Врачебная ошибка - Ирина Градова

– Убийства?! – гневно перебила я подполковника. – Ну, знаете, Артем Иваныч, это уже ни в какие ворота! Я проработала бок о бок с Кирой много лет и знала ее как облупленную…

– Правда? – перебил он. – Знали, что она ворует «списанные» наркотики? Знали, что ее сын – наркоман? Что муж претендует на часть ее квартиры?

Я умолкла. Карпухин прав: несмотря на годы общения с Кирой, я понятия не имела о ее личной жизни. Разве теперь я могу с уверенностью сказать, что она не способна на преступление?

– И все же, – упрямо проговорила я, решив защищать Киру до конца, – ее человеческие качества мне хорошо известны. Она не могла никого убить – ни за деньги, ни из-за шантажа! Кроме того, вы же сами говорили, что у Георгиади для такого акта недостаточно причин: подумаешь, мухлевала с квотами – это еще доказать надо, а учитывая тот факт, что вместе с Ниной погибли и все доказательства, так и вовсе невозможно!

– Кое в чем вы, несомненно, правы, – к моему облегчению, согласился Карпухин. – Нам затруднительно будет доказать связь Георгиади с Шемякиной с учетом гибели последней. Придется повторно опросить всех, с кем говорила Нина, на предмет нецелевого использования квот.

– Это будет нелегко, – заметил Андрей. – Как узнать, с кем она говорила, если записи отсутствуют, а она сама ни с кем не делилась своими источниками? Кстати, как дела с ноутбуком Нины?

– Как в воду! Однако посторонних в ее квартире не было: замок не взламывали. Думаю, только Скоробогатов сможет нам помочь: кому, как не любимому человеку, Нина могла рассказать о своем расследовании?

– Он тоже пропал, – усмехнулся Андрей. – Тяжело тебе приходится, Артем Иваныч, – не позавидуешь!

– Ничего, – махнул рукой подполковник, – есть, в конце концов, Митин… Я хочу добиться ордера на осмотр дачи Митиной.

– Дачи? – удивилась я. – При чем здесь дача?

– У Марии был загородный дом, и там могут найтись какие-то зацепки.

– А Митин что говорит?

– Что в жизни на этой даче не был, да и жена его туда при нем ни разу не ездила: он даже не знает, где она находится. Зато одна из коллег Марии подробно описала место, сказав, что однажды хозяйка устраивала там выездной корпоратив для сотрудников.

– Тебе не дадут ордер, – вздохнул Андрей. – На каком основании?

– На том основании, что я возобновляю дело о пропаже Марии Митиной.

– Что?

– Что слышал. Оно было не закрыто, а приостановлено – иными словами, отложено в долгий ящик. Это означает, что я, ввиду вновь открывшихся обстоятельств, имею право получить ордер.

– Но в тот, первый раз разве дачу не обыскивали? – спросила я. – Ведь Митин подавал в розыск?

– Обыскивали. А я притащу на участок Митиных экскаватор и все там вспашу: если тело зарыто на их земле, я обязательно его найду.

– Что ж, удачи, – пожелал Андрей.

В этот момент в комнату вошла Жанна. Я заметила, что она выглядит спокойной, несмотря на пережитое, и восхитилась ее силой воли: если бы мне пришлось перенести то, что выпало на ее долю, вряд ли я смогла бы вести себя столь же достойно!

– Комната великолепная! – восхищенно сказала она, обращаясь к нам с Андреем. – Не знаю, как мне вас и благодарить!

Девушка не видела домоправителя, с хмурым выражением лица стоящего в тени за ее спиной. Я заметила Раби, но он в мою сторону не смотрел: взгляд его темных глаз был устремлен в спину Жанне, словно он пытался прожечь дырку в ее блузке. Я открыла рот, чтобы спросить, чего он хочет, но домоправитель вдруг сделал шаг назад и скрылся из виду.

– Значит, вы работаете с папой?

Прозрачные глаза Ларисы смотрели на Леонида с нескрываемым интересом. Они лучились доброжелательностью, и он невольно подумал, что эта женщина не похожа на большинство тех, с кем ему приходилось иметь дело. Она казалась юной и одновременно многое повидавшей. Леонид знал историю Ларисы: бывшая наркоманка, посаженная на иглу сожителем, уголовником-рецидивистом, затем попавшая в секту и освобожденная при помощи Агнии и отца – да об этом хоть книгу пиши! Однако Лариса, судя по всему, не растеряла ни веры в людей, ни какого-то детского удивления окружающим миром, и этого Кадреску не понимал. Как не понимал и того, почему его так интересует эта молодая женщина. «Мамзели в беде» его не привлекали, как не привлекали дамы с детьми: он терпеть не мог этих вечно орущих, чего-то требующих младенцев, воюющих с окружающими за внимание собственных родительниц. Леонид давно решил для себя, что не станет отцом, и он отлично знал, как обеспечить тотальный контроль над данным процессом: он сделал вазектомию еще до тридцати и с тех пор ни секунды не волновался о последствиях секса.

Но с Ларисой все по-другому. Она представляла собой загадку, которую Кадреску было бы весьма лестно разгадать. Он понятия не имел, что, заходя в салон красоты, нос к носу столкнется с дочерью шефа. Обычно патолог посещал одно и то же место, так как являлся человеком привычки. В тот день ему просто необходима была стрижка, а записаться заранее он забыл. Прокол – как правило, Кадреску не забывал о важных вещах. К таковым относились уход за собой, спорт, собаки и работа. И вот, на тебе – запамятовал! Пришлось импровизировать. Леонид зашел в первый попавшийся салон, показавшийся ему достаточно дорогим, чтобы не испортить безупречный внешний вид. Его встретила потрясающе хорошенькая администраторша, в которой Кадреску не сразу узнал дочь босса. Она узнала его первой. И вот, получив свою услугу и оставшись довольным, Кадреску решил, что просто обязан пригласить Ларису на чашечку кофе.

– Значит вы работаете с папой?

Она улыбалась, совсем чуть-чуть.

– Да, в ОМР, – кивнул Леонид.

– И c Агнией?

Лариса из-под ресниц разглядывала этот образчик мужской красоты. Патологоанатом, казалось, сошел с обложки журнала. Единственным, что диссонировало с аппетитным обликом, были его глаза – черные, бездонные, как у демона из преданий. Демон. Его образ преследовал ее с первой встречи – там, у больницы, где Агния впервые представила их друг другу. Лариса не думала, что с ней может произойти что-то подобное, ведь после всего пережитого она должна держаться от мужчин как можно дальше. Так она и делала: в салон приходили вполне себе респектабельные мужчины, и мало кто из них противился искушению пофлиртовать. Она была неизменно вежливой, шутила, улыбалась, но на все пассажи в отношении встреч после работы отвечала отказом. Лариса знала, что многие приходят, только чтобы лишний раз ее увидеть, как знала и то, что именно на это рассчитывала ее хозяйка, взявшая девушку без опыта работы. Внешность Ларисы призвана была привлекать клиентуру, и она отлично с этим справлялась. Молодая женщина осознавала, что, кроме привлекательной оболочки, она мало что может предложить. Образования Лариса не получила – сама виновата – так о чем ей разговаривать с умными людьми? А ее всегда тянуло к умным и образованным – таким, как ее отец или Агния. Или вот этот мужчина, сидящий напротив. Лариса знала Леонида Кадреску заочно. Из разговоров Агнии и отца она поняла, что это человек, с которым нелегко иметь дело, и все же оба они ценили патологоанатома за профессионализм. Лариса понимала, что не может соответствовать Леониду, и все же ей приятно было хоть на короткое время оказаться с ним рядом, втянуть ноздрями приятный запах чистого тела и дорогого парфюма, смотреть на его длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями… Господи, о чем она только думает!

– С папой непросто работать? – спросила она. – Он очень хороший, но…

– Я понимаю, о чем вы, – кивнул Леонид. – А кто из нас подарок? Я, к примеру, вообще удивляюсь, как они с Агнией меня терпят. Значит, и мне следует делать то же самое.

– Вы откровенны! – рассмеялась Лариса. Смех у нее оказался звонкий, словно колокольчик (Леонид удивился, что ему на ум пришло столь банальное сравнение). – Мало кто осмелился бы так говорить о папе!

– Он весьма терпим, если речь идет о пользе дела. Нам необязательно друг друга любить – достаточно простого уважения.

– Вы правы, – кивнула Лариса, стерев улыбку с лица, о чем Леонид почему-то тут же пожалел. – Простите, я с трудом нахожу темы для беседы: вы ведь знаете, что у меня в последнее время было не много возможностей социализироваться?

Он снова кивнул, решив, что такого ответа вполне достаточно: никто не любит говорить о собственных неудачах. Однако Лариса, похоже, и в этом отличалась от остальных.

– Я думала, вера поможет, – продолжала она задумчиво. – Даже в церковь ходила – каждую неделю!

– Зачем?

Церковь для Кадреску была сродни походам к психоаналитикам: занятие абсолютно бесполезное, хотя второе, конечно же, обходится дороже первого.

– Думала, поможет, – ответила на его вопрос Лариса.

– Поможет – в чем?

– Забыть прошлое, начать новую жизнь.

– И как?

– Не помогло, – грустно улыбнулась она. – Иногда я жалею о том, что не отношусь к «истинно верующим» – они такие умиротворенные, уверенные!