Неклассический некромаг - Мария Двинская

книги, текста было мало, по одному-два абзаца. Основную часть занимали рисунки. Их можно было бы назвать произведениями абстракциониста-кубиста, и они несли явные следы разлиновки. Дальнейшее изучение рисунков показал, что это всё-таки результат работы начинающего чертёжника, который где-то что-то слышал про перспективу, но не знал, как рисовать невидимые линии. Подписи у этих художеств объясняли, что же там хотели показать. Каждый рисунок представлял из себя изображение контура какого-нибудь заклинания, но как он изображался, я сходу не разобралась. Что эта книга предназначалась на продажу, явствовало из введения. В нём, написанное несколько высокопарным слогом, было напутствие читателю с пожеланием выучить заклинание и стать настоящим магом.

— А что, книгопечатание ещё не изобрели? — я критически осмотрела несколько мест, где автор то ли сделал ошибку, то ли поставил кляксу, после чего старательно, едва ли не до дыры затирал это место.

— Изобрели, — невозмутимо ответил Андин. — Ещё лет двести назад. Но адептам ведь надо тренироваться в записи контуров, почему бы, заодно, не заработать? К тому же, на такие книги с начальными заклинаниями спрос небольшой, а что-то серьёзное вот так, в массу, маги не выпустят.

— А они не боятся, что чернила расплывутся и покупатель наколдует что-нибудь на свою голову? — Я как раз наткнулась на лист со старательными исправлениями.

— Видишь рисунок на обложке?

— Ага, симпатичный, — я закрыла книгу и посмотрела на рисунок.

— Это печать неизменности. Когда книгу заканчивают, то ставят эту печать. После чего вносить изменения в написанное становится невозможным. Побочным эффектом у него защита от внешних воздействий.

— Или наоборот, — пробормотала я, заинтересованно рассматривая геометрические линии на обложке. — Защита основное, а положение только для чтения — побочный.

— Может и так. Результат всё равно один — покупателю гарантирована неизменность текста, и если есть ошибки, то они, увы, внесены переписчиком.

— А что, ошибку исправить при этом печати совсем нельзя? — не верю, что нет лазеек для исправлений. Вон, даже в детстве правили оценки в дневниках тараканами. Метод элементарный, но долгий — ловишь тараканов, сажаешь в банку. Исправляемую оценку аккуратно обводишь смоченной в сахарной воде заострённой спичкой и подкладываешь под банку. Через некоторое время голодные тараканы выедают сахарные места вместе с чернилами почти без следа. С этими книгами заклинаний такое вряд ли прокатит, но мало ли.

— Почему нельзя исправить? Можно, — Андин забрал у меня книгу и, усевшись на полено, положил её на колени печатью вверх.

— Смотри, если создать щуп и через него направить силу вот в эти узлы, — он одновременно показывал, что и как делать. Щупом называлась сильно вытянутая пирамидка, через которую подавалась сила во все заклинания. — Тогда печать становится простым рисунком, и с текстом можно делать, что хочешь. Заново защитить можно направлением силы в другие узлы. Вот в эти. Но, стоит печать сорвать, то она сразу меняет форму и защищать будет хуже. И по ней станет видно, что вносились изменения.

Под влиянием магии рисунок печати плавно сменился. Теперь он был в форме квадрата со сглаженными углами, а не круга. Его линии заметно побледнели, а внешняя граница стала выглядеть пунктирной.

— Вот, сейчас можно изменять содержимое, — прокомментировал маг, меняя положение управляющего щупа. — А сейчас опять нельзя, — печать вновь стала прежнего тёмного цвета, но квадрат обратно в круг не преобразовался.

— А если я хочу только временно защитить книгу. Скажем, отвлекаюсь часто при написании, то как быть?

— Тогда наносишь только вот эту часть, без контролирующего контура. Также влил силу — пиши, вновь влил — не пиши. Закончишь — добавишь контур. Всё просто.

— Какими же чернилами оно нарисовано?

Я уткнулась носом в книгу, рассматривая мельчайшие детали обложки, но следов чернил или царапин от пера на месте прежнего круглого контура не увидела. А сама печать в истинном зрении казалась нарисованной тонкими каналами силы. Андин усмехнулся.

— Чернила тут не нужны. Печати сила проявляет, как твой знак ученика, — он взглядом указал на мою руку с татуировкой. — Когда печать ставишь, как бы силой пишешь «сия книга закрывается от внесений изменений», а линии сами проявятся. Складывай вещи. Экспериментировать будешь потом, и так уже сколько времени потеряли! — Андин недовольно покосился на дугу Дороги богов. Я тоже кинула на неё взгляд. Не так уж и много прошло времени. С рассвета не больше диска, но спорить не стала. Иногда лич становился невыносим, и тогда с ним лучше не спорить, а то нагрузит чем-нибудь условно полезным и будет нудеть полдня. Или потребует рассказать ему всю классификацию нечисти с примерами и указанием их слабых и сильных мест. За время нашего путешествия я успела выучить и про нежить, и про нечисть, и про некоторых обычных зверей, которых часто ошибочно относят к последним. А регулярные проверки знаний довели до того, что можно меня среди ночи разбудить и спросить, всё отвечу.

* * *

Через несколько дней мы вошли в портовый город Жемчужный. Своё название он оправдывал не только до сих пор не прекратившейся добычей жемчуга в заливе, но и своим внешним видом. Его центральный район с городской ратушей жемчужиной возвышался над остальной частью — неприглядной и пованивающей тушкой моллюска. И, чем ближе к воде, тем грязнее и вонючей становился город.

Мы сняли комнату в гостинице примерно посередине. Уже не трущобы, но ещё не богатые кварталы. Как раз место для тех, кому интересен комфорт без переплаты за вычурность и лизоблюдство, но кто готов всё же смириться с рядом неудобств. В таких местах останавливаются небогатые путешественники в ожидании подходящего судна или погоды для продолжения путешествия.

Хозяин гостиницы недовольно скривился, увидев запылённые несмотря на чистящее заклинание одежды и отсутствие багажа, но ничего не сказал, получив задаток за три дня. В конце концов, у него останавливались и совсем бродяги, снимая угол на чердаке.

Наказав мне сидеть тихо и никуда из гостиницы не выходить, Андин ушёл на поиски ювелира или менялы, которому можно продать часть сокровищ. А также разузнать о местах на корабле до Карстена. А уже из той страны лежал путь в желанный Эйгест. Бюрократические заморочки относительно документов и прав на пересечение государственных границ учитель обещал взять на себя, активно сыпля непонятными фразами и ссылаясь на какое-то соглашение о магии. Про первоначальную легенду охотника за нечистью он, казалось, уже забыл. Мне и самой не внушала доверия бумажка, выписанная полуграмотным старостой в глухой деревне, хотя она уже выручала нас, избавляя от неприятных расспросов, будучи предъявленной на некоторых сторожевых постах.

Оставшись одна, я не рискнула спускаться в