Иван Калита - Юрий Торубаров

Князь поехал в Кузнецкую слободу к Бориске. Мастер отменный. Его колокола звенят по всей Руси. При виде князя он откладывает в сторону огромные щипцы, обтирает подолом лицо, размазывая грязь.

— Здоров, князь! — басит он.

Князь треплет мастера дружески по плечу. Иван Данилович выкупил его вместе с семьёй у татар.

— Как? — спрашивает князь.

— Зазвонят, князь, не сумневайся! — весело басит мастер.

Князь знает: так и будет.

Но не только церковные дела заботят князя. Задумал он расширить кремль.

Сотни людей копают ров. Другие над ним возводят новые дубовые стены. Он узнает многих мастеров, они тоже были куплены у татар. Есть тут и тверичи, и костромичи, и ярославцы... Бегут люди в Московию от трудного бытия, хотя и здесь нелегко. Но... спокойно, есть работа. Нравится им и строгость князя, потому что везде порядок. Что ещё надо!

Так, заделами сердце князя отходило, казалось, от неизбывного горя. Как-то под вечер в дверь постучали. Когда князь её открыл, перед ним стоял Василий Кочева с загадочным лицом.

— Что случилось? — промолвил князь, пропуская его в комнату, поняв, что тот пришёл с какой-то важной вестью.

— Случилось, князь, — промолвил тот и замолчал, очевидно, ожидая, когда князь пригласит его сесть.

Когда уселись, Кочева посмотрел в окно, словно боясь, что его кто-нибудь подслушает, сказал:

— Александр собирается к хану. Хочет просить, чтобы тот забрал своего баскака.

Князь выслушал, поднялся и встал у окна.

Кочева был прав. Князь Александр нервничал. Татарин не давал житья. Мало того, что он выселил его из родных хором, он ещё намеревался взять княжество под себя. И Александр решил мчаться в Сарай, упасть в ноги хану и уговорить его, чтобы он отозвал баскака. Но ехать с пустыми руками... Он корил себя, что в погоне за правом на великое княжение отдал столько добра, что остался гол как сокол. Александр со злобой подумал о московском князе: «Хитёр же ты, Иван. Ишь, бережёшь деньги. Земли скупаешь, людей переманиваешь».

Кое-что всё же собрав, князь решил ехать. Чтобы скорее добраться до Сарая, Александр хотел ехать налегке и не брать в провожатые княгиню. Но, увидев на её лице слёзы, он тут же сдался.

Эта поездка отличалась от весенней. Тогда князь ехал, полный надежды на благополучный исход. У него было настроение если не победителя, то, по крайней мере, не побеждённого. Он был внимателен, чуток, отзывчив к жене. Это невольно передавалось и княгине. Сейчас же Александр выглядел усталым, подавленным и безразличным. Чтобы как-то оторвать его от печальных мыслей, она затеяла разговор. Глядя из кареты в окно, княгиня проговорила:

— Посмотри, Александр, а осень уже даёт о себе знать.

Муж нехотя повернулся к окну. На его лице появилась брезгливая улыбка. Она оскорбила княгиню. Зная причину его расстройства, Анастасия не выдержала:

— Ты что не учишься у соседа? Смотри: Иван не очень-то бежит за этим титло. Бережёт деньгу, а в ней — сила.

Слова жены взорвали князя:

— Ты чё лезешь ко мне в душу со своим Иваном? Может, это он подстроил мне этого монгола, — сказав, он демонстративно отвернулся.

Княгиня не стерпела такого обвинения:

— Это не мой Иван. Это ты с ним хотел задружить, а сам не поехал даже на похороны митрополита.

Она задела его больную струну. Он тогда долго думал, ехать или нет. Узнал, что уехал брат, не уведомив о своём намерении. Это его взбесило. И он решил, что одного от Твери хватит. Потом Александр покаялся за поспешное, нервное решение. Но... момент упущен.

После этой размолвки они не смотрели друг на друга, а молча, каждый в своё окно, взирали на окружающую природу. И если князю она ничего не говорила, то княгине напомнила о её весенней мимолётной встрече. Хоть ей и стыдно было признаться самой себе, что парень запал в её душу, но это было так. И чем ближе она подъезжала к тому месту, где они провели ночь, тем сильнее билось её сердце. А вдруг?.. Как бы она поступила? Тем более, она знала, что под её сердцем зародилась новая жизнь. И виновник — тот, молодой, прекрасный разбойник. Да разве можно забыть его открытое, честное и такое независимое лицо. Только такой человек в состоянии принять смелое, волевое решение, оградив её от бесчестия, а скорее всего, спасший ей жизнь, рискуя своей. «Жив ли он сейчас? Помнит ли обо мне, как я о нём?» — думала Анастасия.

На этот раз они с Александром расставались недалеко от урочища Чур-Михайлов, где кончались Рязанские земли. А дальше — Дикое поле, вотчина каких-то казаков да разбойников, одним из которых был он.

— Ты о чём думаешь? — спросил муж.

— Да думаю, чем бы тебе помочь, — вырвалось у неё. — Вот... возьми! — она сняла с пальца кольцо с большим дорогим камнем.

Это был его подарок ей на свадьбу. Сердце у него вдруг смягчилось. Ей ради него не жаль даже этого кольца, которое она так любила. И всё ради него!

— Милая, ты меня прости. Эта поездка, мои думы...

— Я желаю тебе успешного завершения, — прервала она запоздавшее излияние мужа. — Вернувшись к себе, я помолюсь за тебя и попрошу это сделать и епископа. Доброго тебе пути. Береги себя! Знай, — она замялась, потом сказала, — я люблю ... тебя.

— Я тоже, милая. Мне так горько с тобой расставаться!

Он поцеловал её на прощание, вскочил на коня и хлестнул его плетью. За ним поскакала охрана.

ГЛАВА 17

Это событие Андрей ожидал с внутренним трепетом. Должно оно было проходить на той же поляне, где в хорошую погоду собирались курени, чтобы откушать и выпить, чем бог послал. Беспокойный Андрей притащил Митяя сюда, когда дроворубы только начали рубить дрова, а кашевары готовить закладку.

Андрей волновался не зря. Когда они появились, то увидели, что казаки уже расселись по местам. Принимали по одному, а не скопом. Чтобы соблюсти порядок очерёдности, тянут жребий. Дьяк нарезает бумагу по количеству принимаемых. В каждой рисует «палку» от одной до количества участников. Все бумажки сворачивают в трубочки и бросают в казацкую папаху. Каждый вытаскивает номер. Потом дьяк помогает всем выстроиться в очередь. Первый номер достался припоздавшему. Наверное, в наказание. Дьяк кивает атаману:

— Можно начинать.

Еремей приглашает одного из присутствующих казаков. Тот выходит на круг с двумя саблями. Новичок должен показать умение владеть оружием. Атаман просит друзеков-казаков:

— Кто желает помериться?

Нехотя поднимается казак средних лет. Сразу видно — бывалый. Усы висят ниже челюстей. На загорелом лице боевые шрамы. Глаза зорки, плечи широки. Сабля в руках такого дяди как пёрышко.

Андрей выше его ростом, жилист. Сразу видно, парню силёнок не занимать. А вот опыта... Настороженно смотрит Курбат, болеет за своего подопечного. Казак подаёт им сабли. Тот, кто будет испытывать Андрея, вялым, неторопливым движением принимает её, критически осматривает и вдруг... сабля блеснула в его руках. То, как среагировал Андрей, было чудом. Такого ответа от новичка не ожидал бывалый рубака. Андрей попёр на него с такой свирепостью, что тот вынужден был отступить. А тут под ноги попади треклятая поленница, оброненная каким-то неряшливым дроворубом. Казак споткнулся о неё, не удержался и упал. Андрей приставил саблю к его горлу. Казак глянул на решительное лицо парня и... попросил, под хохот казаков, пощады.

Первая ступень пройдена. Теперь надо показать умение владеть конём. Не зря Андрей почти месяц пробыл табунщиком. И он показал безукоризненное владение конём под восхищенные крики казаков. Вихрем промчался парень меж казацких рядов, влитый в конский круп. Остановив, он поднял коня на дыбы и помчался обратно. Андрей напугал многих, заставив животное прыгнуть через сидящих казаков.

Смотрел на его гарцевание и Хист. После того позора, когда у него из-под носа похитили красотку, он никак не мог успокоиться и вёл настойчивые скрытные поиски. И было из-за чего. Ведь он потерял изрядный куш и стал предметом насмешек. Похоже, даже атаман после такого случая в нём окончательно разуверился. Хист не знал, что тот затаил на него в душе если не злобу, то нелюбовь, это точно. Ведь его поступок мог привести к страшному побоищу, да и казаки добытым делятся, а не торгуют.

И тут догадка осенила Хиста: «Да это он. Его посадка! Сидит не по центру, левит. Такой же полусогнутый, один локоть прижат! Он! Вот гадёныш! Я ему жизнь спас, а он отблагодарил. Ладно, ты у меня ещё попляшешь, казак!»

Атаман посмотрел на всадника. И он уже хотел было сказать: «Как, друзеки-казаки, принимаем?», как поднялся один из казаков:

— Хочу каши его поесть!

Казацкое предложение было дружно поддержано.

Для Андрея дело знакомое. Пока три или четыре человека проходили испытание, каша была готова. Андрей позвал:

— Казаки, каша готова, пошли есть.

Но ни один не поднимается. «Это чё? — думает он, — просили, а не идут?» Позвал ещё раз. И опять словно не слышат. Взяло тут Андрея за живое. Он им кричит: