Война Чарли Уилсона - Крайл Джордж

По словам генерала Арефа, который в то время служил начальником штаба у Зии уль-Хака, давление настолько усилилось, что даже пакистанские генералы убеждали диктатора порвать с моджахедами. «Советы утверждали, что Пакистан, вооружающий афганцев, в техническом смысле воюет с Советским Союзом», — говорит он. Советские самолеты вторгались в пакистанское воздушное пространство, бомбили приграничные города и убивали пакистанских граждан вместе с афганцами. «В Пакистане создавалось психологическое впечатление, что мы заслуживаем такого наказания, потому что поддерживаем моджахедов в борьбе со сверхдержавой».

На похоронах Леонида Брежнева в Москве новый генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов отвел Зию в сторонку и пригрозил уничтожить его правительство, если тот не прекратит помогать афганским «бандитам». Зия уль-Хак, одетый в элегантный маоистский китель, посмотрел лидеру коммунистической партии прямо в глаза, улыбнулся своей знаменитой щербатой улыбкой и заверил Андропова, что в его стране нет афганских партизан. Его ближайшие советники утверждают, что в первые годы, задолго до того, как Зия мог опереться на поддержку США в случае советского вторжения в Пакистан, генерал оказывал провокационную поддержку афганцам в первую очередь из-за своих религиозных убеждений.

Западному человеку трудно усвоить исламское понятие джихада, но в исламском мире джихад известен как призыв к защите своей веры в «священной войне». В то время существовала только одна чистая священная война, объединявшая мусульман по всему миру, и это был афганский джихад.

Уилсон, сам не зная об этом, собирался вступить в мусульманскую религиозную войну, где Зия уль-Хак играл едва ли не главную роль. При ближайшем знакомстве трудно было заподозрить его в религиозном экстремизме. Он не был похож на мусульман, которых американцы в те дни привыкли видеть на экранах телевизоров. Он не имел сходства с Хомейни и иранскими фанатиками, распевающими молитвы и хлещущими себя цепями по спине. Он не напоминал Саддама Хусейна с его радикальной антизападной риторикой.

Несмотря на свои различия, мусульмане повсюду поддерживали борьбу моджахедов. В исламском мире всем было предписано прилагать усилия для изгнания «неверных» коммунистов. Египтяне присылали оружие, саудиты выделяли фантастические суммы, но лишь Пакистан находился в прифронтовой зоне и балансировал на грани войны с СССР. «Для Зии это была битва между правдой и неправдой, — объясняет генерал Ареф. — Он считал, что нам предназначено судьбой поддержать правую сторону, невзирая на риск».

Поддержка афганцев никогда не давалась легко Зие уль-Хаку, и перед всеми важными зарубежными поездками он взял за правило останавливаться в Саудовской Аравии, где проводил ночь в одинокой молитве посреди огромной мечети в Мекке. Но несмотря на свои религиозные убеждения, Зия реалистически оценивал политическую и военную обстановку и постоянно рассчитывал, сколько он еще сможет сделать, прежде чем его поддержка моджахедов навлечет удар возмездия со стороны СССР. Для американцев, убежденных в том, что они должны провести новую линию сдерживания по границе Пакистана, Зия был верховным арбитром. Он играл роль благожелательного деспота, который ежемесячно и единолично принимал решение, какие действия ЦРУ и правительство США могут совершить на территории его страны.

В частном порядке ЦРУ, Госдепартамент и Пентагон давали ему заверения на самом высоком уровне об американской поддержке Пакистана. Но Зия помнил, как администрация Картера обрушилась на него за казнь Бхутто, диктаторские замашки и попытку создания ядерной бомбы, и как ему перекрыли каналы военной и экономической помощи. Теперь, восстановив союзнические отношения с администрацией Рейгана из-за Афганистана, он не забывал о прецедентах, когда Америка бросала своих друзей. Прошло лишь несколько лет после падения Южного Вьетнама, несмотря на страстные заверения США.

Поэтому Зия бдительно присматривал за новоявленными американскими друзьями и особенно плотно контролировал их отношения с афганскими моджахедами. Американцам, приезжавшим к нему в то время, он неизменно говорил: «Нам нужно поддерживать огонь под афганским котлом, но я должен гарантировать, что варево не выплеснется в Пакистан».

В бескомпромиссной сделке, предложенной американцам, Зия требовал едва ли не публично отречься от нападок Картера на его страну. Он настаивал на том, что администрация Рейгана не должна вмешиваться во внутренние дела Пакистана. Также исключались публичные жалобы на его диктаторское правление и попытки создания ядерной бомбы. В этом он получил необходимые заверения от США.

Следующее требование было не менее жестким. ЦРУ предлагалось смириться со строгими ограничениями на стандартные оперативные процедуры. Зия считал себя опытным военным профессионалом, которого нелегко ввести в заблуждение. Он внимательно изучил действия ЦРУ в заливе Свиней и во Вьетнаме. Безучастный к успешным операциям Агентства, он наложил строгий запрет на прямые контакты с моджахедами. Меньше всего ему хотелось, чтобы орды американских агентов шлялись поблизости от его границы и пытались внушить афганским фундаменталистам, что им следует делать. Генерал вежливо настоял на том, чтобы американцы проводили свою операцию через его Управление межслужебной разведки (ISI). По условиям этого соглашению Агентству разрешалось лишь доставлять оружие и боеприпасы морским путем в порт Карачи и воздушным путем на военный аэродром Исламабада. Там офицеры ISI брали дело в свои руки и перегружали американское оружие в товарные поезда и грузовики для тайной переправки на границу.

В соответствии с официальной политикой США, все это оружие выглядело советским. Так можно было поддерживать легенду о том, что оно было захвачено в бою. Программа осуществлялась с такой четкостью, что, когда афганцы нагружали караваны верблюдов и мулов и отправлялись в горы, они не имели представления, что перевозят оружие, оплаченное американскими налогоплательщиками. Для них это был дар Аллаха — оружие для джихада, полученное от исламского брата Зии уль-Хака.

Осенью 1982 года, когда Уилсон прибыл в Исламабад, эта необычная программа ЦРУ несомненно удерживала афганское сопротивление от полного краха. В денежном исчислении (около 30 миллионов долларов) это была самая крупная операция Агентства более чем за десять лет. Но были и серьезные трудности.

Джоанна Херринг подготовила сцену. Она позвонила Зие из Хьюстона по частной линии и посоветовала ему не придавать большого значения живописной внешности Уилсона и не обращать внимания на слухи о его бурных похождениях, ходившие среди пакистанских дипломатов. Она была непреклонна в своем намерении: генерал должен завоевать расположение этого конгрессмена из Техаса, который может стать самым важным союзником Пакистана.

В Абу-Даби Уилсон встретился с Джо Кристи, своим старым собутыльником из Техаса. Оба сели на самолет компании Gulf Air, летевший в Исламабад. Они расположились в салоне первого класса и заказали напитки. Но незадолго до взлета они были вынуждены перейти в хвостовую часть лайнера. Стюардессы покрыли пластиком сиденья первого класса; вскоре на борт доставили несколько клеток с соколами и поставили туда, где раньше сидели Джо и Чарли. Когда самолет совершил посадку в Исламабаде, на летное поле выехали два автомобиля. Тот, что побольше, подкатил к самому борту, и прежде чем пассажирам разрешили начать высадку, чиновник забрал драгоценных соколов, полученных в дар от арабского шейха. Небольшой автомобиль был предназначен для конгрессмена, и его приятель не преминул заметить, каким огромным уважением пользуется техасский законодатель в этой части света. На самом деле Зия уль-Хак принял увещевания Джоанны близко к сердцу и решил не просто оказать Уилсону достойный прием, но также испытать конгрессмена, обратившись к нему за помощью в очень щекотливом деле. Сразу же после посадки один из эмиссаров генерала спросил у конгрессмена, не желает ли он встретиться с командованием пакистанской армии на закрытом брифинге после обеда.