Снегурочка для детей министра (СИ) - Лартер Элли

– Зато он подарил мне тебя, – перебивает девочка и шепчет мне на ухо: – Ты станешь моей мамой, пожалуйста?!

– Варя, – бормочу я, растерявшись. – Ты ведь знаешь, как я сильно-сильно люблю тебя?!

– Ага, – кивает малышка.

– И знаешь, что не брошу тебя, твоего брата и твоего папу?!

– Ага.

– Хорошо, – я улыбаюсь. – А обо всем остальном поговорим, когда ты снова окажешься дома, ладно?

– Ладно, – соглашается девочка.

Через полтора часа, когда мы с Матвеем прощаемся с Варварой и возвращаемся в автомобиль, мужчина вдруг говорит:

– Эльвира, ты знаешь... я слышал, о чем Варя тебя попросила.

Чувствуя, как колотится сердце, я тяжело вздыхаю:

– Мне жаль, но... я пока не готова пообещать ей такое, Матвей.

– Я знаю, – кивает мужчина и берет мои руки в свои: – Не торопи себя. Ни в чем. Ты и так сделала и делаешь для нас очень много.

– Ладно.

– Вот и хорошо.

– Ты же меня домой отвезешь? – спрашиваю я.

– Могу отвезти, конечно, если нужно, – он кивает. – Но если честно, гораздо больше мне хотелось бы отвезти тебя к себе домой, потому что завтра восьмое марта, и у меня есть планы, подарки и даже сюрприз...

– Что?! – удивляюсь я. – Матвей, ну зачем же...

– Затем, что я люблю тебя, – перебивает он. Это признание пока звучит для меня громом среди ясного неба – каждый раз. Невольно краснея и опуская голову, я тихо говорю в ответ:

– Я тоже люблю тебя, но...

– Обещаю, завтра днем мы заедем поздравить твою маму и сестру.

– Ладно, – я киваю, улыбаясь, мы едем к нему домой, и я сразу же невольно начинаю перебирать в голове возможные варианты: что за подарки, что за сюрприз он мне приготовил?! Это очень интересно и так непривычно.

41 глава

Пока мы едем из детского дома в наш загородный поселок, я набираюсь смелости и отправляю сообщение сестре:

«Надеюсь, ты не против: я сегодня переночую у Матвея. Только пожалуйста, скажи об этом маме как-нибудь помягче, а то она опять беситься будет...» – и через пять минут приходит ответ от Аделии:

«Вот это да, вот это подстава, сестренка! Ты ведь практически бросаешь меня на амбразуру...»

«Прости...» – набираю я ей тут же, а у самой лицо виноватое-виноватое, хоть я и знаю, что она не видит меня, да и вообще – шутит, прикалывается.

«Да брось, все нормально! Маму я беру на себя, даже не думай об этом! Отдыхай, развлекайся там на полную катушку! Только не забывай, что я тебе говорила! Хватит уже динамить Матвея! Ты меня поняла?!»

Я пишу:

«Поняла, отстань уже от меня!» – а затем быстро откладываю телефон и пытаюсь скрыть улыбку, отворачиваясь к окну и глядя, как мы несемся по весенне-снежному, подсвеченному оранжевыми вечерними огнями лесу ближайшего Подмосковья, вот только Матвей все равно замечает перемену в моем настроении, поворачиваясь ко мне, спрашивая:

– Что-то произошло?! Ты чему так радуешься, Эльвира?! – и тон голоса у него очень удивленный. Еще бы: мы только что были в детском доме, где вынужденно находится его маленькая дочь, и всего несколько минут назад выражение моего лица было совершенно другим: грустным, задумчивым... а теперь вдруг улыбаюсь во все тридцать два зуба! Что стало причиной?!

Матвей хмыкает, глядя на меня косо, чтобы не упускать из виду летящую перед нами трассу:

– Неужели ты так рада, что мы едем ко мне?! – а я качаю головой:

– Не только...

– Что же еще?!

– Моя сестра написала мне, чтобы я... чтобы я прекратила тебя динамить.

– А ты меня динамишь?! – усмехается мужчина.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Ты мне скажи. Я тебя динамлю?

– Ну... сложно так сразу ответить... – он улыбается, а потом вдруг вдавливает в пол педаль тормоза и останавливает автомобиль прямо на обочине дороги.

– В чем дело?! – спрашиваю я у него немного встревоженно, а Матвей тем временем отпускает руль и придвигается ко мне ближе, практически вплотную, кладет одну руку мне на колени, а другую – на мгновенно покрасневшую от волнения щеку:

– Проверяю, динамишь ты меня или нет...

– И как?! – шепчу дрожащим голосом.

– Сейчас узнаем...

Он наклоняется и целует меня в губы: медленно, нежно, очень чувственно, так что меня пробирает до кончиков пальцев, а по коже бегут толпы мурашек... Между нами было уже много поцелуев, но они для меня до сих пор – магия, от которой подкашиваются коленки...

Осторожно отпуская меня, Матвей улыбается и шепчет:

– Я совершенно точно уверен, что ты меня не динамишь. Но почему твоя сестра считает так?!

– Потому что... ну... потому что я не... мы... черт! Я не могу! – краснею, не в силах договорить.

– Потому что мы до сих пор не переспали?! – спрашивает Матвей, быстро обо всем догадываясь.

– Да, – я киваю и опускаю голову, чувствуя себя очень неловко.

– А почему это ее так волнует?!

– Видимо, потому что она, в силу своего юношеского максимализма, а может, просто от любви ко мне и заботы, считает, что без нее мы бы вообще никогда не начали встречаться, а значит, ее священный долг – следить, чтобы наши отношения развивались, а не стояли на месте...

– Разве наши отношения стоят на месте? – спрашивает Матвей.

– Не знаю... – я качаю головой. – А разве нет?! Ты ведь намекал, предлагал... а я отказывалась – потому что не была готова.

– Но ведь я не давлю.

– Это верно.

– Я терпеливо жду. И секс для меня – не самое главное! – говорит мужчина эмоционально. – Кроме того, я считаю, что наши отношения не стоят на месте. Ты больше не бегаешь от меня, как от огня, больше не боишься разницы в возрасте и в социальном положении, как ты сама выражалась, ты теперь ночуешь у меня дома, проводишь со мной время, ходишь на свидания, между нами близкий тактильный контакт, потому что мы целуемся, обнимаемся, держимся за руки... А секс – это этап, до которого мы тоже непременно дойдем. Но я не хочу, чтобы ты соглашалась ложиться со мной в постель из чувства вины, стыда или страха, что я тебя брошу... Не брошу. Я люблю тебя – и твоя сестра знает это точно так же, как и ты сама.

– Угу, – я киваю.

– Все хорошо? – спрашивает он, а я молча прячу лицо у него в шее, обнимая за талию и прижимаясь покрепче:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Когда мы добираемся до дома, я чувствую сильную усталость: после унверситетских занятий, спора с Сережей, детского дома и непростого разговора с Матвеем у меня просто нет сил на что-то серьезное. Мужчина предлагает заказать из ресторана еду и лечь перед телевизором смотреть мультики... Втроем, конечно: мы с ним и еще Богдан. Поздним же вечером, когда Богдан засыпает в детской, мы с его отцом переходим от мультиков к фильмам Аронофски и еще долго болтаем обо всем на свете под соленый арахис и вяленые бананы, совершенно забыв о времени.

Спать ложимся уже около четырех часов утра, крепко обнявшись, а на следующее утро, восьмого марта, я просыпаюсь от уведомления на собственном телефоне. Лениво протирая глаза, тянусь к аппарату, но мой взгляд вдруг падает на кресло возле кровати – и я застываю от неожиданности.

На кресле лежит платье. То самое, розовое, с блестками, которое я мечтала купить себе еще больше двух месяцев назад – на новый год!

Это подарок от Матвея?!

Но... откуда же он узнал?!

42 глава

Тогда, накануне новогодних праздников, это нежно-розовое с блестками платье казалось мне таким зимним-зимним, таким рождественским-рождественским... Так что когда у меня не получилось его купить – я как бы смирилась, понимая, что к следующей зиме его уже точно не будет в продаже...

Да и переживать некогда было, если честно: сначала серьезная болезнь, которая едва не унесла мою жизнь, потом экзамены, новый семестр, подготовка к дипломному спектаклю, съемки в сериале, отношения с Матвеем, попытки вызволить из детского дома Варвару... Жизнь меня завертела, закрутила, так что я совсем забыла об этом платье...