Всего один взгляд - Харлан Кобен

Сели завтракать.

— Мам? — позвала Эмма.

— А?

— Когда вы с папой женились… — Девочка замолчала.

— Ну, что?

Эмма начала снова:

— Когда вы с папой женились, в конце, когда вам сказали, что вы можете поцеловать невесту…

— Ну-ну?

Эмма наклонила голову набок и закрыла один глаз.

— Тебе пришлось?

— Поцеловать папу?

— Ну да.

— Почему вдруг «пришлось»? Я сама этого хотела.

— А это обязательно? Почему нельзя просто ладонью о ладонь?

— Хлопнуть друг друга по рукам?

— Да, вместо поцелуя? Повернуться друг к другу и вот так… — Эмма показала как.

— Ну, отчего же нельзя… Любой каприз за ваши деньги.

— Классно! — с воодушевлением отозвалась Эмма.

Грейс отвела детей на автобусную остановку. На этот раз она не поехала за автобусом до школы — осталась на месте, закусив нижнюю губу. Спокойствие покинуло ее, но коль скоро дети уехали, нет необходимости сдерживаться.

Когда она вернулась в дом, Кора уже проснулась: шелест компьютерных клавиш сопровождался громкими стонами.

— Что тебе дать? — участливо спросила Грейс.

— Анестезиолога, — простонала Кора. — Лучше традиционной ориентации… Но я не настаиваю…

— Может, просто кофе?

— О, давай кофе! — Пальцы Коры плясали по клавиатуре. Вдруг ее глаза сузились. Кора нахмурилась: — Тут что-то не так.

— Ты имеешь в виду наш спам?

— Ни одного ответа!

— Я уже заметила.

Кора откинулась на спинку стула. Грейс стояла у нее за спиной, покусывая ноготь большого пальца. Через несколько секунд Кора подалась вперед:

— А ну, проверим кое-что…

Она открыла новое сообщение, что-то напечатала и отослала.

— Что ты делаешь?

— Посылаю сообщение на наш спамовый адрес. Хочу посмотреть, дойдет или нет.

Они подождали. Письмо не дошло.

— Хм… — Кора снова откинулась на спинку стула. — Либо что-то с почтой…

— Либо?

— Либо Гус еще не сделал свою маленькую ссаную линию.

— А как узнать наверняка?

Кора не сводила глаз с монитора.

— Куда ты звонила с этого телефона в последний раз?

— В дом престарелых, отцу Боба Додда. Хочу съездить к нему сегодня.

— Хорошо. — Кора не отрывалась от экрана.

— А что?

— Хочу кое-что проверить.

— А именно?

— Да, наверное, ничего важного. Одну вещь с телефонными счетами. — Кора снова начала шлепать по клавишам. — Что-нибудь узнаю — позвоню.

Перлмуттер оставил Чарлин Суэйн с художником из округа Берген, рисовавшим портреты по словесному описанию. Он все-таки выжал из нее правду, попутно вытащив на свет Божий и ее постыдный женский секрет. Правильно Чарлин Суэйн не желала откровенничать: все равно это ничем не помогло. Разоблачение обернулось грязненьким ложным следом.

Он сидел над блокнотом, выписывая сочетание «форд-виндстар» и подолгу обводил буквы.

«Форд-виндстар».

Касслтон не был сонным маленьким городком. В здешнем участке числилось тридцать восемь полицейских. Они раскрывали ограбления, проверяли подозрительные машины, держали под контролем распространение наркотиков в школах — разные таблеточки белых деток из пригорода. Раскрывали случаи вандализма, решали проблемы автомобильных пробок и незаконной парковки, выезжали на дорожные аварии. Они прилагали максимум усилий, чтобы держать все прелести городского кризиса Патерсона — городишки в трех милях от границы Касслтона — на безопасном расстоянии. Они реагировали на многочисленные ложные вызовы — результат технологического брачного зова расплодившихся в последнее время детекторов движения.

Перлмуттер никогда не стрелял из служебного револьвера, кроме как в полицейском тире. Он вообще ни разу не доставал пистолет на работе. За тридцать лет его практики всего три смерти подходили под определение «подозрительные», и все три злоумышленника были пойманы по горячим следам: бывший муж, который напившись, решил устроить себе любовь до гроба, убил женщину, которую якобы обожал, а потом «застрелился». Он прекрасно справился с первой частью плана — два выстрела разнесли вдребезги голову бывшей супруги, но, как водится, запорол финал, запасшись лишь двумя пулями; через час он был уже в следственном изоляторе. Подозрительная смерть номер два — хулиган-подросток, которого пырнул ножом доведенный его издевательствами до отчаяния хлипенький ученик начальной школы. Тощий «ботаник» провел три года в колонии для малолетних преступников, где и узнал, что такое настоящие издевательства и отчаяние. В третьем случае умиравший от рака мужчина умолил свою сорокавосьмилетнюю супругу прекратить его муки. Женщина получила условный срок — Перлмуттер считал приговор более чем достаточным.

Что касается выстрелов, то в Касслтоне они звучали нередко, но почти всегда пуля предназначалась самому стрелку. Перлмуттер мало интересовался политикой и не был убежден в пользе контроля за продажей оружия, хотя по опыту знал: пистолет, купленный для охраны дома, гораздо чаще используется хозяином для самоубийства, чем для самозащиты. За все годы служения закону Перлмуттер ни разу не сталкивался с применением оружия с целью застрелить, остановить или отпугнуть непрошеных гостей, зато самоубийств из короткоствольного оружия было более чем достаточно.

«Форд-виндстар». Перлмуттер снова принялся обводить буквы.

Впервые в карьере капитану досталось дело, включающее попытку убийства, странное похищение, нетипично жестокое нападение с нанесением увечий и, как подозревал капитан, целый список неизвестных пока злодеяний. Он снова начал чертить в блокноте каракули. В верхнем левом углу он написал «Джек Лоусон», в правом — «Рокки Конвелл». Эти два предположительно пропавших человека одновременно пересекли пункт дорожного сбора на шоссе, ведущем в соседний штат. Перлмуттер провел линию от одного имени к другому.

Первая ниточка.

В левом нижнем углу Перлмуттер написал «Фредди Сайкс», жертва зверского нападения. В правом нижнем — «Майк Суэйн» — огнестрельное ранение, попытка убийства. Связь между двумя жертвами, вторая ниточка, была очевидной. Жена Суэйна оба раза видела проникшего в соседский дом злоумышленника — молодого азиата спортивного телосложения, который, по ее мнению, был в сто раз опаснее Одджоба из старого фильма о Джеймсе Бонде.

Но Перлмуттеру не удавалось связать все четыре случая — два исчезновения и двух жертв Одджоба-младшего. Правда, оставался «форд-виндстар».

Джек Лоусон уехал на синем «форде-виндстаре» и пропал. Азиат из дома Сайкса тоже уехал на синем «форде-виндстаре».

Предположим, что здесь есть связь, хотя «универсалов» в этом пригороде — как силикона в стриптиз-клубе. Фактов, конечно, кот наплакал, но если вспомнить историю их добропорядочного пригорода, где солидные отцы семейств просто так не исчезают, и то, что в Касслтоне отродясь не наблюдалось такого оживления… Связь, конечно, неявная, но капитан Перлмуттер понимал — все четыре случая между собой связаны.

Правда, он не представлял как и не хотел пока забивать этим голову. Пусть сначала поработает лаборатория. Пусть криминалисты обследуют дом Сайкса на предмет волос и отпечатков пальцев. Пусть художник закончит портрет. Пусть Вероника Болтрус, компьютерный специалист и сногсшибательная красотка, пошарит в «пентиуме» Фредди. Для гипотез еще слишком рано.

— Капитан!

Это оказался Дейли.

— Что там?

— Мы нашли машину Рокки Конвелла.

— Где?

— Знаете стоянку на Семнадцатом шоссе?

Перлмуттер снял очки, в которых читал.

— Дальше по этой самой улице?!

Дейли кивнул:

— Бессмыслица какая-то, он же выехал из штата!

— Кто обнаружил машину?

— Пепе и Пашайан.

— Скажи им, чтобы тщательно осмотрели район. — Перлмуттер встал. — «Форд» мы поищем сами.

Глава 23

Усевшись в «сааб», Грейс вставила в проигрыватель компакт-диск «Колдплей» — в надежде, что это ее отвлечет. Отвлекало плохо. С одной стороны, Грейс вполне отдавала себе отчет в том, что́ происходит, и ей не требовалось объяснений. С другой — открытия последних дней оказались ошеломляющими, и необходимость смотреть трезво на факты приводила ее в состояние ступора. Должно быть, сюрреализм возник из чувства самосохранения, из стремления художника защитить себя, отфильтровывая то, что видишь. Сюрреализм дает силы действовать, искать правду — в ее случае найти Джека, — тогда как реальность, беспощадно-резкая, неприкрытая и чистая, вызывала желание свернуться в клубок и выть, пока не увезут в психлечебницу.

Зазвонил сотовый. Перед тем как нажать кнопку ответа, Грейс бросила взгляд на дисплей. Не Джек. Кора.

— Слушаю.

— Не буду делить новости на плохие и хорошие. Тебе сначала какие — странные или очень странные?