На гуме - Глеб Берг

"Ааай, мама, ты не жди меня, я гуляю до утра, я сегодня буду пить, не смогу я дома быть". Алишка достал мобильный и, на несколько секунд забыв об игре, с проникновенным выражением зажмурил глаза и пропел остаток припева в унисон с исполнителем: "здесь со мной мои друзья, здесь и девочка моя, запыхтим косяк, братва! Я блатной – кайфую я!". Взглянув на дисплей телефона, я прочитал: Yosia MGU.

Этот Йося был сухим высоким парнем с черными глазами-угольками, немного навыкате. Стриженный под горшок уродец с непомерным эго, хоть и учился на юридическом, в большей мере тяготел к социологии, причем полевой практике – теория его мало занимала. Любимым хобби Йоси было моделирование ситуаций, предлагавших друзьям и знакомым два варианта действий – поддержать ему кайф или разбить ебальник. Так, он подошел ко мне в переполненном Максе и слезно попросил прервать нехитрую трапезу и уступить ему столик для свидания с девушкой его мечты. Растроганный, я согласился, но Йося улыбнулся и объяснил, что просто меня проверяет. В другой раз он спрятал мой мобильник и в ответ на просьбу вернуть трубу на хату, изрыгнул что-то агрессивное, сопровождаемое бурной жестикуляцией, за что чуть не получил по зубам. Ни чуть не смутившись, Йося улыбнулся и, протягивая мне телефон, объяснил, что это снова была проверка.

– Да, братан, – дослушав до конца припев, ответил Алишка.

– Али! – взволнованным высоким голосом обратился к нему Йося, – у меня к тебе дело, брат!

– Ну…

– Я сейчас вилять не буду, я тебе как брату скажу: я люблю твою Свету, – выпалил Йося и, дав Алишке пару секунд переварить полученную информацию и проникнуться драматизмом ситуации, предложил, – уступи мне ее!

– Да ну нахуй, – огорченно произнес Алишка – то ли реагируя на услышанное, то ли комментируя провальную комбинацию карт на мониторе.

– Это пиздец как серьезно, братан, – все больше распалялся Йося, – я ради нее на все готов!

– Да ты в дуб въебался, что ли?!

– Нет! Того рот ебал, Алишка. Она нужна мне!

– Ладно, раз любишь, – после недолгого раздумья спокойно ответил Али, прикидывая, что кредитов осталось всего на пару ударов, – тридцать штук завтра приноси… и я тебе разрешу поцеловать ее – максимум.

– В смысле? Ты чтоо?! Какие тридцать штук?! – стряхнув с себя романтический пафос, Йося перешел в режим бизнесмена, изо всех сил сжимая в кулаке свою навороченную инкрустированную сапфирами, трубку, – братан, у меня нет таких денег, ты сам знаешь!

– Значит, не любишь, – отрезал Алишка.

– Нет, клянусь, больше жизни люблю! Али, я тебя как брата прошу, уступи мне ее! – отмахнувшись от меркантильных поползновений, взмолился Йося.

– Братан, ты хочешь со мной поссориться?

– Нет.

– Тогда давай забудем этот разговор. Я тебе максимум поцеловать ее разрешу… – раздраженно проговорил Алишка, и, не дав Йося возразить, уточнил, – если тридцать штук найдешь.

Света, барышня из хорошей семьи, в меру избалованная, но не капризная, была в доску своим парнем – всегда готовая прикрыть твою задницу, поддержать в сложной ситуации, дать денег, погладить рубашку – причем не только Алишке, но и его друзьям – тем из них, к кому сама испытывала симпатию. Чуткая и женственная, она с завидным хладнокровием принимала участие в аферах возлюбленного, цинично разыгрывая роль приманки для распалившихся мажоров. На первом курсе ей было семнадцать, и она еще не водила машину, но безропотно открывала свою сумку для холодного, травматического и огнестрельного оружия Алишки и всех нас, его друзей, когда мы собирались в Орленок (на входе, разумеется, стояли металлоискатели), и как примерная студентка шла с этой ношей на семинар. Пока они с Алишкой были вместе, она казалась мне почти женой декабриста, правда необразованного, промышляющего криминалом и время от времени сообщающего ей об изменах. Вопреки неумеренности в косметике, Света была настоящей красавицей и нравилась почти всем пацанам, к тому же была остра на язык и могла заткнуть за пояс многих – так что вряд ли кого-то могло удивить, что Йося потерял от нее голову.

Телефонным разговором история, разумеется, не закончилась.

Уже на следующий день Алишка и Йося повстречались на малом сачке первого гума. Было видно, что новоявленный Ромео провел бессонную ночь, терзаясь охватившим его чувством – он был смертельно бледен, а на осунувшемся лице выделялись только крючковатый нос, напоминавший клюв, и маленькие черные глазки-бусинки, горевшие лихорадочно. Превозмогая себя, Йося поприветствовал Алишку как ни в чем не бывало и справился о делах.

– Пойдет, – отвечал Алишка, – как сам, братан?

– Я не могу без нее, Али, – выпалил Йося страстно, – и буду за нее бороться.

– Братан, не вынуждай меня, – нахмурился Алишка, – кончится тем, что мы поедем в лес и вернется только один.

– Зачем далеко ездить? – дерзко парировал Йося, – давай прямо здесь.

Глаза не ожидавшего такого поворота Алишки вдруг стали большими.

– Отсюда и вон до того окна – кто быстрее, – пояснил Йося.

– Хорошо! – принял вызов Али.

Бежали по темному коридору – только двое – один на один. Дистанция составляла метров пятьдесят – от мажорки до банка. Пока Мини-Гера отсчитывал "на старт, внимание, марш" двое бегунов носом пускали пар и били копытом, словно быки, ждущие шанса вырваться из загона и в лоскуты изрубить разряженного торреро. Сначала шли ноздря в ноздрю, но ближе к финишу Алишка, напоминавший скорее биомеханического солдата, нежели семнадцатилетнего студента МГУ, таки вышел на пару корпусов вперед. Йося же, бежавший так, будто на кону была его жизнь, рвался к победе с таким отчаянием, что не успел затормозить и на полном ходу разбил собою окно, осколком поранив лоб.

Прибывшая скорая помощь увезла окровавленную тушку на скотобойню.

5

Пробило пять, и Макс оставался заполненным не более чем на треть. Не было ни громкого смеха, ни шумных переговоров по мобильному с Сухуми или первым гумом, ни «инч чка чка», ни «ау ола», ни плеч, ни лаковых туфлей. Воцарилась тишина. Я сидел за столиком с Алисой и с любопытством наблюдал за ее трапезой – она ела калифорнийский ролл и пила энергетик. Тонкими пальцами, которые не просвечивались на свету лишь благодаря ровному шоколадному загару, она держала палочки и, доставая из ролла то рисинку, то кусочек авокадо, отправляла в рот и тщательно пережевывала. Причем делала это с таким непосредственным видом, что было ясно – она это всерьез. Я украдкой взглянул на часы и, зевнув, посмотрел в окно. Черный наглухо тонированный Лансер уже в третий или четвертый раз пронесся мимо и