Филиппович говорил, но у меня вылетело из головы.

— Он сказал принять у вас столько, сколько дадите, — Снова улыбнулся управляющий. — Не больше и не меньше. Сумму внести в договор и выдать вам квитанцию.

— Странно это как-то, — хмыкнул я. — Должна же быть какая-то фиксированная сумма взноса.

— Она была, — кивнул Роман Петрович. — Но к договору прикреплено дополнительное распоряжение Эдуарда Филипповича, в котором написаны изменения, в том числе и это.

— Можно на него посмотреть?

— В распоряжении также написано, что вам его показывать строго настрого запрещено, — пожал плечами Роман Петрович. — Александр Петрович, умоляю, не мучайте меня дальнейшими расспросами. Босс распорядился, мы выполняем. Такая ситуация со мной вообще впервые в жизни.

— Ладно, понял, — кивнул я, отсчитал две трети от того, что у меня осталось от гонорара за обучение.

На мой взгляд сумма маловата, но раз сказали «сколько дашь», значит столько и достаточно. За подробностями о странном распоряжении буду доматываться уже до самого Кораблёва