Узы ненависти (СИ) - Кит Тата

Арчи подхватывает меня под бедра и садиться со мной, усаживая сверху. На мгновение разорвав поцелуй, снимает с меня майку и отбрасывает в сторону. Затвердевшие соски касаются разгоряченной кожи его груди.

Мужчина снова приникает ко рту и прикусывает нижнюю губу, слегка оттягивая её, ласкает языком.

Его рука ложится мне на затылок и слегка тянет за волосы назад, заставляя запрокинуть голову и подставить шею под влажные поцелуи. Другая рука гладит грудь, захватывая в плен пальцев твердую горошину соска.

Из легких вырывается стон, когда его губы накрывают вершинку груди, дарую горячую истому внизу живота.

Арчи вновь прокладывает дорожку влажных поцелуев вверх по моему горлу и захватывает в сладкий плен губы. Целует трепетно, словно впервые и вновь обрушивается горячей лавиной противоречивых чувств. Грубо сминает губы, кусает. Сильные пальцы до боли впиваются в бедра.

Кажется, что с каждым новым поцелуем и моим трепетным ответом на его ласки, в нем словно просыпается зверь, что желает поглотить меня всю без остатка.

— Мне больно, — выдыхаю ему в губы, но он не слышит. Охватываю его лицо ладонями, так, чтобы он смотрел мне в глаза. — Артур, ты делаешь мне больно.

Руки замерли на талии. В его серых глазах, затуманенных желанием, блеснула сталь.

— Не называй меня так, — в тихом голосе мужчина неприкрытая угроза.

— Почему? Ведь это твоё имя.

— Арчи — вот моё имя.

— Это твоя кличка, а не имя, — не унималась я. Чувствуя, что он на грани сорваться и сравнять меня с землей, настойчиво, у самых его губ, шепотом повторила. — Артур.

Сдерживая рвущийся наружу гнев, мужчина скинул меня на кровать и подошел к панорамному окну.

Голова опущена, кулаки сжаты.

Секунда. И он с силой бьёт по стеклу, от чего оно покрывается маленькими трещинами, словно паутиной.

Мужчина тяжело дышит и, не оборачиваясь, произносит:

— Не делай из меня плюшевого медвежонка. Ты понятия не имеешь, какой я человек и на что способен.

Встала с постели, подобрала майку с пола и торопливо надела. Недолго думая, всё же подошла к мужчине. Остановилась за его спиной, подняла руку, но так и не решилась прикоснуться к разъяренному Арчи.

— Нет, — тихо начала я. — Я знаю, что ты за человек и на какую жестокость можешь быть способен. Ты точно не медвежонок и далеко не плюшевый. Ты — зверь, который в силах контролировать всё и всех, кроме самого себя. Потому что ты боишься. Ты боишься себя настоящего. Малейшее проявление собственной слабости воспринимаешь как угрозу и начинаешь ломать других, лишь бы они не успели заметить, что ты тоже человек, который способен чувствовать. Способен на гораздо большее, чем расчетливую жестокость.

Мой внутренний маньяк-самоубийца заставляет идти до конца. И тот факт, что Арчи не попытался меня заткнуть, лишь свидетельствует о том, что я права.

Подошла ближе, сократив между нами расстояние. Прикоснулась руками к его спине, от чего он напрягся, но не попытался меня оттолкнуть. Провела ладонями по теплой коже вниз.

— А что, если я сделаю так? — прижалась грудью к его спине и обхватила его талию руками, обнимая. — Ударишь?

Мужчина молчит, опустив голову. Лишь тяжелое дыхание и учащенное сердцебиение выдаёт его внутреннюю борьбу.

— А, если я сделаю так? — произношу шепотом и нежно целую его в спину. Прямо туда, где раскинуло свои широкие ветки дерево его татуировки. Татуировки, на которой изображено дерево с качелями, очень сильно похожее на то, что видно из окна его комнаты. — Убьёшь?

Арчи отрицательно покачал головой. Положил свои ладони поверх моих рук и переплел наши пальцы. Потянул на себя, заставляя сильнее прижаться и крепче обнять.

— Что ты со мной делаешь?

Его шепот едва слышен.

— Обнимаю, Артур, — так же тихо ответила и прижалась щекой к спине, чувствуя его бешенное сердцебиение. — И доказываю, что людей можно менять не только жестокостью. Ведь так?

Тяжело вздохнул и усмехнулся:

— Не знаю. Я нихрена не знаю.

— Думаю, мне лучше уйти в свою комнату. Тебе лучше побыть одному.

Без сопротивления высвободила свои кисти из плена его теплых ладоней и не оборачиваясь покинула комнату.

Ему нужно побыть наедине с собой. Я и так позволила себе слишком много. Больше, чем нужно было.

Михаил бы прав — мы изменились. Оба.



Глава XXVI

Впервые мы выехали в город днем, при свете солнца. За окном внедорожника проплывала бесконечная, таинственная тайга, которая манила своей безграничностью и свободой. В своих привычных серых буднях никогда не замечала ее величия, видела лишь лес, просто ёлки. Но не сейчас, когда рядом со мной сидел мужчина, являющий собой ту самую тайгу — безразличный, холодный, но за мощным фасадом прячется что-то, что недоступно человеческому глазу. Что-то, что притаилось под слоем вечной мерзлоты, ожидая согревающих лучей.

Я наслаждалась видом из окна, в то время как Арчи не самым нежным тоном разговаривал с кем-то по телефону. Ясно было только одно — у него что-то не клеилось и очень скоро полетят чьи-то головы.

В любом случае, вдаваться в подробности его бизнеса и возможных проблем, я не хотела. Во-первых, я в этом ничего не понимаю, а, во-вторых, его личные дела меня совершенно не касаются. Мне более, чем достаточно того, что я вижу в нем ежедневно, чтобы понять, что деньги достаются ему ценой крови и не всегда его собственной.

Внедорожники въехали в город, по улицам которого я могла спокойно гулять всего два месяца назад, не подозревая, что когда-то буду мечтать о том, чтобы мокнуть на остановке под дождём, ожидая автобус, который увезет меня в университет или домой.

Ещё совсем недавно я могла позволить себе ходить в кинотеатр с одногруппницами или же сидеть в одиночестве за дальним столиком кафе и писать курсовые.

Казалось, что все это осталось в прошлой жизни или вовсе было не со мной. Будто то, что есть сейчас — так и было всегда. Словно не было никаких «до».

Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, но оказалось, что и с плохим вполне можно сосуществовать и даже свыкнуться. Нужно только немного потерпеть.

Наш картеж, состоящий из трёх внедорожников, остановился у здания городского драматического театра, мимо которого я ежедневно проезжала на автобусе, спеша по своим делам, но так ни разу не побывала внутри.

Роскошное белоснежное здание театра с массивными колоннами, выбивалось из серых однообразных коробок жилых домов и блестящих вывесок магазинов. Казалось, что сам Зевс соорудил его близ городской площади, чтобы показать всем смертным, как нужно строить.

У массивного крыльца театра нас встретил мужчина лет сорока, с висящей у него на локте пышногрудой брюнеткой в красном платье и вызывающем макияже.

Пока мужчины обменивались рукопожатиями и взаимными любезностями, брюнетка оценивающе рассматривала моего спутника, призывно закусывая нижнюю губу.

— Добрый день, Дарья. Я Андрей Павлович, — обратился ко мне мужчина, в черных волосах которого проглядывала седина. — Рад, наконец, видеть вас воочию, а не только по рассказам Артура Давыдовича.

Андрей Павлович, поцеловал тыльную сторону моей ладони и с искренней улыбкой заглянул в глаза.

Этот мужчина был абсолютной противоположностью Коновалова, хотя бы потому, что не попытался раздеть меня глазами при первой же встрече.

Арчи приобнял меня за талию и притянул ближе к себе, давая понять, что с любезностями от Андрея Павловича пока хватит.

— Что ж, Артур Давыдович, пройдем в театр. А пока наши дамы наслаждаются спектаклем, мы с вами обсудим рабочие вопросы, — предложил мужчина, приглашая свою спутницу войти в широкие двери театра.

— Ну, масечка, — начала канючить брюнетка писклявым голоском. — Ну, я не хочу без тебя смотреть спектакль. Я хочу с тобой.

— Лена, я никуда не денусь. Мы с Артуром Давыдовичем будем сидеть немного в стороне от вас, чтобы не мешать вам своими скучными разговорами, наслаждаться постановкой.