Поле боя - Арктика - Георгий Савицкий

Дальнейший путь «Ха-тридцать пятой» исчислялся секундами полета над гребнями волн. Истребители Су-207, хоть и были гиперманевренными, но все же подчинялись общим для всех летательных аппаратов тяжелее воздуха законам аэродинамики. Так что помешать противокорабельной ракете продолжить свой губительный полет они уже не могли. Зенитные комплексы «Славы» и «Москвы» вряд ли могли оказать сколько-нибудь существенное противодействие, ведь Х-35 специально создавалась для прорыва рубежей противовоздушной обороны ордера кораблей. Вернее сказать, что ракетные и артиллерийские зенитные установки кораблей обеспечивали поражение целей с заданной вероятностью, а здесь эту вероятность нужно было исключить полностью. И сделать это можно было только одним-единственным способом.

Командир гвардейского ракетного крейсера «Москва», капитан 1-го ранга Николай Науменко спокойно выслушал доклад оператора PJIC:

— Цель низколетящая, одиночная скоростная. Идет курсом 90 градусов на нас!

И, не колеблясь, отдал соответствующий приказ, хоть он и отозвался в груди моряка острой болью:

— Рулевой, лево на борт тридцать! Мостик — БЧ-5, полный ход. Приготовиться к столкновению!

Чтобы преодолеть оставшееся расстояние противокорабельной ракете Х-35 «Уран» понадобилось чуть меньше полутора секунд. Уже практически у борта крейсера по ней открыли огонь шестиствольные зенитные автоматы. Но даже уникальные сверхскорострельные пушки Грязева-Шипунова не смогли уничтожить ракету.

С высоты двух тысяч метров полковник Щербина и остальные летчики звена видели, словно в замедленной киносъемке, как распускаются за кормой искристо-дымчатые следы ложных целей. Полупрозрачную, чуть светящуюся дорожку инверсионного следа крылатой ракеты, бьющий из ее сопла огненный хвост. Расцвечивая ночь потоками огня, ударили зенитные автоматы «Москвы», стартовали из счетверенных контейнеров зенитные ракеты 9М311 «Кортиков» со «Славы».

Но — тщетно.

Раздался чудовищный удар, когда на скорости 0, 7 звуковой ракета весом 520 килограммов врезалась в правый борт «Москвы» под вторую пару наклонных пусковых установок ПКРК[39] «Гранит». А вслед за ударом — взрыв!

Сто сорок пять килограммов взрывчатки фугасно-проникающей боевой части произвели страшные разрушения. По отсекам крейсера рванулся огненный смерч, сметая на своем пути людей, корежа, разрывая и расплавляя металл. Начался страшный пожар. Аварийные партии не могли подобраться к очагу возгорания из-за хаотического нагромождения металлических обломков.

С болью в сердце выслушивал капитан ракетного крейсера доклады о людских потерях и повреждениях в отсеках. Но выхода у него не было — нужно было любой ценой сохранить первый русский атомный авианосец.

Подобно адмиралу Нахимову, потопившему собственные корабли, чтобы спасти Севастополь, капитан 1-го ранга Науменко подставил борт своего крейсера, который любил больше жизни, под предательский ракетный удар — чтобы спасти «новорожденный» русский авианосец.

«Слава» подошел вплотную к поврежденному ракетному крейсеру и направил на пылающую пробоину стволы мощных водометных и пенных пушек системы аэродромного пожаротушения. Тугие струи воды сбили пламя, но внутри отсеков еще оставались сильные очаги возгораний.

Удивительно, как еще не сдетонировали ракеты главного ударного комплекса крейсера. Взрыв даже одной такой весом более семи тонн мог иметь для корабля катастрофические последствия.

Получив доклад, что все выжившие моряки из поврежденных отсеков эвакуированы, капитан 1-го ранга Николай Иванович Науменко отдал приказ:

— Затопить поврежденные отсеки ниже ватерлинии для ликвидации очагов пожара. Произвести контрзатопление отсеков левого борта, чтобы устранить крен.

— Есть произвести контрзатопление!

Крейсер «Москва» тяжело осел в море сначала одним бортом, затем другим. Раскаленный корпус в месте попадания ракеты окутался паром. Хорошо еще, что пробоина была выше ватерлинии.

Капитан Науменко вместе с остальными офицерами принимал донесения, отдавал приказы, координировал действия аварийных партий. Люди делали все возможное, чтобы спасти корабль. От руководства по борьбе за живучесть капитана ракетного крейсера отвлек тревожный доклад оператора РЛС:

— Товарищ капитан, отмечены повторные пуски! Четыре единицы идут на нас, курс прежний.

— 801-й, отмечены пуски, четыре единицы. Идут на крейсера. Цель — уничтожить!

— 801-й, вас понял. Работаю. — Полковник Щербина доворотом вышел на боевой курс. — Звено, говорит командир: цели — уничтожить. Наведение — индивидуально. Работаем, ребята.

На индикаторе на фоне лобового стекла светящуюся точку выпущенной ракеты накрыл зеленый ромбик значка захвата. И тут же изменил цвет на красный. На этот раз прицеливаться было легче — четыре «Урана» находились сейчас на разгонной траектории, на высоте более тридцати метров. А стартовый твердотопливный ускоритель давал хорошую «засветку» еще и в тепловой части спектра.

Полковник Олег Щербина нажатием гашетки отправил в полет через интервал в полсекунды сразу две ракеты РВВ-АЕ. Отстрелялись и остальные летчики звена. Ракет не жалели — на одну ПКР приходилось по два «изделия» класса «воздух — воздух». И при этом летчики продолжали оставаться на боевом курсе, отслеживая цели, готовые в любой момент выпустить еще ракеты — с гарантией! Но этого не потребовалось: ночное небо разорвали яркие сполохи взрывов. Сверкающие обломки метеорами прочертили темный небосвод. На этот раз все четыре ракеты в залпе были уничтожены.

— Я 801-й, прием. Задание выполнено, все ракеты перехвачены.

— Вас понял, молодцы, ребята! Остаток топлива?

— «Голодаем».

— Возвращайтесь на «точку». 311-й теперь сам справится.

311-й — это был позывной командира полка многоцелевых истребителей Су-35 полковника Юрия Рощина.

— 801-й принял. Есть возврат на «точку».

На зеленоватом поле коллиматорного индикатора высветилась метка захвата. В верхнем углу побежали цифры сокращающейся дистанции.

— Я 311-й, есть захват цели. Разрешите работу, прием.

— «Триста одиннадцатому» — отставить атаку. Занять четыре тысячи и сопровождать цель на удалении двадцать.

— Вас понял, выполняю. — Летчик был просто обескуражен, но приказ есть приказ.

И причина, по которой он был отдан, была более чем веской.

За два месяца до этого от причала на базе Норфолк отошла атомная многоцелевая субмарина «Шарлота» класса «Усовершенствованный «Лос-Анджелес». Буксиры вывели огромное черное «тело» длиной более чем 110 метров за боновые ворота базы. После чего подлодка водоизмещением 6297 тонн почти сразу же погрузилась.

Дальше ее путь лежал через Атлантику к Черноморским проливам и далее — через проливы Гибралтар и Босфор — в Черное море. Эта акция была беспрецедентной и очень рискованной, но должна всем продемонстрировать морское могущество США.

Капитан субмарины коммандер Стивен Джонс был опытным моряком и неоднократно выполнял рискованные задания. Во время патрулирования в Персидском заливе «Шарлота», дополнительно оборудованная подводными транспортерами «сухого» типа SEAL, неоднократно высаживала на враждебное побережье диверсионные группы «морских котиков». Но новое задание было сверхсложным. Что ж, именно за это он и его команда получают повышенное жалованье.

В этот поход вместе с командой отправилась и группа специалистов ЦРУ. Несмотря на то что они часто проводили свои акции, команда да и сам коммандер Джонс считали это не очень хорошей приметой.

Многоцелевая АЛЛ «Шарлота» сейчас двигалась на юг. Коммандер Джонс намеревался пересечь Атлантику между восточным берегом южной Америки и мысом Альмади — самой западной части Африки. Этот маршрут звался у моряков «Талия Атлантики». И далее, вдоль западного побережья Африки — до пролива Гибралтар. Потом — Средиземное море, в котором лодку прикроют силы Шестого флота ВМС США И далее — через Босфор — в Черное море. А там начиналось самое сложное.

Коммандер Стив Джонс понимал, что как только русские узнают, что в акватории Черного моря появилась атомная подлодка, то «спустят всех собак» на нее. Так, кажется, выражаются эти непонятные «рашнз». Черт дери! Да зачем он вообще согласился на эту авантюру? Деньги?.. Их у коммандера Джонса хватало. Пресловутая «защита демократии»? Ну, это вообще сказки для домохозяек, которые судят о жизни по «мыльным операм». Ему хотелось встретить и переиграть сильного и достойного противника. А не бомбить иракские лачуги высокоточными «Томагавками» с безопасной дистанции. Тщеславие, будь оно неладно…