Кот - Сергей Буртяк

Вспомнив первую встречу с Бородой, Егор не то чтобы загордился, но подумал, что этот эпизод, пожалуй, оправдывает его рождение на свет в мужском обличье и может помочь ему взбодриться, вернуть себе животные проявления, которые понадобились теперь для решающей битвы за жизнь. А история эта такая...

Вспоминает Егор Мельников. Ну, то есть представим, как он мог бы об этом рассказать.

Мельников работал тогда художником в одной телекомпании, расписывал задник для плохой передачи...

Глава восемнадцатая. СИНЯЯ БОРОДА

Как бы рассказ

Егора Мельникова

Был дикий холод. Мы с Юрцом, нашим оператором, вышли из офиса и поперлись к метро. Накачались прилично, праздновали день рождения Ирки Мравян, пили водку из глиняных кружек с такими смешными мордами - ей подарили, - а потом, когда все разошлись, еще пиво нашли, в холодильнике неделю стояло. Очаковское. Допили и вышли. Идем, за искусство болтаем.

- А скажи, Егорий, - говорит Юрец задушевно, - видел ли ты новую "Лолиту"?

Я говорю:

- Это полное дерьмо.

- Да, - вздыхает Юрик, - и я не смотрел... Хотя надо бы... Сотая версия. Юбилейная.

Дошли до метро, а там - на Сухаревке - решили еще пивка. Денег хватило на одну бутылку. Мы ушли за палатки, туда, ближе к "Чебуречной", знаменитой андерграундной точке прошлого века. О жизни трепались, курили. Юрка в брак собирался, а девушка его - нет. Ну, в общем...

Потом сигареты кончились, а курить хотелось очень. Денег нет, курить охота. Я смотрю - кучка народу неподалеку. Пошел к ним. Подхожу, смотрю: шумят, толкаются - отдыхают. Не успел спросить, один у меня уже сигарету стреляет. Я говорю, мол, нету, сам хотел стрельнуть.

Ну и так, слово за слово, стали общаться. Тут мне один предлагает с ним на руках побороться, арм-рестлинг. А... нет, он не предлагал. Что-то мы с ним зацепились и стали бороться руками; я чувствую - валю его. Познакомились. Он был Тагир. Ну и сейчас - Тагир. Если жив.

В общем, поборолись просто, чуть-чуть, в шутку, потом он стал предлагать бороться на шампанское. А я пьяный, и все мне по барабану. Мелькнула, правда, мысль, что кидалы. Если бы по трезвому, я бы не стал, а так...

Стали мы с ним бороться, а у него вдруг силы появились. Ну точно, думаю, кидалы. Тут их как-то больше стало, окружили. Смотрю - Юрец подтянулся, но в круг его не пускают. Чувствую, Тагир меня теснит. Тогда я локоть упер в живот и держу руку под прямым углом. Это намертво. Тагир уже почти висит на мне. Так и не разогнул руку. И уже я потихоньку начинаю его перебарывать.

Тут он вырывается и кричит, что победил. Все кодло, естественно, вписывается за него, все чернозадые. Болельщики. Юрца совсем оттеснили. Тагир мне говорит - давай шампанское или бабки, вот он щас сходит и будем вместе выпивать. Я отвечаю: с какого бы?.. А он, мол: я победил. Я говорю: ничего себе победил! Это ничья, ты мне руку не до конца разогнул! Он заводится, эти его подзуживают, я тоже чего-то там... - пьяный. Он говорит, ты не мужик, слово не держишь, проспорил, а бутылку зажал. Таких, дескать, наказывать надо. Достает ножик-бабочку, раскрывает веером в воздухе и говорит: я тебя щас порежу.

Тут меня зацепило. Ах ты, думаю, козел, ты ж ни одного слова русского нормально произнести не можешь, а выделываешься, как султан в гареме, ну давай, попробуй-ка, тварь. В башку стукнуло, тормозов никаких. Я тогда в длинном плаще был. И почему-то, хоть и холодно, он у меня был расстегнут. Ну, я этому прямо в глаза смотрю, и такая злость во мне, что разорвать могу просто руками. Но сдерживаюсь. Распахиваю плащ и делаю шаг. Вплотную. И говорю, негромко, без интонаций:

- Ты если нож достал - бей. Но если промажешь, падла, и я жив останусь, я тебя прямо тут, голыми руками порешу. Понял? Ну давай.

И стою молча, с распахнутым плащом, и в глаза ему смотрю со всей ненавистью, какая во мне есть. Он сначала пытался тоже мне в глаза смотреть, ответно, а потом вижу: стухает, начинает менжеваться, все, думаю, сдох, хлипкий попался. Тагир... блин. Кошак ты дрипаный, а не Тагир. Смотрю, он уже хихикает - вроде это шутки были. Засуетился, мне нож свой протягивает, рукояткой вперед, и говорит:

- Ну ты мужик!.. Уважаю. Держи, братан, забирай себе. Типа, не обделался.

Я на нож не смотрю - смотрю ему в глаза. Не нужен мне, говорю, нож твой.

Он особо не настаивал. А вокруг все расслабились, закаркали, еще минута, и можно было бы сваливать. Смотрю, Юрец рядом появился. Его все время до этого от меня отгораживали. И вроде все уже кончилось. Но тут...

Этот момент - точно как в американском кино. Штамп для боевиков. Появление героя. Повисает напряженная тишина, толпа медленно расступается, от палаток светит прожектор, раньше он мужиками был закрыт... А на ступеньках, которые между палатками, появляется силуэт и раздается голос, как у медведя:

- Ну и чего тут происходит?

Честно говоря, я слегка обделался. А Тагир вдруг опять засуетился, но уже по-другому - понял, что подмога пришла. Моментально забыл свой позор с ножом, стал юлить, бегать от меня к этому, который пришел, и скулить: мол, Арсен, я у него выиграл, а он не хочет шампанское отдавать, ну и все такое.

Этот Арсен грузно сходит со ступенек, вальяжно подходит и смотрит мне в переносицу. И сопит. Как бык. Рожа у него - мама моя дорогая! Ну, убийца. Маньяк. Как в каком-то кино девушка одна сказала писклявая: этот убийца просто маньяк! Глаза тяжелые, кепка серая, толстая такая, по самые брови, лицо тоже серое, мясистое, небритый, а щетина аж синяя. Но наш, русский. Тогда почему Арсен?

И вот он на меня смотрит, и я понимаю, что это кранты. А он говорит:

- Ты ему шампанское должен. Отдай.

Я начинаю что-то путано объяснять, дескать, это все брехня, ничего я никому не должен. Вокруг галдят, шум стоит. Арсен всех раздвигает, пальцем берет меня за карман и отводит чуть в сторону, к чугунной ажурной оградке, которая вокруг сквера этого, ну на Сухаревке. Ладно, говорит, рассказывай.

Я совсем смутился, стал на жалкой фене... Про понятия вякнул. Он зацепился. А ты, говорит, хочешь по понятиям побазарить? За тобой кто стоит? У меня в мозгу компьютер чик-чик-чик - считает. Я ему выдаю через тройку секунд, что, дескать, не могу называть имен, но намекаю, что имена эти - не фуфло, а сам лихорадочно пытаюсь вспомнить хотя бы одного преступного авторитета, слышал же тысячу раз от старшего-среднего. Ну не держатся такие вещи в памяти! А громила вдруг расстегивает штаны и, продолжая говорить, чуток отворачиватся и пускает шумную струю на эту оградку ажурную. Я отворачиваюсь и отхожу в сторону. Он тут же реагирует, цедит сквозь зубы:

- Я с тобой разговариваю. Стой здесь.

Тут я опять разозлился, снова у меня крышу снесло, и я ему нагло так, в его же тоне отвечаю:

- Ты, - говорю, - поссы сначала, а потом мы с тобой поговорим. Может быть.

И ухожу в сторону. Не торопясь. Он закончил, подходит, чувствую, сейчас убьет. И вдруг, сам не понимая, что делаю, беру я его за рукав, как он меня недавно за карман, аккуратно, и отвожу в сторону. Что конкретно я там говорил, не помню. Кажется, давил на национальную гордость великороссов. Но не лебезил, это точно. Вдруг Арсен меня обрывает, уже не грубо, нормально обрывает, скорее, прерывает и кричит пацанам (мы уже далековато с ним отошли):

- Эй ты, как тебя... отпусти этого очкана. Слышь ты, ботаник, иди сюда.

Это про Юрца - его там опять прижали, он все порывался мне на помощь прийти. Юрец подходит к нам. А Арсен вдруг улыбается, причем хорошо так, по-доброму, и начинает с нами знакомиться:

- Я Арсений. Борода. Иногда меня еще Лысым называют. Меня тут все знают. Так что если кто-что-чего... Ясно? Ладно, все, базары замяли.

Он снимает кепку, а под ней такая уютная симпатичная лысина.

- Ну че, мужики, ща ко мне, выпьем чуток. За знакомство.

Мы стали отнекиваться, но он разобиделся, как ребенок прямо. В общем, пошли мы к нему. Палаточники так и остались там с раскрытыми хлебалами.

Пришли к Бороде, жена его уже спала - поздно, второй час ночи, недовольная вышла страшно. Но он на нее цыкнул, и она исчезла, интеллигентного вида такая, в очках, на беременную Лолиту похожа. Правда, ворчала в кухне. Я пошел покурить, Борода с Юрцом в комнате сидели, подхожу к ней (а ее Лорой, что ли, звали) и говорю:

- Лора, вы извините, что мы поздно, так получилось...

Она на меня посмотрела через очки, как на придурка, и говорит:

- Да пошел ты... Вломились среди ночи, еще извиняется. Как вы заколебали, алкаши, ни днем ни ночью покоя нет.

Я обомлел, а она мне сует в одну руку тарелку с селедкой, а в другую с винегретом.

- На, - говорит, - неси. Закусь.

Вот такая история. Борода оказался нормальным мужиком, пили мы с ним в какой-то странной комнате, там все было старое: диван, стол, шкаф, книжная полка с четырехтомником Набокова среди прочих книг; а вообще мне показалось, бедно и неряшливо они живут; в одном углу стояла бейсбольная бита, я спросил - а это, говорит, для гостей, которые пить не хотят. Потом Арсений, посмеиваясь, показал нам карманный словарик фени, предложил достать мне такой же (видимо, мои знания его не убедили), рассказывал про службу в Чечне во времена Четвертой войны, про свои мытарства на "гражданке", про ментов; потом, когда уже прилично выпили, стали так просто болтать, ни о чем, он спрашивал, как нам водка, мы хвалили - водка и правда была ничего. Он сказал, что может организовать оптовую партию, я побещал поговорить с братом, может, в "Мельницу" возьмем, ну и так далее. Разошлись к утру. Борода предлагал заходить в любое время. Вот так вот.