Священная охота - Лоис Буджолд

Чтобы замаскировать своё смущение, Геска отхлебнул пива, слишком поздно вспомнил, каково оно на вкус, и был вынужден проглотить мерзкое пойло. Скривившись, он вытер губы.

— Вот тогда-то я и порекомендовал Хетвару нанять вас на постоянную службу. Мои резоны были чисто эгоистическими: я хотел сделать так, чтобы вы никогда не оказались моим противником в схватке. — Геска улыбнулся Ингри, но глаза его остались серьёзными.

Ответная улыбка Ингри получилась такой же натянутой.

«Хитришь, Геска? Как это на тебя непохоже… И что ты пытаешься мне сообщить?»

Головная боль — результат удара о камень при переправе — возобновилась. Ингри решил, что лучше ему вернуться в собственную гостиницу и позавтракать там. Призвав дуэнью к выполнению долга и велев женщинам запереться в своей комнате, Ингри удалился.

Глава 7

Поев в общем зале своей гостиницы, Ингри поднялся в свою комнату и рухнул на постель. Он уже на сутки с лишним опаздывал с выполнением предписания ридмерской целительницы: отлежаться после удара по голове, — и теперь в душе смиренно перед ней повинился. Однако как бы плохо он себя ни чувствовал, уснуть Ингри не мог.

Какой прок строить планы организации тайного бегства Йяды под покровом ночи, если сама она отказывается бежать? Необходимо её принудить! Разве не грозит ей смерть на костре, если станет известно о поселившемся в ней духе леопарда? Ингри представил себе языки пламени, вздымающиеся вокруг её тела, их яростные оранжевые ласки, пылающее пропитанное маслом платье — так всегда одевают жертв, чтобы ускорить их конец… или судороги тела повешенной на дубовой перекладине виселицы Йяды — злобную и бессмысленную пародию на жертвоприношение Древнего Вилда. Может быть, королевские палачи повесят её, как её леопарда, на шёлковом шнуре, чтобы почтить её высокое происхождение? Хотя, как приходилось слышать Ингри, лесные племена не были знакомы с шёлком и вешали своих высокородных женщин на верёвке, свитой из блестящих волокон крапивы.

«Нужно найти себе другой предмет для размышлений…» Однако мысли Ингри отказывались покинуть этот мрачный замкнутый круг.

Сначала это были вестники, посланные к богам, — добровольные жертвы Древнего Вилда. Священные посланники, которые должны были доставить молитвы прямо на небеса в суровый час великой нужды, когда все обычные слова молящихся, казалось, падали в пустоту и растворялись в бесконечном молчании.

«Как это случилось с моими молитвами».

Но потом, под длящимся на протяжении нескольких поколений напором на восточной границе, племена стали испытывать настоящий ужас. Битвы проигрывались, земли приходилось уступать; горести росли и мудрость слабела; в те дни, полные отчаяния, героических добровольцев становилось всё меньше, и качество стали заменять количеством.

Сначала в жертву приносили тех, кто не очень жаждал такой чести, потом — тех, кто вовсе её не желал; под самый конец жертвами становились пленные солдаты, заложники, захваченные маркитантки, а то и хуже. Священные деревья несли на себе небывалый урожай. Как гласили страшные рассказы квинтарианских жрецов, это были дети — вражеские дети.

«Какой помрачённый ум способен назвать врагом испуганного ребёнка?»

Под конец, возможно, маги древних лесных племён задумались о том, что же за молитвы несли богам в своих кровоточащих сердцах эти нескончаемые жертвы…

«Проклятие, неужели нельзя подумать о чём-нибудь полезном!»

Резкие слова Йяды, сказанные в храме, впивались, казалось, в кожу Ингри, как жалящие насекомые.

«Вам не придётся никому противодействовать, не придётся ради собственной чести разглашать опасные истины…»

Священное Семейство, какой властью, по мнению этой глупой девчонки, он обладает в Истхоме? Его самого не трогают из милости, благодаря ограждающей руке Хетвара. Ингри, конечно, придаёт этой руке определённую силу, да, но это же можно сказать о любом другом гвардейце хранителя печати; может быть, Хетвар и ценит те уникальные возможности, которые несёт в себе сверхъестественный дар Ингри, но в сплетаемой хранителем печати политической сети Ингри — далеко не главная нить. Ингри никогда не был источником милостей, а потому сейчас ему не к кому было бы обратиться. Если у него и были возможности спасти или оправдать Йяду, они, несомненно, иссякнут, как только они минуют городские ворота.

Мысли Ингри становились всё более мрачными, как он с отвращением отметил, но выхода он так и не мог придумать. В конце концов Ингри задремал. Сон не принёс ему облегчения, однако это было всё-таки лучше, чем продолжать беспокойно ворочаться на постели.

Ингри проснулся, когда осеннее солнце скрылось за крышами, и отправился в гостиницу Йяды, чтобы проводить девушку в храм на вечернюю молитву.

При виде его Йяда, подняв бровь, протянула:

— Что-то вы вдруг сделались благочестивы, — но, глянув на его страдальческое лицо, смягчилась и позволила снова отвести себя в храм.

Когда оба они преклонили колени перед алтарём Брата — залы Матери и Дочери снова были полны молящихся, — Ингри тихо произнёс:

— Выслушайте меня. Я должен решить, едем ли мы завтра дальше или остаёмся здесь ещё на день. Вы не можете просто подставить шею палачу, не имея никакого плана, не попытавшись даже добросить до берега верёвку — иначе эта верёвка сделается той самой, на которой вас повесят, а меня сводит с ума мысль о том, что вас принесут в жертву, как принесли вашего леопарда. Как мне кажется, вам обоим этого должно было хватить.

— Ингри, подумайте как следует! — так же тихо ответила Йяда. — Даже если предположить, что мне удастся скрыться, куда мне идти? Родичи моей матери не станут меня прятать, а бедный мой отчим слишком слаб, чтобы бороться с высокородными противниками; кроме того, в его доме в первую очередь и станут меня искать. А иначе… Женщина, никому не известная, без сопровождающих — я сразу покажусь подозрительной, стану удобной добычей для любого злоумышленника. — Похоже, Йяда тоже обдумала положение.

Ингри сделал глубокий вдох.

— А если с вами поеду я?

Последовало долгое молчание. Искоса бросив взгляд на девушку, Ингри заметил, что она замерла, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.

— Вы готовы на такое? Изменить своему долгу, своим товарищам по оружию?

Ингри стиснул зубы.

— Возможно.

— Но даже и в этом случае — куда мы направимся? Ваши родичи тоже, я думаю, нас не примут.

— Я ни при каких обстоятельствах не вернусь в Бирчгров. Нет. Нам придётся вообще покинуть Вилд, перебраться через границу — может быть, в Альвианскую лигу или в Кантоны через северные горы. А может быть, в Дартаку. Я по крайней мере говорю и пишу на дартакане.