Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости - Justin Gregg

был оправдан, наблюдая за убийством тысяч еврейских детей. "Я считаю, что это очень просто объяснить, если исходить из того, что приказ [фюрера] был направлен не просто на достижение безопасности, а постоянной безопасности, чтобы дети не выросли и неизбежно, будучи детьми убитых родителей, представляли бы опасность не меньшую, чем родители". Другими словами, чтобы обеспечить безопасность будущих поколений немцев, еврейские дети должны были быть уничтожены, чтобы они не выросли и не стали обижаться на нацистов за убийство своих родителей. Это логичная моральная позиция, поскольку она была попыткой минимизировать боль и страдания общества в долгосрочной перспективе, но настолько невероятно отвратительная и ужасающая, что мы до сих пор отшатываемся в ужасе от способности нацистов оправдать свои действия.

С момента создания канадских школ-интернатов многие политические и религиозные лидеры верили, что они, как и нацисты, являются силой добра. Что тяготы и смерть детей коренных народов в конечном итоге того стоили. Вспомните леденящие душу слова о ценности этих школ, написанные Дунканом Кэмпбеллом Скоттом, заместителем генерального суперинтенданта по делам индейцев с 1913 по 1932 год:

Можно с готовностью признать, что индийские дети теряют свою природную сопротивляемость болезням, так тесно проживая в этих школах, и что они умирают гораздо чаще, чем в своих деревнях. Но это само по себе не оправдывает изменения политики Департамента, которая направлена на окончательное решение нашей индийской проблемы.

Подобные моральные рассуждения возможны только при человеческом типе познания. В отличие от этого, поведение животных в социальной группе данного вида, руководствующееся нормативностью, как правило, гораздо менее жестоко и разрушительно, как я покажу в следующем разделе. Хотя есть примеры таких вещей, как детоубийство у животных (как мы видим у наших двоюродных обезьян или дельфинов), или внутригрупповое насилие, приводящее к гибели отдельных особей, животные не обладают когнитивной способностью систематически убивать целые подгруппы своих одновидовых популяций в результате формальной претензии на моральный авторитет.

 

Мудрость альбатросов-геев

За пределами людей лучший (худший?) пример отвратительного насилия между представителями одного вида можно найти у шимпанзе. По сравнению с другими нечеловеческими человекообразными обезьянами, шимпанзе печально известны своей кровожадностью. Я говорю об этом буквально. Соперничающие группы шимпанзе, защищая свои территории, вступают в открытые бои, в которых иногда забивают друг друга до смерти. Но они также совершают тайные вылазки на вражескую территорию, выслеживая соперничающих самцов, чтобы убить их. В книге "Демонические самцы: Apes and the Origins of Human Violence" приматолог Ричард В. Врангхэм и научный писатель Дейл Петерсон отмечают, что эти рейды "отличаются беспричинной жестокостью - например, отрывают куски кожи, выкручивают конечности, пока они не сломаются, и пьют кровь жертвы - это напоминает действия, которые среди людей считаются невыразимыми преступлениями в мирное время и зверствами во время войны".

Приматолог Сара Блаффер Хрди описывает жестокий характер шимпанзе на первых страницах своей книги 2011 года "Матери и другие: The Evolutionary Origins of Mutual Understanding ("Эволюционные истоки взаимопонимания"). Люди, отмечает она, могут часами находиться в тесной толпе в самолете, не прибегая к насилию, даже когда сталкиваются с грубыми пассажирами и плачущими детьми. "А что, если бы я летела с целым отрядом шимпанзе?" - спрашивает она. "Любому из нас повезло бы высадиться на берег со всеми десятью пальцами на руках и ногах, с младенцем, который все еще дышит и не пострадал. Кровавые мочки ушей и другие придатки завалили бы проходы". Другими словами, шимпанзе ужасно жестоки, а зачастую и откровенно убийственны, и они причиняют это друг другу.

Но даже такое поведение меркнет по сравнению с тем насилием, которое проявляют люди и которое оправдывается нашими моральными доводами. Шимпанзе никогда не убивали всех особей (самцов и самок, подростков и новорожденных) в конкурирующей группе; негласное поведенческое правило или норма, по которой шимпанзе живут, когда сражаются, - это устранение лишь нескольких избранных особей (обычно взрослых самцов), чтобы сделать конкурирующую группу менее угрожающей. Возможно, если бы у них были человекоподобные когнитивные способности, позволяющие им оформлять свои нормы в мораль, эти набеги были бы гораздо более масштабными и разрушительными. Но этого не происходит. Напротив, когда люди идут в бой, они оправдывают убийство целых городов, заполненных некомбатантами (включая детей), если это служит более важной (морально оправданной) цели - выиграть войну, чтобы установить мир. Именно так мы пришли к печально известной цитате "Стало необходимым разрушить город, чтобы спасти его", сказанной майором армии США, когда он оправдывал бомбардировку Бень Тре во время войны во Вьетнаме, несмотря на то, что в городе были дети. Как и многие другие моральные решения человека, решение армии убивать мирных жителей возникло благодаря нашей уникальной способности к моральному мышлению (т. е. способности формализовать, анализировать, пересматривать и распространять нормативное поведение в широких масштабах) - навыку, которого лишены шимпанзе, и причине того, что даже наши самые жестокие кузены-животные все равно менее жестоки, чем мы. Хотя совершенно верно, что человеческая способность к сотрудничеству - это то, почему, как утверждает Сара Блаффер Хрди в книге "Матери и другие", "убийства лицом к лицу гораздо сложнее для людей, чем для шимпанзе", и почему, несмотря на 1,6 миллиарда авиапассажиров в год, "пока не было зарегистрировано ни одного случая расчленения", именно эта человеческая способность к сотрудничеству дает людям (но не шимпанзе) возможность бомбить детей Бень Тре и создавать индейские школы-интернаты.

Но чтобы донести до вас мысль о том, что люди часто приходят к неоправданно жестоким нормам поведения из-за нашей сложной способности к моральным рассуждениям, я не хочу говорить о войне. Я хочу поговорить о гомосексуальности. Во введении к книге "Биология гомосексуальности" биолог Жак Бальтазар пишет, что "гомосексуальность у людей в очень большой степени, если не исключительно, определяется биологическими факторами, действующими пренатально или вскоре после рождения". Другими словами, сексуальная ориентация людей в значительной степени определяется при рождении. К такому выводу он пришел благодаря изучению однополого сексуального поведения животных, где собраны горы доказательств того, что гомосексуальность не только не является уникальным явлением для людей, но и скорее является нормой для большинства видов животных. Для ученых, изучающих поведение и биологию животных, это старая новость, поэтому Бальтазарт пишет: "Ученые, читающие эту книгу, подумают: "Мы все это уже слышали"... Но почему-то эта информация либо не попала в мир за пределами лаборатории , либо не была представлена в достаточно определенном виде, чтобы повлиять на мнение широких слоев населения по этому вопросу".

Он прав. Меня удивляет количество людей, с которыми я разговариваю о поведении животных и которые шокированы тем, насколько распространено