Зловещее наследство - Рут Ренделл

Она моргнула, ее ресницы затрепетали как крылья, а мягкий, но пристальный взгляд остановился на лице Арчери.

— Мы с отцом приехали сюда со специальной целью сбора некоторой информации. Вот что мы делали. Чтобы добиться этого, нам нужно было ваше доверие. Возможно, мы оказались не слишком разборчивы в средствах, но мы считали, что цель все оправдывает.

— Боюсь, я не поняла. — Ее глаза все еще не отрывались от лица Арчери, а он был не в состоянии отвести свои. Он знал, что его лицо выражает мольбу о прощении, опровержение утверждений Чарльза и муки любви. Однако не обязательно, что Имоджин должна прочесть на нем что-нибудь, кроме вины. — Я ничего не понимаю. Какую информацию?

— Я говорил вам… — начал Чарльз, но Примьеро прервал его:

— Раз вы настолько откровенны, то не будете возражать против визита в полицейский участок, и вы прямо сейчас выложите вашу «информацию» перед старшим инспектором.

— Нисколько, — Чарльз подчеркнуто растягивал слова, — если только это не придется на время моего ленча, и в любом случае у меня уже назначена встреча со старшим инспектором. Ровно в два. Я намереваюсь сообщить ему, мистер Примьеро, как вовремя для вас умерла ваша бабушка, как — о, я допускаю, совершенно юридически законно — вы сумели обмануть ваших сестер с их долей наследства и как вы спрятались в «Доме мира» однажды сентябрьским вечером шестнадцать лет назад.

— Вы с ума сошли! — вскричал Примьеро. Арчери обрел голос:

— Довольно, Чарльз.

Он услышал ее слова, произнесенные задавленным, бесплотным голосом:

— Это неправда! — и потом ужасно испуганно: — Это неправда, не так ли?

— Будь я проклят, если буду обсуждать такое на улице с этим брехуном! — взревел Примьеро.

— Конечно, это правда, — довольно спокойно подтвердил Чарльз.

— Все было честно, — вдруг сорвался Примьеро. Им всем, стоявшим на полуденном солнце, было жарко, но только на лице Примьеро выступила настоящая испарина, капли влаги на болезненно-желтоватой коже. — Какого черта! Это был вопрос закона, — бушевал он. — Во всяком случае, как это получилось, что я вас терплю? Кто вы?

Не отводя взгляда от Арчери, она взяла мужа за руку. Оживление оставило ее лицо, и она выглядела почти старой, — выцветшая блондинка, — что еще подчеркивалось черной одеждой. Став некрасивой, она вдруг впервые показалась Арчери досягаемой, хотя никогда не была столь далекой, как сейчас.

— Поедем домой, Роджер. — Губы ее дрожали, и морщинки появились в их уголках. — В ходе ваших расспросов, мистер Арчери, — сказала она, — надеюсь, вы сумели совместить приятное с полезным.

Потом они ушли. Чарльз шумно выдохнул:

— Должен сказать, что я даже доволен этим. Полагаю, что под «приятным» она подразумевала ленч, который они мне устроили. Можете быть уверены, жены этих магнатов высчитывают каждую икринку. Тем не менее, это было жестоко по отношению к ней. Тебе не стоит выглядеть таким убитым, отец: это — слишком средний класс, чтобы бояться сцен.

Глава 13

Я совершал суд и правду… ненавижу ложь и гнушаюсь ею.

Псалом 118

Уэксфорд взял книгу — официальное ли издание? К стыду своему, Арчери этого не знал, — и громко прочитал:

— «Государственные генеральные акты и законы, 1950». Вы хотите, чтобы я здесь что-то посмотрел?

Чарльз нашел нужную страницу:

— Вот.

Уэксфорд начал читать. Тишина стояла напряженная, почти мучительная. Арчери украдкой оглядел остальных: Чарльза, с которого слетел весь задор; Кершоу, старающегося держаться небрежно, но чьи яркие острые глаза выдавали беспокойство; Тэсс, которая выглядела уверенно и безмятежно. Из-за матери, которой она столь абсолютно доверяла, или из-за Чарльза? Изрядная доля самообладания покинула Чарльза, когда, пять минут назад войдя в кабинет, он должен был представлять Тэсс старшему инспектору.

— Мисс Кершоу, — сказал он, — моя… девушка, на которой я намерен жениться.

— А, да. — Уэксфорд был очень вежлив. — Добрый вечер, мисс Кершоу, мистер Кершоу. Не хотите ли присесть? Жара, кажется, наконец спадает.

И в самом деле, на не по-английски ярко-синем небе происходили перемены. Они начались сразу после ленча с появления облака, которое поначалу было поистине не больше человеческой ладони, но принесло с собой внезапные порывы ветра. Сейчас, когда Уэксфорд, слегка хмурясь, спокойно читал, Арчери смотрел в окно, желтую штору на котором полностью подняли, и сквозь него на кучевые облака, комковатую, неспокойную массу, пока несерьезную, с пятнами серого.

— Очень интересно, — сказал Уэксфорд, — и ново для меня. Я не знал, что сестры Примьеро были приемными. Подходяще для Примьеро.

— Подходяще? — уточнил Чарльз. Арчери вздохнул про себя. Он всегда мог сказать, когда его сын собирался быть невежливым или, как Чарльз сам это называл, «решительным». — Это все, что вы можете сказать?

— Нет, — ответил Уэксфорд. Некоторые люди имеют уверенность и самообладание говорить «нет» или «да» без подготовки. Уэксфорд был громоздкий, тяжелый и некрасивый, его костюм знавал лучшие дни (слишком многие из них были жаркими и грязными), но от него веяло силой. — Прежде чем мы двинемся дальше в этом деле, мистер Арчери, — сказал он Чарльзу, — я хотел бы сообщить вам, что у меня имеется жалоба на вас от мистера Примьеро.

— Ах, это.

— Да, это. Я осведомлен, что ваш отец несколько дней поддерживал знакомство с ними. Возможно, это было неплохой идеей, и уверен, что знакомство с миссис Примьеро не было неприятно. — Арчери чувствовал, что побледнел. Его затошнило. — И позвольте мне сообщить вам, — продолжал Уэксфорд, — я сказал ему, что все в порядке, поскольку я имел контакт с людьми, интересовавшимися делом Примьеро. — Он бросил быстрый взгляд на Тэсс, которая даже не пошевелилась. — Контакт, сказал я, не причинит неприятностей. Ваша небольшая проделка в пятницу — это то, что я называю «причинение неприятностей» и чего я иметь не желаю!

Чарльз угрюмо буркнул:

— Ладно, извините. — Арчери видел, что он оправдывается перед Тэсс. — Вы же не собираетесь утверждать, что ваши люди не изобретают иногда истории для прикрытия, когда хотят добраться до того, что им нужно.

— Мои люди, — огрызнулся Уэксфорд, — имеют закон на своей стороне, — и добавил напыщенно: — Они сами — закон. — Гнев растаял, брови разошлись. — Теперь, когда лекция окончена, лучше просто расскажите мне, что вы и ваш отец обнаружили.

Чарльз рассказал. Уэксфорд слушал терпеливо, но, когда улики против Примьеро были предъявлены, его лицо вместо удивленного стало странно невыразительным. Крупные черты ожесточились, как у старого быка.

— Конечно, вы скажете, что у него было алиби! — воскликнул Чарльз. — Я понимаю ваших людей, вынужденных проверять его алиби; по прошествии стольких лет трудно будет его расколоть, но…

— Его алиби не проверялось, — сказал Уэксфорд.

— Что вы сказали?

— Его алиби не проверялось.

— Не понимаю.

— Мистер Арчери… — Уэксфорд встал и уперся массивными ладонями в стол. — Я вполне счастлив обсудить с вами это дело, ответить на какие-то ваши вопросы, которые вы захотели бы задать, — он остановился, — но не в присутствии мисс Кершоу. Если я могу так выразиться, думаю, что вы были неблагоразумны, приведя ее с собой.

Теперь была очередь Чарльза подняться на ноги.

— Мисс Кершоу намерена стать моей женой, — горячо заявил он. — Все, что вы скажете мне, вы можете сказать ей. Тут у меня нет от нее секретов.

Уэксфорд небрежно сел опять. Он вытащил из стола пачку бумаг и начал их изучать. Потом медленно поднял глаза и сказал:

— Я извиняюсь за то, что беседа оказалась для вас бесполезной. При небольших совместных усилиях, думаю, я мог бы спасти вас от массы напрасных расспросов и наведения справок. Но, простите меня, я очень занятой человек, так что я прощаюсь.

— Нет, — вдруг сказала Тэсс. — Я пойду. Я буду ждать в машине.

— Тэсс!

— Конечно, дорогой, я пойду. Разве ты не видишь? Он не может говорить о моем отце в моем присутствии. О, дорогой, веди себя соответственно возрасту.

Он ведет себя соответственно возрасту, печально подумал Арчери. Уэксфорд что-то знает — что-то, что будет ужасно. Но зачем эта игра в кошки-мышки со всеми ними, зачем он все время играл с ним, Арчери? Закрытость и неприступность — но не скрывался ли за этим жестокий снобизм, опасение, что Арчери мог бы поколебать его авторитет и возмутить застывшие воды его района? И все же он сдерживался и был, вне сомнения, хорошим, справедливым человеком. Он никогда не солгал бы, даже не переставил бы акценты, чтобы скрыть оплошность.

— Не нужно оставлять здание, мисс Кершоу, — сказал вдруг Уэксфорд. — Если ваш… ваш отец проводит вас по лестнице — прямо по коридору и налево, до двойных дверей, — вы найдете вполне сносную столовую, даже для леди. Я посоветовал бы чашку крепкого чая и пирожное.