До свидания, Натанаел ! - Карен Симонян

Она повернулась, подошла к стене, где висело зеркало, смущенно улыбнулась, склонила голову, но не удержалась и опять глянула.

- Нравится? - слросил я.

Нвард молча кивнула головой.

- Знаешь, откуда?

- Раскопки делал?

- Нет. Нашел в сундуке.

- В котором библиотека?

- Ага...

- Может, это очень ценная вещь? - забеспокоилась Нвард.- Ведь старинная. Нат ее видел?

- Я думаю, она к библиотеке никакого отношения не имеет. Наверное, случайно оказалась в сундуке.

- Но Нату я обязательно покажу,- решила Нвард.

- Как знаешь. Только ты пока немножечко поноси ее, ладно?

Нвард улыбнулась.

- Если, ты этого очень хочешь, пусть так и будет.

Дверь в комнату осторожно открылась. Я был уверен, что это брат, и крикнул: - Рубен?

Это действительно был он.

- Не помешаю?

- Что вы,- запротестовала Нвард. - Я, наверное, вам помешала. Работали?

Рубен подошел, погладил Нвард по волосам, от которых всегда очень приятно пахло, и улыбнулся.

- Хорошая у вас дружба,- сказал он.- Завидую вам.

- Я пришла на минутку, нам с Тиграном надо к ребятам... Можно, он пойдет со мной?

- Конечно,- сказал Рубен.

- А у вас друга нет? - поинтересовалась Нвард.

- Наверное, есть,-улыбнулся Рубен.-Трудно сказать... В этом вопросе люди иногда ошибаются.

- Вы тоже? - спросила Нвард.

- Я тоже... И довольно часто. Трудно это...

- Дружить? - спросил я.

- Нет, сохранить дружбу,- сказал Рубен.- Сделать так, чтобы ваша дружба никогда не иссякла, как бы ни сложилась жизнь,- это очень важно. Если даже жизнь разведет в разные концы света, очень важно иметь уверенность, что есть хоть один такой человек, очень близкий и преданный, который помнит тебя и придет тотчас, только позови его, придет и будет опорой... А все остальное пустое. - Рубен грустно улыбнулся.- Пустое! - повторил он.Любовь, родственность... Все это хорошо. Но самое главное - дружба. Та теплота, которая через тысячи километров доходит до человека.

Нвард и я удивленно смотрели на брата.

- Вы торопитесь, идите,- предложил Рубен.- Я с удовольствием поговорил бы с вами, но и это мне не поможет. Хотя чуточку снимет грусть...

Мы молчали. Я очень хотел что-то сказать. Но никак не находил слова, которые, я чувствовал, необходимы брату.

- Пойдем,- вполголоса предложила Нвард.

Рубен, улыбаясь, подтолкнул нас обоих к двери... На улице, сразу очнувшись, я спросил:

- А куда, мы идем?

- Красиво как,- словно не расслышав меня, сказала Нвард, играя цепочкой. Потом добавила: - Идем в больницу.

- В больницу? - удивился я.

Мы свернули влево, и посреди улицы я увидел Рыжего Давида и Леонардо Серобо. Можете себе представить, что сделалось со мной при виде их!

- Давно ждете? - спросила Нвард.

- Не очень, - пожал плечами Леонардо Серобо.

- Нет, - сказал Рыжий Давид.-Мы только подошли.

- А цветы? - спросила Нвард. - Забыли?

- Не забыли,- нараспев проговoрил Леонардо Серобо и вытащил из-под рубахи букетик полевых цветов.

Нвард осмотрела букет и одобрительно кивнула головой.

Не дойдя до конца улицы, мы свернули в соседний переулок, где среди двухэтажных домов выделялось здание, построенное из особенного, какого-то гладкотесаного серого камня. Это, пожалуй, было одно из самых больших строений Лусашена. С широкими, окнами, с садом, цветником и бассейном. Над главным входом на черной и блестящей доске золотыми буквами было написано: "Городская больница".

Вслед за Нвард мы смело вошли в приемную. Там нам показали окно, где дают пропуска. И вот, все в белых халатах, мы поднялись на второй этаж.

- "Хирургическое отделение",- прочитал я у двери.

Пол в длинном коридоре блестит. На стенах несколько картин в больших рамах. Две из них - пейзажи, на третьей нарисован кувшин с цветами, а напротив кувшина изображен человек в темном костюме, уставившийся в одну точку, под мышкой у него рулон ватмана и рейсшина.

У одной из дверей Нвард остановилась.

- Решайте,- сказала она,- кто войдет первым.

- Каро разве здесь? - с волнением спросил Рыжий Давид.

- Здесь, - ответила Нвард.-Ну, так кто идет? Ты, Тигран?

Рыжий Давид потянулся к ручке двери. Ему не терпелось, очень хотелось посмотреть, как пират выглядит после операции.

- Подожди. Сперва пусть войдет Тигран,- сказала Нвард.

- Я?

- Потом Сероб,.- не ответив мне, предложила Нвард. - Цветы поставишь в вазу. Долго сидеть нельзя. Папа сказал, что больного на второй день после операции вообще-то нельзя беспокоить. Но все же разрешил.

- Знакомство - дело полезное, - хмыкнул Сероб.

- А o чем с ним можно говорить? - спросил Рыжий Давид.

- Обо всем... Только смешить нельзя. Швы разорвутся... Входи, Тигран..

Я растерянно посмотрел на них. Очень глупое у меня положение. Но делать нечего, я осторожно толкнул дверь.

В палате было светлее, чем в коридоре. Здесь стояло четыре кровати. Две свободные. Слева от двери лежал Иезуит Каро, а под самым окном - Акоп, из соседнего квартала.

Я его сразу узнал по длинным ногам, которые вылезли из кровати,- он был самым высоким человеком Лусашена.

Я остановился в нерешительности.

Иезуит Каро повернул голову в мою сторону. Бедняга сначала не понял, что происходит, но потом глаза его, может, от удивления, а может, и от страха как-то округлились, и выражение лица сделалось глупым-преглупым. Но это только на минутку. Иезуит беспомощно огляделся, но, увидев входящих вслед за мной Леонардо Серобо, Нвард и Рыжего Давида, успокоился: понял, что жизни его ничего не угрожает, и даже улыбнулся.

Леонардо Серобо подошел к тумбочке, на которой стояла вазочка, поставил в нее цветы и робко проговорил:

- Вот пришли... Как ты?

Губы Иезуита Каро беззвучно зашевелились.

- Температура есть? - спросила Нвард и глянула на табличку на задней стенке кровати.- Ничего, не очень высокая. Больно?

Иезуит Каро отрицательно покачал головой и снова улыбнулся.

- Не смейся,- испуганно закричал Рыжий Давид.Швы лопнут.

- Не лопнут,- успокоил его Длинный Акоп.

Он неподвижно лежал на спине. В ногах высился какой-то прибор с колбочками и трубочками. Колбочка побольше была наполнена прозрачной жидкостью, которая по капельке стекала в резиновую трубку. А к концу этой трубки была прикреплена большая иголка, всаженная прямо в ногу Длинному Акопу. Я посмотрел, посмотрел, но так и не понял, для чего все это.

- Сколько дней будешь лежать? - поинтересовался Леонардо Серобо.

- Ерунда,- вместо Каро ответил Длинный Акоп. - После операции слепой кишки лежат дней десять, не больше. Вот мне потруднее. Я уже со счету сбился. Желудок оперировали. "Питаюсь" одной глюкозой... Тигран, ты сегодня никого из моих не видел? Как они?