Молчаливая слушательница - Лин Йоварт

испанские волосы в две длинные блестящие косы, не расплетавшиеся даже без резинок на конце, и очень громко объявила всем – по меньшей мере трижды, – что Джой девочка молчаливая, в отличие от них, что ей, наверное, не хочется отвечать, однако они лишь рассмеялись, а мистер Фелисити возразил:

– Глупости. Не верю. Она сочиняет, да, Джой, милая?

Джой с облегчением поняла, что конкретно на этот вопрос от нее ответа не ждут (и вообще впала в ступор от того, что мистер Фелисити, практически незнакомый человек, назвал ее «милая»), однако вопросы продолжали сыпаться. Ты любишь кататься на лошади? То есть как – никогда не каталась? Ну, это мы должны исправить! Тебе ризотто нравится? Потому что на обед у нас именно оно. Джой задумалась. Возможно, «ризотто» по-испански означает «жаркое»? Она вежливо сказала – да, это мое любимое блюдо.

– Нет, не любимое! – завопила Фелисити. – Я поняла по тому, как ты сказала «да»! А какое любимое на самом деле? Мы его приготовим к твоему следующему приезду!

Новые вопросы. Тебе нравится готовить? По какому предмету в школе ты успеваешь лучше всего? А хуже всего? Что получишь на Рождество, как думаешь? А какой у тебя брат? Захочет ли он поехать с нами в следующий раз? Мы можем пригнать обе машины, и места хватит для всех.

– Девочки в одной машине, мальчики в другой, – предложила миссис Фелисити, поворачивая голову и вручая дочери маленький бумажный пакет.

Джой в очередной раз поймала себя на мысли – какие же они богатые, если у них две машины!

– Будет здорово, правда? – добавила мама Фелисити.

Джой, не подумав, ответила:

– Да, было бы замечательно, миссис Фелисити… ой… простите, простите!

– А-а! Это бесподобно! – громыхнул мистер Фелисити. – Что скажешь, миссис Фелисити?

– По-моему, очень мило, мистер Фелисити.

Все захохотали. Джой пылала от смущения, но Фелисити выглядела весьма довольной. Она воскликнула:

– Ты обязана называть их только так во веки веков!

– Аминь! – подхватили остальные Фелисити и опять рассмеялись.

Фелисити раскрыла ладонь изумленной Джой и насыпала туда черных мармеладок.

…Добрались до фермы Фелисити. Барри вышел из машины и открыл ворота. За ними виднелась длинная извилистая подъездная дорога, выложенная зацементированным светлым булыжником и обрамленная белой деревянной изгородью. Мистер Фелисити заехал в ворота и, как ни странно, подождал, пока Барри сядет назад в машину.

Дом был под стать подъездной дороге – величественный и бесконечный. В нем имелась даже библиотека. Показывая ее, Фелисити пояснила, что здесь папа работает, а еще родители читают после чая, который у них называется «ужином».

– Как работает? Что делает? – спросила Джой.

Фелисити не знала.

– Пишет.

– Книги?

– Да. И еще что-то под названием «бумаги» – чушь какая-то!

С шестиугольного столика возле огромного белого кресла она взяла книгу в твердом переплете, протянула ее Джой.

– Вот это написал папа.

Джой бережно взяла книгу. Она называлась «Корифеи австралийской литературы 1901–1950». Автором значился Виктор Армстронг, так что теперь Джой знала настоящую фамилию семейства. Фотография на обложке изображала углубленного в чтение мужчину в роскошном мягком кресле перед внушительным зажженным камином. Мужчина сидел почти спиной к фотографу, но Джой не сомневалась, что это мистер Фелисити. Она перевернула книгу, прочла текст на задней обложке.

Наиболее всестороннее на сегодняшний день исследование постфедеративной австралийской литературы и ее авторов.

Интереснейшая комбинация биографий, литературной критики и баек наряду с отлично подобранными фотографиями писателей за работой и на литературных мероприятиях.

Щедро сдобрено рассказами о личных трудностях самого автора, которые выпали на его долю во время работы над исследованием.

Труд академический, однако читается весьма легко.

Пока Джой гадала, что за трудности выпали на долю мистера Фелисити, тот просунул голову в двери библиотеки и объявил:

– Обед готов, ваши высочества.

Обед совершенно ошеломил Джой, от начала и до конца. Во-первых, никто не подавал еду от рабочего стола к обеденному. Вместо этого каждый прихватил по большому блюду с кухни, отнес его в столовую (столовую!) и поставил в центре стола, по дороге разговаривая без умолку. На блюдах лежало то самое странное ризотто, похожее на овсяную кашу из риса, а еще горы запеченных овощей и другой, не знакомой Джой, еды. Громадный обеденный стол из толстого блестящего дерева стоял на круглых ножках – таких больших, что они напоминали ноги слона. Стулья из того же блестящего дерева имели мягкие сиденья – каждый, а не только стул мистера Фелисити. Джой не увидела ни одной треснутой тарелки или миски, и все они были одинаковыми.

Сели, мистер Фелисити произнес благодарственную молитву. Джой, не ожидавшая ничего подобного, уставилась на него во все глаза.

– Дорогой Господь, благодарим тебя за эту чудесную пищу, – тут мистер Фелисити открыл глаза и послал воздушный поцелуй миссис Фелисити, – и просим: благослови и обеспечь едой тех, у кого нет того, что есть у нас, Господи. Сегодня мы особенно благодарим тебя, Господь, за радость делить эту трапезу с Джой – та окаменела, но поздно – он посмотрел на нее прямо, без насмешки или упрека, затем подмигнул, – и надеемся, что она украсит наш стол своим присутствием еще не раз. – Мистер Фелисити закрыл глаза и склонил голову. – За это и многое другое благодарим тебя, Господи. Аминь.

Все дружно повторили «Аминь», и за столом начался тот же хаос, что царил в машине. Удивительно, думала Джой, как четыре человека умудряются производить столько шума? Ей то и дело передавали блюда, и каждый раз она брала крошечную порцию.

– Ну и ну! – смеялся Барри. – Неудивительно, что ты такая худая.

Фелисити говорили о своих любимых лошадях и смешных соседях, о буйстве роз в саду («Я дам тебе несколько штук, отвезешь маме, Джой, милая») и о том, что читает Барри. Он перешел в шестой класс, и ему предстояло изучать литературу. Сейчас Барри читал книгу под названием «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда».

– Чудесная книга, – сказала миссис Фелисити. – Нам очень понравилась, правда, Вик? – Она в притворном ужасе хлопнула себя по губам. – То есть, мистер Фелисити.

Все засмеялись. Джой улыбнулась и отправила в рот полную вилку ризотто.

Барри, легонько покачав головой, протянул:

– Ну а я пока не определился.

Мистер Фелисити удивленно ахнул; изо рта посыпались рис и тыква.

– Это классика, Баррингтон, безусловная классика. – Он затолкал вилкой еду обратно в рот. – Отлично раскрывает тему человеческой природы. – Задумался на мгновение и вонзил вилку в запеченный пастернак на блюде. – Однако мне интересно, что ты скажешь по окончании книги. Ты же знаешь, я люблю хорошие дебаты. – Пастернак исчез во рту мистера Фелисити, который тут же потянулся за следующим.

Дальше обсуждали, сколько еды Фелисити с мамой приготовят для рабочих, которые приедут в январе строить новую конюшню. Еще миссис Фелисити рассказывала о том, что одна соседка каждую неделю дает ей две дюжины прекрасных яиц. Она со смехом призналась:

– Я забыла, как ее зовут. Вот ведь ужас…

Однако семейство вновь рассмеялось, будто ничего ужасного вовсе и нет, а миссис Фелисити добавила:

– В общем, восемь яиц я пустила на сегодняшний десерт!

Джой казалось, будто каждая фраза в этом доме заканчивается восклицательным знаком.

– Десерт ведь должен быть не только вкусным, но и красивым, а потому – восемь яиц, и ни одним меньше!