Нихилени - Мирланда Ойтен

соображать, что же ответить человеку перед её дверью.

— Ты меня простишь?

— Я не знаю, — Ан решила не врать. Ей действительно надо было подумать, как быть дальше. Кроме ревности Кела её напугала своя собственная вспышка. Она не помнила, как била брата и как кричала на него. Это пугало не меньше, чем внезапная вспышка ревности.

Ревности! И к кому — к её собственному отцу!

Кел медленно кивнул.

— Сколько тебе надо времени, чтобы подумать?

Этого Ан тоже не знала.

— До экзаменов, я думаю. Осталось немного.

Брат снова медленно кивнул.

— Хорошо.

Он осторожно наклонился вперёд. Ан на мгновение замешкалась, и подставила для поцелуя щёку. Экзамены ещё не скоро. Она успеет подумать.

14

На месте Ан осмотрела лапу Кела и ногу монашека. План уходить пришлось скорректировать. Ан снова развела огонь, наложила из тряпки компресс на ногу монашека, потом закрепила фонарь на одном из стульев и принялась менять порванные мышцы на лапе Кела. Священник прижался к огню и молча наблюдал, как она копается внутри зверя. Огонь-камень ещё горел в его нутре, и он по-прежнему не сильно мёрз. Может, камня хватит дойти до моста, а там Ан уже куда-нибудь парня сбагрит.

— Ан, откуда он у тебя? — наконец, тихо спросил Меркий.

— Кто?

— Этот зверь… Кел.

— Подарили, — Ан затянула ключом стяжки и вернула на место боковую пластину. Шептунья отогнула её край. Придётся искать кузнеца для настоящего ремонта. Или хотя бы нормальную мастерскую. И почистить все сочленения, руки теперь по локоть в смазке и грязи.

— Твой отец?

— Нет, — после паузы Ан добавила. — Брат.

— Он был, наверное, великим кудесником!

— Он был учёным.

— И он создал… такое? Своими руками? Простой смертный человек?

— Слушай, ты на что намекаешь?

Святоша смутился.

— Ни на что, просто… ты убила разрушителя!

— Чего? — Ан окончательно перестала понимать, что этот дурак несёт. Может быть, он от страха помешался?

— Ты убила колдуна! Он же знал чёрную магию разрушителей! — Меркий взволнованно взмахнул руками. — А кто может знать эти мерзкие секреты, если не настоящий разрушитель? Кто ещё мог приручить этих проклятых тварей, кто мог принять облик Эмета? Только разрушитель! Он мог испепелить тебя одним взглядом! Но не сумел!

— Испепелить одним взглядом? — уточнила Ан. — В пепел?

— Да! Он подчинил себе тварей разрушителей! Кем он может быть, если не одним из них? А ты… Ты убила его! Ты…

— Ведьма, что ли? — подсказала Ан и фыркнула. Меркий замотал головой.

— Нет, я не это хотел сказать!

— Брось. Я не ведьма, и стра-ашной магией разрушителей не занимаюсь, — Ан размотала лапу Кела и отпустила его. Зверь немедленно кинулся проверять починенную лапу и кружить между кадок и горшков с землёй.

— Тогда кто ты?

— То есть, кто? — Ан убрала инструменты и принялась разглядывать свой шлем. Шептунья и его помяла! — Я человек. Чего тебе ещё надо?

— Ты не обычный человек, — возразил Меркел. — Обычные люди не живут в таких местах, не убивают тварей одним ударом и не могут колдовать.

— Я здесь не живу, святоша. Я мимо иду.

— Колдовать обычные люди точно не умеют!

— Ты идиот? Когда я колдовала?

— Ты убила тварь разрушителей!

— Я не колдовала, — отрезала Ан.

— Мерзких тварей разрушителей можно убить лишь колдовством или верой в свет Прародителя! — не сдавался святоша. — Но ты не веришь в Его свет, значит, ты вед… умеешь колдовать!

— Не умею, — Ан хмуро посмотрела на Меркела. — И не верю. Эта ваша вера — чушь и бред.

— Это не бред! — взвился чернорясый. — Прародитель существовал! Он построил этот мир, этот Город и десятки других, он был Богом, который научил нас всему, что мы знаем!

Ан искренне рассмеялась.

— И чего же этот бог умер?

— Проклятые разрушители убили его и разрушили всё, что Он построил! — с жаром выпалил Меркий. — Они разрушили наш мир, они разрушили города и порядок! Из-за них умерли тысячи людей, а жизнь оставшихся превратилась в ад.

"Ну, вот", Ан вернулась к разглядыванию шлема. Остальные доспехи тоже пострадали. Левый наплечник теперь постукивал, и пальцы мёрзли. Шептунья всё-таки повредила систему обогрева? На сколько ещё хватит её костюма? Топливо для них стало не просто баснословно дорогим, им перестали торговать. Люди уже не знали, для чего оно нужно. Некоторые разбирали колбы с топливом и использовали его как магический ингридиент или вовсе — лекарство.

Лекарство получалось хорошее, правда, всего лишь от глупости и жизни.

— Это не шутки, это правда! Всё, о чём я говорю — это правда! — продолжал выкрикивать Меркий. — Это написано в священных книгах!

— Ты ещё скажи, что веришь, что он переродится.

— И он переродится! Тогда мир вернётся на круги своя, и такие, как ты, пожалеют, что сомневались в Нём.

— Так, уймись, — Ан протёрла линзы и отложила шлем. — Я всё это уже слышала, а ты не Осан.

— Это всё потому что ты своим умом не можешь понять божественных слов мудрости! — Меркия явно несло. Он носился вдоль огня туда-сюда и размахивал руками. То ли от страха, то ли от пережитого шока, но он не следил, что выкрикивал и не обращал внимания, что собеседница настроена уже далеко не мирно.

Ан подняла на него взгляд.

— Чем я не могу понять эту чушь?

— Своим умом, — Меркел наставил на неё указательный палец. — Ты невежественна, глупа и занимаешься неугодным делом. Поэтому ты не можешь понять всей красоты учения Прародителя и его детей!

— То есть, я спасла твою шкуру, но понять эти бредни не могу?

— Вот, ты опять называешь это бреднями, даже не пытаясь разобраться!

— Прекрати проповедовать.

— Это всё потому, что ты занята противоестественными для своего рода делами, вместо того, чтобы встать на угодный Ему путь труда и верности!

Ан повертела в руках дробовик и решила, что почистит его чуть позже.

— Это какой угодный ему путь?

— Ну… — Меркий наконец-то замолчал. Ан поднялась на ноги и потянулась. — Семья, мирная жизнь, труд на земле, рождение детей и смиренное служение Ему.

Ан в этот момент зевнула и подавилась смешком.

— Рождение детей, говоришь?

— А почему бы и нет, — от былой уверенности в голосе Меркия не осталось ни следа. — Всякий человек, особенно если он твоего… пола, обязан оставить после себя потомство. Это старый и непреложный закон человеческой природы.

— И где он записан?

— В священных книгах…

Ан закатила глаза.

— Это не смешно! В них собрана мудрость сотен поколений! Мудрость людей, которые жили здесь до! Которые построили вот этот город, понимаешь?

Ан всё-таки расхохоталась.

— Это не смешно! — закричал священник. Ан