Молнии Великого Се (СИ) - Оксана Токарева

этот старый дурень что-то вбивал себе в голову, тут хоть небо обрушься, а сделает по-своему. Все бы хорошо, но в горах возле перевала поднялась метель.

Запертый в теснине дух ветра, тщась вырваться на просторы травяного леса, беснуясь, выводил какой-то бессвязный гимн под аккомпанемент грохочущих лавин и камнепадов. Он яростно завывал, бросая в лицо и за шиворот пригоршни мокрого колючего снега, залепляя глаза, не давая дышать. Казалось, это сам трехрогий великан, заточенный в подземных недрах за непомерную злобу и дерзость, опять пробуждается, вызывая богов надзвездных краев на смертный бой. В такую погоду путешествовать по горам мог только безумец, решивший покончить с существованием в этом мире, гонец с жизненно важной вестью или отчаявшийся беглец.

«Что яришься, сизокрылый? — попытался увещевать разбушевавшегося духа воздушной стихи Могучий Утес, — Не мы обидели твоего потомка. Мы хотим добра воину из рода Урагана! Пропусти нас в долину!» Но дух ветра не слушал Камня и продолжал свою работу, тщательно перемешивая небо и землю в единый клубок, полный мглы, снега, безнадежности и смерти.

Тьма становилась все непроглядней, метель усиливалась, столпообразные ноги зенебоков скользили и разъезжались на обледеневшей тропе. Однако Крапчатый упорно шагал вперед, звериным чутьем отыскивая тропу, минуя трещины, обходя пропасти. Он собирался доставить свою ношу, куда хозяин прикажет, в целости и сохранности, и никакие козни духов стихий не могли ему помешать.

Крапчатому, конечно, холод нипочем, оброс шерстью, как речной валун водорослями, а хозяин изволь превращаться в ледяную статую. Ни рук, ни ног уже не чувствуешь. Травяная рубаха может быть и хорошо защищает от меча, но не от холода. Для путешествия по горам у Камня имелся теплый плащ, но сейчас он согревал истерзанное тело Ветерка. Парню плащ нужнее. Для души, которая сомневается, остаться ли ей во плоти или обрести свободу, тепло не самая плохая приманка.

Где же скала, похожая на эту дхаливи? Камень напряженно вглядывался в снежную кутерьму, но перед ним неслись только безобразные тени проклятых духов и призрачные порождения Владычицы ночных теней. Ветерок уже долгое время находился в беспамятстве. Вновь переживая свой плен, этот ли, тот ли, он пытался бороться, давая отпор палачам, а на самом деле пытаясь отогнать смерть, и Камню помочь ничем не мог. Могучий Утес примерно представлял себе эту скалу, но начал опасаться, что выбрал неверный путь, когда Крапчатый неожиданно свернул с тропы и уверенно направился в сторону слепого прохода между скалами, не обращая внимания на протесты хозяина.

Оказавшись в котловине, окруженной со всех сторон отвесными скалами, Камень обнаружил в одной из стен черную щель. То был вход в пещеру. Оттуда едва заметно тянуло дымом, и Камень почти успокоился. Но осторожность — есть осторожность. В пещере могли укрываться и наемники, и еще невесть кто. Радуясь, что вой ветра заглушает шаги, Камень прокрался к пещере и заглянул внутрь…

Он увидел рыжий огонь костра и две пары испуганных глаз. В руке у Обглодыша тускло блестел нож, царевна держала арбалет.

— Где Ветерок? — спросила девушка, едва признав в облепленном снегом чудище Могучего Утеса, словно само собой подразумевая, что уж Камень-то точно должен был знать о судьбе ее жениха.

Камень хотел обнадежить ее, но почувствовал, что к его языку точно привязан мельничный жернов, и лишь неопределенно махнул рукой. Забыв сушившийся у костра теплый меховой плащ, царевна выскочила под снег, опередив Могучего Утеса и Обглодыша.

Сдурела она, что ли совсем! Пытается стащить Урагана со спины Крапчатого. Так и надорваться недолго.

— Отойди, государыня! Не женское это дело!

Большое обмякшее тело было тяжелым и неподатливым. Камень умылся потом, пока устроил Ветерка у костра. Царевна и Обглодыш как могли помогали ему.

Пока царевна осматривала раненого, Обглодыш и Камень завели Крапчатого и Гривастого в пещеру, где уже стоял, пожевывая сушеные травяные стебли, Чубарый. Затем они уничтожили вокруг все следы.

— Он не позволил мне остаться рядом с ним! — виновато закусив губу, рассказывал мальчишка. — Сказал, что я должен оберегать царевну и хранить скрижаль! Пообещал даже связать нас вместе, если его не послушаем!

— Ты правильно сделал, что последовал его приказу, — успокоил юного храбреца Могучий Утес. — Каждый должен находиться на своем месте и выполнять долг!

Царевна между тем закончила осмотр и теперь сидела возле убогого ложа больного в скорбном оцепенении. Нелегко ей нынче. Одно дело лечить полузнакомого и, в общем-то, постороннего мальчишку, другое возлюбленного и жениха, едва обретенного после долгой разлуки. Ну, ничего! Такова доля супруги воина. Всякое в жизни случается. Сначала она немного погорюет, может быть, даже всплакнет, затем достанет сумку с лекарствами…

В этот момент до Могучего Утеса дошел страшный смысл происходящего: почти никаких снадобий, кроме тех, которые знали лекари Сольсурана, в распоряжении царевны сейчас не было. Ветерок сам сказал давеча, когда осматривал ссадины Обглодыша, что немногие лекарства, привезенные им из надзвездных краев, уже почти закончились, и он надеялся пополнить их запас в Граде Вестников. И вот теперь все, чем могла помочь ему царевна — еще раз более тщательно и осторожно обработать раны, положить на пылающий лоб снег, влить в рот несколько глотков медового отвара и ждать до утра, улавливая, как бьется в иссеченной клинками груди упрямое сердце, да прислушиваясь к надсадному, свистящему, прерывистому дыханию.

Обглодыш, кажется, быстрее Камня уразумевший, что к чему, молча достал из седельной сумки скрижаль и положил ее в изголовье больного:

— Это должно помочь! — с уверенностью проговорил он.

Царевна благодарно кивнула, пряча мокрые от слез глаза.

— Не плачь, госпожа, — осторожно тронул Камень ее за рукав. — Волей Великого Се все еще обойдется!

Девушка тихо и жалобно всхлипнула.

— Почему это всегда должен быть именно он? — не скрывая отчаяния, проговорила она. — Почему одни получают звания и награды, а на его долю достаются только боль, кровь и незаслуженные обиды?

— Под этим небом он заслужил немало и наград, — не без гордости заметил Камень, имея в виду, конечно, кольца доблести.

— А сколько новых ран! Я же видела шрамы!

— Такова доля воина, — пожал плечами Камень. — Иные погибают в первом же бою, а твоего Ветерка Великий Се хранит.

— Хранит? — переспросила она. — Для чего? Для новых испытаний? Что выпытывали эти? Неужто им мало было клеветы, которую они возвели не только на него, но и на добрых людей, давших ему, изгнаннику, приют? Что они хотели узнать? Потайной ход, ведущий в Гнездо Ветров, место, где сокрыты Молнии Великого Се?

— Пока что только место, где скрываешься ты, госпожа — сказал Камень.

Царевна побледнела.

— Ты хочешь сказать… —