Выйти из боя - Юрий Валин

Дослушав список до конца, продавщица забыла всхлипывать и ахнула:

— Та дэ ж мы стильки знайдэмо?!

Катрин равнодушно пожала плечами.

— В штабе тыла объясните.

Через тридцать минут машина была загружена. Бойцам пришлось заехать домой к торговому работнику. Часть продуктового ассортимента почему-то хранилась на сеновале и в подвале частного домовладения.

Катрин тщательно перечислила все полученное на комсомольском бланке. Очевидно, она делала что-то не по правилам. Гражданин Иващенко, несколько осмелевший в отсутствие старшины, смотрел с ненавистью.

— Отольются вам селянские слезы. Найдется и на вас управа.

Катрин подняла голову:

— Претензии?

— Какие к вам, к кавалеристам, претензии? Пока ваша сила. Немцев-то тесаками рубать будете? — прошипел зампредседателя, кивая на штык на поясе девушки.

— Рубали уже. Надо будет, еще порубаем, — Катрин разборчиво подписалась.

— Ну, рубайте, рубайте. Буденовцы… Немцы уже от вас, оборванцев, обосрались.

— Не горячитесь, Тарас Иванович. Всему свое время. — Катрин сложила расписку, встала. — Это вам, товарищ Иващенко, от Советской власти. Не забудьте в сейф спрятать. А это от меня лично… — девушка двинула коленом в пах представителю местной администрации. — Рановато осмелел, козел. Мы еще вернемся, и Магаданом ты не отделаешься. — Катрин, схватив за жирный загривок, крепко приложила Тараса Ивановича усатой рожей о крышку стола. Мебель отозвалась гулким стуком. — Счастливого пути можете нам не желать. Не нуждаемся…

Прихватив два новых ведра, девушка вышла. Бойцы уже сидели в машине. Катрин закинула последние приобретения в кузов, забралась в кабину.

— Поехали.

— Ага… — разведчик в изумлении смотрел на дверь магазина.

Товарищ Иващенко не выдержал и все-таки выполз проводить «особую ревизионную комиссию». Стоял зампредседателя с трудом, цепляясь за косяк. Расплющенный нос обильно кровоточил. Губы шевелились, но в урчании двигателя проклятий было не расслышать.

— Ничего. Жаловаться не будет. Сомнения в боеспособности Красной Армии выразил, сукин сын…

Биплан скользил над лесом, едва не цепляя колесами верхушки деревьев. Ни изяществом, ни быстротой «По-2» похвастаться не мог. Извилистый маршрут, скорость 145 км/ч. Иногда пилоту, летавшему и на «Су» и на «МиГах»,[23] казалось, что он едет на велосипеде. Но так было даже лучше. Наверняка на «Як-1»[24] или даже на «И-16»[25] летчик мог бы вести успешные бои. Но одна, две, десять сбитых машин люфтваффе не были сейчас так важны, как пакеты с приказами, доставляемые тихоходным «кукурузником». Полчаса назад самолет взлетел с пшеничного поля у штаба 4-го мехкорпуса. Доставленный туда приказ тоже был фальшивым. Теперь командиры корпусов в полном недоумении по окружному маршруту двигались к штабу армии, где их никто не ждал. Радиосвязь в зоне работы штабов по-прежнему оставалась отвратительной. «Глушилки», созданные с таким трудом, оправдывали себя. Вредительство чистой воды.

В этот короткий отрезок времени дивизии корпусов двигались по инерции. Руководство спешно создаваемыми ударными группами велось на местах. Изредка доходящие указания из штаба армии практически полностью игнорировались. Причем не только группа майора Васько действовала на свой страх и риск, но и куда более многочисленная группировка, возглавляемая корпусным комиссаром Пелого, готовила контрудар, сообразуясь лишь с текущей обстановкой. В данный момент севернее прорвавшегося немецкого клина собирался кулак из 9-го и 19-го мехкорпусов. На координацию с ними сил отдела «К» не хватило.

Тем не менее «калька» проявлялась все четче.

«По-2» нырнул ниже, прожужжал над оврагом, напугав отбившихся от батальона красноармейцев. Самолет летел над полем, пилот вертел головой, опасаясь быть застигнутым немецкими истребителями. Было бы глупо выйти из игры из-за очереди какого-нибудь древнего «МГ-17».[26]

Каша подгорела, куски тушенки в ней никто не удосужился размешать, хлеб заменяло залежавшееся, с прогорклым привкусом несливочного масла, печенье, но все равно было вкусно. «Блокаду я бы не пережила», — подумала Катрин, набивая рот. Есть приходилось одной ложкой на двоих. Любимов энергично жевал рядом. На поверхности крепкого чая в котелке плавала пленка жира.

— Говорят, в Монголии в чай специально кладут масло и жир, — задумчиво произнес лейтенант. — Для экономии времени, что ли?

— Они чай еще и солят.

— Ты что, и там была?

— Да нет. Читала где-то, — Катрин сунула парню ложку.

После обильной еды клонило в сон. Костры уже затушили. За полдня так и не было налетов. Немцы летали часто, но «Юнкерсы» проходили стороной. Шли на восток — на Кременец, Тернополь и еще дальше, за речные переправы. Странно — шоссе представляло доступную цель. Поток машин возрос. Любимов рассказал, что большая часть отступающих уходит на юг. Весть о том, что шоссе перерезано западнее Бродно, уже распространилась.

— Как думаешь, Львов удержим? — прошептал Любимов.

— Еще несколько дней, — коротко ответила Катрин, вытягиваясь на спине.

— Не может быть, — пробормотал лейтенант.

— Не веришь, чего спрашиваешь? — проворчала Катрин.

В старой реальности Львов был оставлен 30 июня. Действия отдела «К» вряд ли могли надолго оттянуть этот срок. Насколько понимала Катрин, такая задача и не ставилась. Черт с ним, со Львовом. Город и пребывание в нем девушке совершенно не понравились.

— А контрнаступление? Ведь должны же фашистов отбросить? — не унимался Любимов.

— Я тебе что — Жуков или Тимошенко? Генеральского чина не имею. Начальство прикажет — завтра Берлин штурмовать побежим. Нам о близких делах думать надо бы. О насущных…

— Чего думать? И так делаем все что нужно, — обиделся лейтенант. — Вот сейчас чай допью, пойду на КПП.

— Да я ни к этому. Там и без тебя справятся. Отдохни лучше. До ночи вряд ли что случится. Слышишь, где бабахает?

Канонада усилилась. Теперь ее слышно было и на западе, и на севере, и на северо-востоке.

— Слышу, — неохотно ответил Любимов. — Ребята бьются, а мы тут сидим. Да еще народ болтает — окружение, окружение.

— Как посмотреть. Мы на своей земле. Значит, это фрицы в «котел» влезли.

Лейтенант облизал ложку:

— Я тоже так думаю. Но народ разный. Некоторые словно из Африки сбежали. Дикие. О дисциплине и понятия не имеют.

— В Африке о дисциплине тоже знают. Правда, не все.

Любимов подозрительно прищурился:

— Скажешь, была?

— А то, — Катрин показала почерневшие от въевшейся пыли запястья, — разве не заметно, что негритянка? Искупаться бы, товарищ лейтенант…

Торопливо подошел чернявый политрук. Неодобрительно посмотрел на разлегшуюся девушку, но замечание делать не стал.

— На шоссе каких-то подозрительных задержали. Пойдем, Женя, посмотрим.

Любимов тут же подскочил, деловито одернул портупею.

— Ты бы винтовку себе нашел… Женя… — сказала вслед Катрин.

Зря сказала. Политрук с удивлением обернулся. Любимов только нервно поправил фуражку.

Катрин лежала, закрыв глаза пилоткой. Мимо кто-то прошел, но смотреть и вообще ворочаться не было ни сил, ни желания. Солнце пригревало. Над головой шуршали сосновые ветки. Отдаленный гул орудий стал привычным. Только фон. Думать о том, как это выглядит вблизи, категорически не хотелось. Катрин устала. Сильно устала. Ныла спина. Ныло все, что способно ныть. И как-то уже не верилось, что бывает другая жизнь. С холодильниками, полными пива, гостиничными прохладными номерами, людными улицами, флиртом…

А почему в этом магазинчике в Чотком не могла бы затеряться бутылочка пива? Пусть и просроченного. Эх, внимательнее нужно с накладными работать, товарищ инспектор.

— …Она, что ли?

— Кто ж еще? Будить будем?

Зашептались тише.

Катрин стянула с лица пилотку.

— В чем дело, товарищи бойцы? Вы бы лучше за воздухом наблюдали, чем меня рассматривать.

— Так точно. За воздухом ведется тщательное наблюдение. Мы на минутку, — старшина-зенитчик неловко улыбнулся. — Мы… Бойцы, значит… вот… — он протянул на ладони пластиковую пудреницу. — Может, лицо подправите, или что. Вы не думайте — честно купили. Женщин едет много…

— Благодарю. Истинно рыцарский подарок, — серьезно сказала Катрин, принимая пудреницу. — И зеркальце есть. Спасибо. А то с этими фашистами совсем человеческий облик потеряешь.

— Вы не думайте, товарищ Мезина, — поспешно проговорил второй боец. — Это не только за раздобытые вами харчи. Красивую девушку всегда приятно видеть. В хорошем смысле.

— Настоящих мужчин тоже приятно встретить. В самом хорошем смысле, — заверила Катрин. — Насчет харчей не благодарите. Сама знаю: когда в животе урчит, стреляется как-то нервно. Вы уж там побеспокойтесь, чтобы нам на голову поменьше всякой дряни сыпалось.