Зелье практикантов (СИ) - Алексина Наталья

— Вы его хозяйка, — строго сказал Астер.

— Но чем плохо, что я считаю его другом, и чем плоха связь, если она позволила ему остаться воскрешенным?

— Воскрешенные — это боевые единицы, — еще строже отчеканил Астер. — Они создавались для того, чтобы участвовать в боях. В заклинании для поднятия есть элемент агрессии, и стоит только хозяину проявить слабость эта агрессия будет направлена на ближайшее существо. Нужен жесткий контроль действий любых воскрешенных, именно поэтому существует отдельная дисциплина по управлению ими.

— Но Том же не такой, — убежденно ответила я.

— Не такой, — согласился Астер. — Благодаря моему видоизмененному заклинанию поднятия, вашей связи и зелью для его шерсти он не такой, как все. Но мы вообще с трудом понимаем, какой он. А пока ничего не ясно нужно быть предельно осторожными.

Кажется, Астер очень злился, причем не столько на меня, сколько на себя. Потому что он говорил не резко, а вполне спокойно, но все равно проскальзывало раздражение. И он шевелил пальцами, будто прощупывая в воздухе нашу связь и досадуя, что его саблезуб, теперь мой.

— Ваша связь — это слишком непонятная вещь. Каким образом она появилась, насколько безопасна и прочна? И поэтому лучшим вариантом было бы ее разрушить, а Тома воскресить вновь.

— А если бы вы убедились, что она безопасна? Вы бы позволили ее сохранить? — осторожно уточнила я и непроизвольно коснулась груди там, где под пиджаком была спрятана колибри.

— Возможно, — ответил он, отмечая мое движение рукой. — Ели бы ее можно было перекинуть с адепта на кого-то из преподавателей и затем спокойно ее изучить.

Я сглотнула и опустила руку, а Астер как всегда понял больше, чем ожидалось.

— Рассказывайте, что вам известно о связи, — сухо сказала он, и поднялся со стола. Теперь он нависал надо мной, а я посмотрела на Тома и поняла, что не хочу терять ни связь с ним, ни его самого. Если его воскресят снова, возможно это будет совсем другой саблезуб. По логике говорить Астеру о том, что стоит уничтожить колибри и связь распадется, не стоило. Но внутри росла уверенность, что надо поступить наоборот. И потому я рассказала. Все же профессор исследователь и для него иногда важны такие вещи, которые другим совсем не нужны.

— Значит, адепт Риверс говорил о защите, — задумчиво проговорил Астер. — Хорошо, мы с ним обсудим, возможно, кое-что воссоздадим и сможем сконструировать некую модель, а потом…

— А он в школу может не вернуться, — сказала Астеру и быстро продолжила, пока еще смелость меня не покинула, а то от мрачного взгляда профессора мне уже было нехорошо. — Может быть, вы ему напишите, что он здесь пригодится и без магии?

Профессор посмотрел на меня как-то слишком понимающе, как будто я просила не за своего друга, а за любимого…брата. Честно говоря, эта просьба вылетела спонтанно. Граф мог быть уже в школе, а я и не зала об этом. Но с недавних пор я очень верила своему внутреннему чутью и сейчас знала, что делаю все правильно.

Астер обошел стол и сел.

— Хорошо, — сказал он. — Вечером жду вас на занятие. Том остается со мной, раз все еще меня слушает.

Профессор взял стопку листов и начал перебирать, видимо, показывая, что разговор окончен. А я немного замялась, но все же задала важный вопрос:

— Простите, — начала я, и он поднял голову. — Там, на поле, я наложила на вас заговор на удачу. Он сработал?

— Думаю да, — сказала он, и опять вернулся к просмотру листков. — Единственную травму я получил, когда вы мне дали в глаз.

— Простите, — в ужасе пробормотала я, смутно припоминая голос Астера, просивший «отпустить кота», а про свой удар, вообще, забыла. Окончательно.

— Прощены. Синяк сошел от одного единственного заговора профессора Тэрволин, — после чего он вдруг тихо продолжил. — Жаль с волосами так не получилось.

— С ними тоже я? — еще сильнее ужаснулась и приготовилась, по меньшей мере, к медленной казни.

— Нет. Это профессор Эрвир. Он бросил в нас живой огонь…. Он был одним из тех, на кого вы наткнулись в лесу, — не поднимая головы, ответил Астер, а потом все же посмотрел на меня. — Вам не пора на занятия?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Из лаборатории я почти вылетела, только и успела улыбнуться саблезубу. Про себя я немного ликовала, потому что Тома пока не собираются трогать, еще чуть-чуть радовалась по поводу своего заговора, который оберегал Астера… А еще думала, что нам (мне, Фицуильяму и Сэму) очень повезло. Мы, наверно, родились в рубашках, потому что если среди дезертиров был Эрвир при других обстоятельствах от нас остались бы угли, да и только.

День быстро закрутился. Лекция — практика, лекция — практика, обед, и опять, лекция — практика. Нам не дали шанса даже нормально поздороваться, как будто боялись, что мы ударимся в какие-то крайности. Поговаривали, что в лазарете боевиков каждый вечер снабжали тонизирующими и успокаивающими зельями. После единственного боя все наши маги незначительно, но изменились. Около десяти человек остались служить в армии, остальные продолжили обучение, но казались немного отрешенными. Нам нашептали, что уже были непонятные драки. А еще в лазарете до сих пор выхаживали двух парней, которые попали под огненный вал. К сожалению, эльфийский целитель ушел раньше, чем прибыли они.

К моему удивлению лучше своих сокурсников держались магички. Они побывали там же, видели то же, что и парни, но как будто просто стали старше и сплоченнее. Но школа быстро затягивала в обычную жизнь. И свободного времени на переживания, даже в первый день почти не было.

— Ильим, Рей смелая, она сама дойдет, — говорила Лил вечером, когда я собиралась на занятие по управлению воскрешенными.

Ведьмак подсел ближе к ней и приобнял, как бы показывая свою поддержку, но при этом и уверенность, что они все равно пойдут. Я действительно могла дойти сама. По теплому переходу, даже не выглядывая на улицу, но Ильим почему-то уперся.

— О, давай я отправлю вестника Салганту! — вдруг нашла новую возможность не видеть трупы животных Лил. — Он с радостью проводит.

Мы с Ильимом одновременно подняли брови. Никто из нас не выискивал Салганта намеренно, но очень удивились, когда не увидели его на обеде. Позже столкнулись с ним в коридоре и поразились его горящим глазам. Он очень отдаленно напоминал отрешенного эльфа и в тот момент просто горел какими-то идеями. Оказывается, как единственный созидатель на все курсы он участвовал в десятке совместных выпускных работ. Обычно третьекурсники подбирали себе напарников с другим магическим даром, и эльф был нарасхват. Пока ему это нравилось, все проекты, по его мнению, были жутко интересными. Теперь он занимался даже между парами. Правда, хватит ли его энтузиазма, если там станет скучно, он сам не знал. Но в любом случае сейчас Салгант вряд ли стал бы хорошим провожатым. Мне кажется, он так погружался в свои мысли, что с трудом находил дорогу к своей комнате. А сегодня, стоило нам попрощаться, попытался открыть эльфийскую тропу в стене. Открыл, тут даже можно его похвалить — полстены как не бывало. Но, сдается мне эта дыра на улицу, элегантно обвитая плющом, еще долго будет украшать холодный коридор. Лил и сама понимала, что эльф пока выпал из жизни и предложила последний вариант:

— Хорошо, но мы идем только до середины, — сказала она и сложила руки на груди.

— Там ничего опасного. Все воскрешенные на привязи, — уверенно сказал Ильим, крепче обнимая ее за плечи. — А если ты упадешь в обморок, я тебя поймаю.

— Ничего я не упаду, — возмутилась Лил, но сильнее прижалась к Ильиму. — Вообще, при виде Тома я ни разу не упала. И у Рей он страшный, хоть и похож на живого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пока он у Астера, — вставила свое слово я. — И, боюсь, сейчас у него свисает шерсть, и на одном боку, знаешь, такая загадочная проплешина и непонятно, то ли видно кость, то ли просто что-то застряло.

Лил булькнула, а я поздно спохватилась. Мой мрачный юмор в конце долгого дня никому не нравился. Но мой язык, как известно, работает лучше, чем голова. Мне сразу стало стыдно перед Лил, и я поспешила сменить тему, впрочем, тоже неудачно: