Сын Человеческий - Александр Мень

Чем больше узнаем мы сегодня о процессе миротворения, тем яснее обрисовывается картина Вселенной, восходящей по ступеням ввысь. Сначала — упорядоченность структур, потом — жизнь, и наконец — человек. Борьба не стихает ни на миг. С каждым шагом Змей отступает во тьму, с каждым шагом все шире разливается сияние.

Когда же человек не выполнил своего предназначения, Само Слово явило Себя миру, воплотившись в “новом Адаме”.

“Так возлюбил Бог мир, что дал Сына Единородного...”

Но самоотдача Иисуса не могла не стать трагедией. Тот, Кто соединяется с падшим миром, неизбежно становится причастным его страданию. Отныне боль любого существа — Его боль. Его Голгофа. Среди людей Иисуса ждет не торжество, а муки и смерть.

Безгрешный, Он берет на Себя все последствия греха. Поэтому и призывает Церковь всех идущих за Ним: “Будем с терпением проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника и Свершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежащей Ему радости, претерпел Крест”[26].

Его предтечами были святые и ученики минувших веков, которых гнали и предавали смерти. Их лики слились в одном мессианском образе, представшем мистическому взору Исайи Второго. Цари и народы, полагаясь на земную силу, с презрением смотрели на истинного Служителя Господня. Но им пришлось убедиться, что именно этого отверженного Страдальца избрал Бог.

Кто поверит слышанному нами?

и кому открылась сила Ягве?

Перед Ним Он взошел, как росток,

как побег из корня в земле сухой.

Не было в Нем ни вида, ни величия,

что к Нему нас влекли бы,

Ни благолепия,

что пленило бы нас.

Презираем и отвергнут людьми был Он,

Муж скорбей, изведавший мучения,

И как человека отверженного

мы ни во что ставили Его.

Он же взял на Себя наши немощи

и понес наши болезни.

Думали мы, что Он поражен, наказан и унижен Богом,

а Он изранен был за грехи наши

и мучим за беззакония наши.

Он принял на Себя кару для спасения нашего,

и ранами Его мы исцелились.

Все мы блуждали, как овцы,

каждый своею дорогой,

но Ягве возложил на Него грехи наши.

Истязуемый, был Он покорен

и в муках не отверз уст;

как агнец, ведомый на заклание,

и как овца перед стригущими ее — безгласна,

так и Он не отверзал уст Своих[27].

Мессия — страдалец!.. Казалось, этого нельзя было принять, понять, вместить. Мало кто из людей Ветхого Завета решался вслух говорить о возможности столь невероятной. Она представлялась кощунством. Но слово было сказано и запечатлено в Писании, оставляя людей в смущении и соблазне. Иудейские толкователи обходили это место, как бы стараясь забыть его. Иисус же, напротив, изъяснял Свою миссию, ссылаясь на пророчество о Слуге Господнем. “Ныне исполнилось Писание это перед нами...”

Он проходил по земле, не покоряя людей очевидностью Своего могущества. Он был умален в глазах “века сего”, сохранив этим неприкосновенной человеческую свободу. Не рабов, а сынов искал Иисус, братьев, которые бескорыстно полюбят Его и пойдут за Ним, презираемым и отверженным. Если бы Мессия явился “во славе”, если бы никто не смог отвернуться от Него, это было бы принуждением. Но Христос учил иному: “Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными”.

Ради свободы человека Он заключил Себя в границы тленного, Он стал в те дни “менее Отца”, Он нуждался в пище и отдыхе, Он закрыл от Себя грядущее и на Себе Самом пережил всю скорбь мира.

Ремесленник из провинциального городка, окруженный людьми невежественными и зачастую носящими клеймо порока, Он проводил Свои дни среди бедняков, мытарей, блудниц и прокаженных. У Него не было ни вооруженных отрядов, ни влиятельных союзников. Это ли Мессия, о Котором веками грезили люди?

Камнем преткновения явилось и то, что проповедь Назарянина не была одобрена официальными церковными властями. Фарисеи упрекали Его за свидетельство о “Самом Себе”. На это Он ответил: “Я Сам свидетельствую о Себе, и свидетельствует о Мне Отец, пославший Меня”[28]. Чтобы принять Сына Человеческого, нужен подвиг веры. Только чистые сердцем “узрят Бога”. Он откроется им во Христе Иисусе, Которого “начальники” осудили как лжеучителя.

Наставники и иерархи ветхозаветной Церкви остались глухи к Его Евангелию — и в этом не было случайности. Они оказались в плену у традиции, данной, по их мнению, раз и навсегда. Они не допускали сомнений в своей непогрешимости, а в результате стали врагами дела Божия. Произошло это не только потому, что Анна и Кайафа были худшими из первосвященников. Самый факт приговора, вынесенного Христу иерархией, — величайшая трагедия религиозной истории мира, вечное предостережение. Страшная правда звучит в “легенде” Достоевского, где он изобразил Христа вновь пришедшим на землю и вновь осужденным “князьями” Своей же Церкви...

В мире Он был,

и мир через Него возник,

и мир Его не познал.

К своим пришел, и свои Его не приняли,

Всем же, кто принял Его, -

дал Он власть стать детьми Божиими,

верующими во имя Его[29].

Тивериада

Но если люди церковные — книжники и богословы — не узнали Его, как случилось, что Иисус все же нашел Себе учеников? Человеческая логика, “плоть и кровь” были тут поистине бессильны. Это тайна веры, святая святых, где душа встречает своего Спасителя. Разум апостолов мучили сомнения, но просветленная любовь принесла победу вере, и они склонились перед гонимым Странником, как перед Мессией, Сыном Бога Живого.

Ответом на исповедание Петра было пророчество Христово о Церкви, которая устоит, даже если все силы зла ополчатся против нее[30]. А самого Симона Иисус назвал “Скалой”, на которой она будет поставлена. Как бы ни понимать эти слова, трудно сомневаться в том, что Господь возложил на апостола какую-то исключительную миссию. Поэтому и в Церкви он был признан “первоверховным”[31]. Иногда возражают против этого, ссылаясь на отсутствие у Петра абсолютного авторитета в первой общине. Действительно, ни диктатором, ни “князем” Церкви в земном смысле слова он не был. Но разве не отверг Сам Христос со всей определенностью любые претензии на такое господство? Пусть цари владычествуют над народами, говорит Иисус, а “между вами да не будет так”. Поэтому не честолюбивому “лидеру”, а скромному рыбаку было сказано: “Паси агнцев Моих”. Только действие Духа Божия превратило его потом в пастыря Христова. Тогда же, во время беседы у Кесарии Филипповой, Петр отнюдь еще не стал скалой Церкви. Поэтому Иисус сразу же дал иное направление его мыслям. Запретив разглашать мессианскую тайну, Он завел речь о Своих страданиях и смерти[32].

Услышав это, Петр опечалился. Он отозвал Иисуса в сторону и с присущей ему непосредственностью решил ободрить Его.

— Бог милостив к Тебе, Господи! Не будет этого с Тобой!

Но слова ученика могли только ранить душу Иисуса. Разве и Сам Он не хотел бы, чтобы “чаша миновала Его”? Разве стремился к тому, чтобы люди оказались убийцами Мессии? Но Ему предстояло добровольно испить чашу искупления...

— Отойди от Меня, сатана (Арам.: противник, противящийся), — сказал Он, оглянувшись на учеников, — ты Мне соблазн, потому что думаешь не о Божием, а о человеческом.

Смущенный Петр умолк, а Иисус начал говорить, обращаясь уже ко всем Двенадцати. Они должны быть готовы ко всему. Приближается время испытаний. “Если кто хочет за Мной пойти, да отречется от самого себя, и возьмет крест свой, и следует за Мной”. Путь к Царству лежит через победу над собой. Мессия станет жертвой, но и Его последователи должны учиться подражать Ему. Только тогда они смогут стать участниками мессианского торжества. “Истинно, истинно

говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, доколе не увидят Сына Человеческого, грядущего в Царстве Своем”[33].

Значило ли это, что конец мира настанет уже при этом поколении? Многие ученики именно так и поняли Иисуса. Между тем Он говорил не столько о грядущем, сколько о том, что совершается ныне, что началось еще в первые дни Его проповеди. Посеянное Христом семя растет, зерно становится деревом, а тем временем Суд уже происходит, новая эра уже наступила.

На горе

Прошло несколько дней. Близился праздник Суккот, или Кущей, который по обычаю следовало проводить в шатрах, сделанных из ветвей. Богомольцы готовились идти в Иерусалим. Иисус же оставался за Иорданом. И там произошло еще одно необыкновенное явление. Трем апостолам — Петру, Иакову и Иоанну — дано было на миг увидеть завесу приоткрытой и созерцать сверхчеловеческую славу Христа[34]. Быть может, в преддверии Страстей Он хотел духовно укрепить самых близких, зная, какие испытания ждут их впереди.